Алексей Борисов - Смоленское направление. Кн. 3

— Доля это хорошо. А как она велика будет?

— Да как тебе сказать, крытый возок обойдётся в три гривны, прибавь к этому стальные рессоры, упряжь для четвёрки лошадей, меховую обивку сидений, стекло, самовар, шторы из бархата, ну и конечно, ковёр на пол. Если всё подсчитать, гривен сто пятьдесят выйдет. Продавать будем по пятьсот марок. Десятая часть от прибыли тебе.

— Ого! — Вырвался из Трюггви возглас удивления, восхищения и одновременно радости.

— Не ого, а огого. Но за эту долю, ты будешь обеспечивать тайну секретов в мастерской, и беречь её как свои сам знаешь что.

— Мне что, стражника там ставить?

— Трюггви, хоть двух. Это не моя забота. Давайте обсудим церемонию. Кто за что будет отвечать и делать. Нюра рассказала, как это в Новгороде происходит, я знаю как у меня в Швабии. А как свадьба происходит у датчан?

Трюггви стал рассказывать.

Свадьба всегда проводилась общиной или семьями жениха и невесты в складчину. Праздновать начинали в пятницу, но если погода не благоприятствовала, то можно было начинать свадьбу в любой день недели за исключением понедельника, который считался несчастливым днем для такого торжественного момента. Помещение, где собирались гости, предоставляло семья невесты. Они же и украшали дом. Свадьба начиналась старинным ритуалом проводов жениха из отчего дома. Одновременно с женихом, под чутким присмотром старших женщин, свой дом покидала невеста, одетая в чёрное платье, двигаясь навстречу избраннику. В каждом селении имелось сакральное место, куда и направлялся объединенный свадебный кортеж.

По дороге, согласно поверью, нельзя было останавливаться, встречаться с похоронной процессией, навлекать на себя стаю ворон и ни в коем случае не давать троллю перебежать дорогу. Это могло привести к несчастью. Для предотвращения этого, молодые юноши садились на коней, и скакали по дороге взад-вперёд, разгоняя все напасти. На обратном пути делалось то же самое.

При приближении к сакральному месту, люди начинали петь песни как можно громче. Шум защищал жениха и в особенности невесту от злой силы.

Дойдя до места бракосочетания, невеста становилась с левой стороны от алтаря богини плодородия, жених с правой стороны. Церемонию проводил наиболее уважаемый житель. Завершив обряд, он соединял руки жениха и невесты клал поверх свою, и произносил: 'Что Боги соединили, ничто не должно разъединить'.

После этого, жених и невеста шли вместе, бросая хлеб и монеты ребятишкам, стоявшим среди зрителей. Чем больше будет брошено, тем сытнее и лучше станет жизнь молодожёнов.

По возвращении в дом невесты начинался свадебный пир. За свадебным столом, гостей рассаживали в соответствии с рангом и внутренней иерархией. Тех, кому не досталось места, кормили отдельно. Обязательным это не было, но если достаток позволял, то делалось всегда. Гуляния продолжались почти сутки, пока приглашённые могли есть и пить.

— У меня есть идея, — обратился я к присутствующим, — насколько я помню, замок построен на холме, где стоял древний идол?

— Да, это так, — подтвердил Штауфен, — прямо по центру внутреннего дворика, где лежит самая здоровая плита. Когда ровняли землю, мы на неё наткнулись и от неё клали брусчатку.

— Следовательно, лучшего сокрального места нам не найти. А если во время церемонии будет присутствовать христианская реликвия из Константинополя, то ни один поп не посмеет пикнуть, не то, что усомниться в легитимности таинства обряда. Для тебя, Трюггви, скажу одно, не у каждого герцога на свадьбе был гвоздь из Креста Господа, да и наврятли у кого ещё будет.

— Согласен с тобой, Алексий. Вот только не потянутся ли сюда паломники, посмотреть на реликвию, а заодно не появится ли у них желание перевезти такую ценность, куда поближе к себе, например, в Рим?

— Гюнтер, эта реликвия принадлежит Смоленску. После свадьбы, я отвезу её Ермогену. Ты позволишь самолвинцам прикоснуться к ней, поднимишь свой авторитет в христианском мире, как выкупивший её у каких-то разбойников и заработаешь уважение Православной церкви, поскольку этот дар будет от тебя.

Идея Штауфену понравилась. Оставался единственный неразрешённый момент во всём мероприятии, как то: — кто будет вести обряд бракосочетания? Этот вопрос я взял на себя, тем более что соответствующая церемониальная одежда была приготовлена, в Самолве я слыл человеком уважаемым, как-никак дядя княжны, да и выбирать особо не из кого. Торжество назначали на пятницу.

С рассветом в замке началось шевеление, переросшее к обеду в настоящую беготню. В центре внутреннего дворика возвели деревянный помост, девушки украшали его цветными лентами, а Нюра, забрав с собой Гунндис, подгоняла ей свадебное платье. В это время, в башне донжона, Трюггви примерял парадный мундир чёрного цвета, закрытый, двубортный, с отрезным лифом, застегивающийся левым бортом на шесть позолоченных пуговиц. Мундир имел стоячий воротник, пристежной лацкан с гербом на груди и два клапана с пуговицами внизу спинки; левый борт мундира и края клапанов имели белый кант; воротник, пристежной лацкан, обшлага и канты — из красного сукна. На воротнике и обшлагах позолоченное шитье в виде лавровых листьев. Брюки были заправлены в начищенные хромовые сапоги со шпорами, а на витом жёлтом ремне, нелепо покачивался палаш, который Трюггви старался подтянуть повыше к поясу.

— Ну как? — Спросил я у жениха.

— Одежда красивая, материя превосходна, но чего-то не хватает. Что именно, никак не пойму.

— Головного убора нет.

— Чего? — Пререспросил меня Трюггви.

— К мундиру фуражка прилагается. Это такая шапка с козырьком, наподобие той, какую Пахом Ильич носит.

— Ни разу не видел. Может, мне шлем надеть?

— Вариант. В сундуке есть, давай попробуем.

Латунная сфера, покрытая чёрным лаком с козырьком и наборным затыльником, была снабжена белым мельхиоровым прибором, что эффектно сочеталось с мундиром. Султан из перьев добавил нарядности, а сам Трюггви сиял от удовольствия как начищенный самовар. Датчанин присел, вытянул вперёд руки, затем вновь поднялся и свёл ладони в замок, за спиной. Сукно не треснуло и не расползлось по швам, только ножны палаша бряцнули о пол.

— Ну, хватит красоваться, — сам себе сказал Трюггви, — пора в усадьбу наведаться.

В пятницу, с рассветом в Самолву стали съезжаться старосты близлежащих деревень. Говорили о предстоящей свадьбе и хвастались друг перед дружкой, кто, что привёз в подарок. Из Чудской Рудницы и Заходов пригнали пяток дойных коз с коровой, из Замошья — разделанные туши семи кабанчиков, из Гоголяк и Козлово — живых гусей в клетках. Вотчина Воинота одарила мёдом, а Фёдор Лопухин из Луг, привёз три десятка лисьих шкур, подвязанных к шесту как знамя. Подарков было такое множество, что Захар заполнил ими весь свой двор, потеснив бочки с солёной рыбой и пивом, сложенные у него на хранение.