Василий Сахаров - Вариант Юг

Как и всякий идейный анархист, Нестор Иванович отрицал национализм и боролся с проявлениями шовинизма. А еще он прекрасно понимал, что измена еврейской роты вызовет ненависть других общин анархистов. Поэтому Нестор Иванович не хотел публичного разбирательства дела. Однако посланцы Бори Веретельника настояли на этом, и Махно пришлось спорить с товарищами. Он убеждал крестьян и рабочих в том, что еврейские труженики, - даже те из них, которые состояли в роте бойцами и были прямыми участниками в контрреволюционном деле, - сами осудят свой позорный акт. А буржуазия, причастная к провокационным делам в Гуляй-Поле, свое получит, независимо от того, к какой национальности она принадлежит. И говорил он так убежденно, что смог убедить бойцов, которые находились на митинге, и на время все успокоилось.

Анархисты разошлись и только тогда Ловчин смог переговорить с Махно. Он рассказал ему все без утайки, и Нестор Иванович, понимая, какой соблазн обогатиться появился перед его бойцами и командирами, приказал Андрею охранять драгоценности.

Делать нечего, матрос и «черные гвардейцы» стали хранителями сокровищ. Однако продолжалось это недолго. После того как один из вольных вожаков, бывший царский прапорщик Михасев, попытался разоружить бойцов Ловчина и завладеть богатствами, пришлось думать, куда их спрятать. Был собран трибунал и предателя расстреляли, а потом Махно приказал Андрею утопить бочонки с серебром и золотом. Что матрос и сделал.

Под покровом темноты, взяв с собой только Белова, моряк покинул Крапивное, добрался до дальнего ставка и в глухом месте утопил сокровища. Дно ровное, вода мутная, глубина небольшая, метра три, и достать бочонки несложно. А где именно спрятан клад, будут знать только три человека, он сам, Белов и Махно. Все люди идейные и понимают, что золото и серебро не для обогащения, а на дело революции. Война только начинается и когда она закончится никому неизвестно. Сомнений нет – победит анархия, и черные знамена будут развиваться над всей Малороссией, а возможно и в других регионах. Но добиться этого нелегко и революционерам многое понадобится. Это и оружие, и провиант, и помощь шпионов. Только начни задумываться и приходит понимание, что эти богатства капля в море нужды…

- Командир! – голос Белова вернул Ловчина в реальность.

- Чего? – вскинулся моряк.

- Кажется, нас ждут. Посмотри.

Белов указал на дорогу и остановил лошадей. Ловчин привстал и увидел, что дорогу перекрыли вооруженные всадники. Было их десять человек. Рожи знакомые – все из отряда покойного Михасева. Сейчас они должны находиться совсем в другом месте. Но нарушили приказ, а значит, стоят на пути «черных гвардейцев» не ради того, чтобы пожелать им доброго утра.

- Засада? – усмехнулся Ловчин.

- Наверняка, - подтвердил Белов и спросил: - Как поступим, командир?

Андрей оскалился, сплюнул и, подхватив готовый к бою пулемет, выпрыгнул из повозки.

- Сейчас разберемся! – сказал матрос и решительно направился в сторону всадников.

Разведчик командира не оставил. С гранатой в левой руке и пистолетом в правой, он последовал за ним. Лошади ушли на обочину, щипать молодую травку, а «черные гвардейцы» приблизились к конникам, и когда между ними оставалось двадцать шагов, Ловчин вскинул пулемет и заорал:

- Чего надо?!

Всадники замялись, но, наконец, один из них, ответил:

- Золото отдайте и тогда живые останетесь!

- Золотишка хотите?! Нате вам другой металл! Свинца хлебните!

Ловчин открыл огонь из пулемета. Он стрелял длинными очередями, с трудом удерживая оружие, и не колебался. Перед ним были враги – этого достаточно. А Белов метнул гранату и тоже начал стрелять.

«Черные гвардейцы» убили немногих. Двух свалил Ловчин и одного Белов. Главное – решимость и натиск! Граната, брошенная разведчиком, упала в стороне и никого даже не ранила. Однако она напугала лошадей, и животные разбежались по полю.

Дорога открыта. До Крапивного всего две версты. Следовало воспользоваться растерянностью грабителей и Ловчин с Беловым, вернувшись в повозку, помчались к селу.

За ними никто не погнался. Они добрались в Крапивное без происшествий и первым человеком, кто их встретил, был главный артиллерист анархистов Лева Шнайдер. Губастый и чернявый, в легком защитного цвета френче, он стоял возле избы, в которой находился штаб, ругался на родном языке и пинал ногами ни в чем не повинное крыльцо.

- Лева! – окликнул артиллериста Андрей. – Где Нестор?!

- Нет его, - еврей снова пнул крыльцо и добавил: - Скоро появится. Маруся Никифорова в гости приезжала, он ее провожает. Подожди. Я его тоже дожидаюсь.

С атаманшей, слава о которой катилась по всем южным губерниям бывшей Российской империи, Андрей знаком не был, но слышал про нее много. Как хорошего, так и плохого. Одни говорили, будто Маруся шалава, постоянно нюхает кокаин и выглядит, словно потасканная проститутка. Другие утверждали, что она красавица, лихая баба, веселая и умная. Поэтому за ней идут люди и бойцы в ее отряде не чета другим. Это где-то и у кого-то люди в отряде голодные, босые и в драном обмундировании, а у Маруси Никифоровой все есть, и оружие, и боеприпасы, и амуниция, а бойцы получают жалованье. А все почему? Да потому, что Маруся привыкла к экспроприации экспроприаторов и не стеснялась трусить богачей. А еще был слушок, будто у атаманши в отряде много матросов-черноморцев. Но кто говорит правду, и какова Маруся на самом деле Андрей не знал. Да, честно говоря, и не хотел знать. Он свой путь выбрал и о том, чтобы переметнуться под руку другого вождя, не помышлял.

Тем временем Шнайдер продолжал ругаться и Ловчин спросил его:

- Ты чего, Лева? Что случилось?

Артиллерист покосился на Андрея и вопросительно кивнул:

- Ты знаешь, что у меня в Гуляй-Поле есть однофамилец? Тоже Лева. Тоже Шнайдер. Тоже анархист.

- Знаю. И что?

- Предателем оказался. Представляешь, самостийники в Гуляй-Поле вошли, а он их хлебом-солью встретил. Говорит: «Брати, я з вами вмру за неньку Украину!» А потом этот поц повел самостийников в наше бюро и все там разгромил. Нам сообщили, что он лично срывал черные знамена и портреты вождей: Бакунина, Кропоткина и Семенюты. Каков подлец! Из-за таких мерзавцев всех нас, евреев, считают проходимцами, двуличными гадами и сволочами…

- Погоди, - Андрей прервал Шнайдера. – Это что же, самостийники уже в Гуляй-Поле?

- Да. Никифорова сообщила.

- А Боря Веретельник, что с ним?

- Маруся его освободила. Перед самым приходом самостийников отбила.

- И где он сейчас?

- Пока в отряде атаманши. С братками-моряками горилку пьет.

Ловчин и Шнайдер обсуждали новости до появления Нестора Ивановича, который был хмур и невесел. Да и с чего атаману веселиться, если он не успел вывезти из Гуляй-Поля родственников, а кругом враги и положение тяжелое.