Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Ликвидация

То, что я ввязался в очередную авантюру, мне было понятно с первых же часов проработки операции. Вроде бы все было понятно: вот немецкие и гитлеровские гарнизоны, и их требуется разгромить. Вот лагеря для военнопленных, и их надо освободить. Вот железная и автомобильные дороги, по которым надо двигаться и удерживать. Вот расчет сил и средств, которые выделяются для выполнения всего вышесказанного. Вроде все ясно и понятно, только вот чуйка не отпускала и за сердце брала, предвещая неприятности. В принципе, так и оказалось. Одна Крулевщина чего стоила. Три раза пришлось ее брать с боем. Не оправдалась надежда и на взятие Глубокого. Туда пришлось отправлять три из десяти бронепоездов Сафонова, еще два ушли на Полоцк, да вернулись несолоно хлебавши, при этом получив повреждение одного из паровозов и пары площадок с танками. Сафонов, заняв пару станций, увяз на подступах к Глубокому. Там нас ждал комитет по встрече, с артиллерией, танками и кучей пехоты. Да не простой, а «заморской». Норвеги, даны, финны всякие там обитали, не считая литовцев и латышей с поляками. В районе Березино пересеклись с ротой французов из «Легиона французских добровольцев», переброшенной из Витебска на усиление гитлеровского гарнизона. Ну и накостыляли им, а то «ходют тут всякие».

Да и в других местах не лучше было, из боев почти и не вылазили. Боеприпасов пожгли кучу, запасы восполняли только за счет противника, а у них самих он был не очень большой. Вообще, у меня на этом фоне сложилось мнение, что немцы «гитлеровцам» не сильно доверяют, раз снабжают боеприпасами в таком малом количестве и в основном с наших бывших складов. У гитлеровцев все вооружение было наше – советское, что стрелковка, что артиллерия, что танки. Редко можно было увидеть у полицаев МГ или МР, и то это были либо литовские, либо латышские подразделения. Они и форму отличную от остальных полицаев носили – немецкую…

Нет, все-таки почему так тихо? И почему голова не поворачивается. Заклинило? Отчего? Я себя вроде неплохо чувствую. Вроде ничего не болит, а вот двигаться не могу, словно в коконе нахожусь. Что это такое творится, а? Вообще, где я? Ну не помню я таких стен ни в штабе группировки, ни в других присутственных местах, в которых бывал. Перстень, сволочь этакая, молчит, даже не светится! Или, может быть, я его просто не вижу? И ведь голову даже не то что поднять, но и повернуть в нужную сторону не получается! Словно меня паралич сковал. Вот ведь хреново-то! А может быть, я снова переместился во времени и пространстве? Попал в очередное тело? Э, я так не согласен! Я назад в свое, то есть не в свое, а в тело Седова хочу! Мне еще немного повоевать надо, там как раз моя помощь нужна!!! Блин, хоть бы кто появился! Помог прояснить, где я и что со мной происходит!

Я же все ясно помню. После взятия села Поплавки, что на подступах к городу Лепель, меня на доклад в село Закаливье вызвал прилетевший из Минска полковник из оперативного отдела штаба Болдина. Ближе сесть у них не получилось. В принципе, правильно сделал, что там сел. Площадка там была подготовленная, хорошо укрепленная и с гарнизоном из легкораненых. Бои с немцами и «гитлеровцами» на подступах к городу все еще шли, а в Закаливье мы поместили эвакопункт, откуда транспортными самолетами перебрасывали раненых или в Докшицы, или в Минск. Увы, за линию фронта это сделать пока не получалось. Люфты совсем оборзели. Действуя с аэродромов Витебска и Лепеля, они не давали возможности летать за линию фронта. Тут-то до него всего-то чуть больше двух сотен километров осталось, но даже по ночам этого сделать не получается. Мы уже два транспортника потеряли, что пытались на высоте прорваться. Ниже к земле опускаться нельзя, немецкая пехота из своих «пукалок» обстреливает борта. Своей истребительной авиации, чтобы сопровождать транспортники и прикрывать войска, у нас пока здесь не было. Вот и получается, что через Минск отправлять раненых проще и надежнее.

Получив сообщение о встрече, я в сопровождении охраны выехал в Закаливье. Ехать было недалеко, надо было посмотреть, как там наши раненые, да и передать заявку на боеприпасы и узнать у штабного последние новости не мешало бы. По дороге расслабился и задремал в тепле бронетранспортера. Штабной «Ганомаг» для удержания тепла был накрыт брезентовым верхом, еще и печка как следует работала, добавляя тепла моему меховому полушубку, шапке и валенкам.

Проснулся от взрывов и заноса бронетранспортера, до ремней безопасности еще дело не дошло, вот и стукнулся головой о дверцу. Шапка смягчила удар. Дальше действовал на автомате – вывалился в открытую дверь и откатился в сторону, прячась за опорные катки гусеницы. Сюда же скатилось еще несколько бойцов, вот только моего водилы и еще пары человек не было, видно, их достали пули и осколки. Осмотрелся. Колонну обстреливали из минометов и пары пулеметов МГ-34 со стороны леса. «Радиола» дымила, пули и осколки, видно, попали в двигатель и кабину с кунгом. Нападавшие, кстати, свой огонь именно на ней и грузовике с ранеными сосредоточили. По бронникам тоже прошлись. Передний «Ганомаг», похоже, окончательно был выведен из строя, у его борта залегли парни из охраны (вроде бы все живы) и пока не стреляли, осматриваясь и перевязывая раненых. Молодцы! Вот что значит хорошо обученные! По возможности рассредоточились и укрылись от огня, в том числе и в воронках. Ждут, когда реальный враг появится. Примерно так же действовали и те, кто смог выпрыгнуть из грузовиков.

Сидевшие в засаде, оставив для отступления у себя за спиной лес, поступили умно, но сглупили, что действуют только с одной стороны. Надо было оставить хоть пару стрелков с нашей. Да и мин осколочных надо было парочку поставить на нашей стороне для гарантированного поражения тех, кто покинет транспорт после подрыва фугаса. Может, тех, кто в засаде, мало? Но минометы и пулеметы вообще-то оружие коллективное, а по нам их минимум по паре работало. Так что получалось, что против нас действовало до роты врага. То, что минометчики далеко не профи, было видно по тому, что мины ложились то с недолетом, то с перелетом от колонны, а вот пулеметчики работали совсем неплохо – не давали головы поднять. Правда, вскоре им пришлось заткнуться. Никитин (любит он периодически матом разговаривать) с кем-то из бойцов открыл огонь из АГС, установленного в моем бронетранспортере, и практически сразу добился накрытия. К ним присоединились пулеметы с мотоциклов сопровождения и бойцов охраны. Сначала замолчал один, затем еще один вражеский пулемет, досталось, похоже, и минометчикам: из трех работал только один. Его мины с большим грохотом падали где-то перед нашими позициями, а осколки кромсали технику и порой даже долетали до нас.