Иван Долгушин - Миссия Артура Саламатина

Да и поверишь тут, если честно, ещё и не в такой бред — при цыганской — то жизни; лет с десяти Ася моталась вместе с бабушкой по свету, из города в город, из села в село, где Монета выбивала из народа деньгу всеми мыслимыми способами, а её внучка скучала да пыталась учиться, сменив школ семь и так и не сдав никаких экзаменов. Редко, пару раз в месяц, звонили, бывало, дед и отец из Кишинёва; вживую же их Ася не встречала уже несколько лет.

В общем, жизнь её была довольно унылой, и сектантская дребедень стала хоть какой — то отдушиной, хоть какой — то возможностью проявить себя.

А потом появился Артур. Он принёс с собой веру в то, что у неё есть предназначение; что она часть чего — то большого и важного. Цель её жизни теперь состояла в том, что бы помочь Артуру в его миссии.

…Доктор Могильцов любил рано вставать. Утром все мысли приходили в порядок, и на свежую голову было легче работать — писать отчёты или статьи в научные журналы.

К своей работе доктор относился серьёзно. При случае он был не прочь хапнуть лишнего и злоупотребить полномочиями — но, как говорится, кто не без греха! Зато своё дело Могильцов любил; он помнил историю болезни каждого пациента и часто лично обходил палаты, проверяя, что и как.

Вот и сейчас, приняв наскоро холодный душ и натянув пиджак, он прогуливался по коридорам спящей больницы.

Сначала, спустившись по лестнице со второго этажа, где находились его комнаты, доктор прошёл во флигель; в отделении для идиотов всё было спокойно, так что Могильцов даже не стал будить задремавшего дежурного.

Оттуда директор отправился во второе отделение. Здесь содержались свихнувшиеся на истории и политике — Наполеоны и Ленины, цари и президенты; это отделение было настоящей гордостью Могильцова. Ни в одной психбольнице не было столь богатой коллекции людей с подобными расстройствами; на этом материале можно было написать десятки, если не сотни замечательных исследований. А ведь тут были и самые настоящие преступники, засаженные в психушку спецслужбами — то есть власти доверяли Могильцову и считали его вполне надёжным человеком, а это дорогого стоит!

— А что это в мужской палате свет горит? — обратился доктор к дежурной медсестре.

— Что? Разве горит? — та открыла заспанные глаза.

— Сейчас сам разберусь, — Могильцов открыл дверь в палаты.

Секунды две он молчал, поражённый увиденным — психи не просто не спали, они носились по коридорам, шумели и вообще творили нечто наподобие светопреставления; потом опомнился и хриплым, сорванным голосом заорал:

— Эт — то что ещё такое? Что такое, я спрашиваю?

Никто не ответил, но из конца коридора слышался топот и жуткое улюлюканье. Из — за поворота появилась процессия, во главе которой на руках несли Саламатина. Могильцов развернулся и помчался в сторону своего кабинета. Толпа с медленного шага перешла на бег. Могильцов закрыл дверь, отшёл на на пару шагов назад и упёрся в холодную стену. Ручка несколько раз повернулась, а затем на дверь посыпался град ударов. Могильцов сполз по стене. Дверь не выдержала и рухнула на керамический пол. Артура занесли в кабинет.

— Ваша песенка спета. — гордо заявил Саламатин — Те, кого вы мучили, освободились и требуют возмездия. Перед тем как вы выслушаете наш приговор, запомните, я единственное, что стоит между вами и разъярённой толпой.

— Кого вы собираетесь судить? — испуганно завопил Могильцов — Тех, кто лечил вас? Тех, кто кормил вас? Тех, кто… —

— Молчать! Вы держали нас против нашей воли, вы ущемляли наши права и свободы. Мы будем судить вас. —

— Кто будет судить? Вы? Вы просто кучка недолеченных психов! —

Артур спрыгнул со своего «трона» и поднял Могилцова за воротник.

— Кто псих? Я псих? Вы ошибаетесь. В психбольнице находятся самые адекватные люди этой страны. Только они прислушались к голосу разума. —

В ответ доктор размахнулся, что бы отвесить Артуру смачною оплеуху.

— Спокойно, доктор, — неожиданно между Могильцовым и Артуром возник Фортуна.

— Вы, кажется, спали? Вот и спите! — доктор попытался отодвинуть его в сторону.

— Нельзя спать, когда делается история…

— Укольчик захотел?

— Нет, — Фортуна со всего размаху заехал Могильцову по лбу.

Доктор упал.

— Взять его! — распорядился Артур, — вяжи директора!

Аполлон и Георгий немедленно исполнили приказание, связав Могильцова простынями по рукам и ногам.

— Вперёд! К СВОБОДЕ!

Так началась Великая Октябрьская Буйнопомешанная революция. Восставшие пациенты вырвались из палаты и без особых проблем повязали дежурных санитаров; разбуженные обитатели отделения приветствовали освободителей.

— Надо блокировать второй этаж! — вспомнил Ленин, — там комнаты персонала!

— Поручаю Сталину, — отозвался Артур, — пусть возьмёт с собой самых отчаянных головорезов.

— Из флигеля прёт контра! — заорал Фортуна.

Действительно, по коридору со стороны кухни и отделения идиотов уже поспешал Кипарисов с поваром, уборщицей, завхозом и двумя медсёстрами.

— Слава России! — Саламатин бросился наперерез неприятелю; за ним, размахивая ножками от табуреток, устремились Аполлон, Фортуна и прочие.

Медсёстры отчаянно завизжали; Монета и Ася сделали то же самое. Фортуна прокричал боевой клич, который я не стану здесь повторять во избежание проблем с Роскомнадзором, и заехал завхозу дубинкой по лбу.

Аполлон скорчил страшную рожу и показал уборщице кулак; та в ответ ткнула сектанта шваброй в живот, но тут же была взята в плен Крокусом Момусом и Робеспьером при помощи двух подушек.

Артур меж тем наскочил на Кипарисова.

— Попался, предатель! Сейчас ты ответишь перед народом и…

Пётр отчаянно заголосил — а что бы вы сделали, если бы на вас набросился буйный сумасшедший во главе толпы таких же психов?

Но Артур не стал его избивать и убивать; даже просто как следует врезать позорному предателю он не успел.

— Завхоз сбежал! — опять закричал Фортуна, — чтоб я сдох, он же может полицию вызвать!

— Ничего. Все провода уже перерезаны, — заявила Монета.

— Все на поиски завхоза! А Могильцова и Кипарисова заприте в палате. Разберёмся с ними позже, — приказал Саламатин.

…Двери жёлтого дома распахнулись. Толпа политзаключённых с дубьём и флагами вырвалась наружу.

Ленин взобрался на парапет и закричал во всё горло:

— Вся власть Совету Больных и Ненормальных Депутатов!

Народ ликовал. Повелитель Вселенной и Наполеон притащили голову сыра, банку красной икры и бутылку портвейна, обнаруженные в кабинете Могильцова; штурмовой отряд разгромил сторожку и, к вящей радости собравшихся, экспроприировал там бочонок пива.