Геннадий Марченко - Музыкант. Том 1

Может быть, рассказать им все, как будет?

Но если я рискну встретиться с кем-то из них лично, то последствия для меня могут быть самыми непредсказуемыми. От одобрительного похлопывания по плечу и обещанием направить СССР по верному пути до заточения в психушку, где остаток дней я проведу, пуская слюни под воздействием транквилизаторов.

Нет, такой вариант меня не устраивал. Так что если и предупреждать Шелепина с Семичастным — то анонимно. Например, подкинуть им письмо с подробным описанием будущего. А чтобы поверили — вписать несколько событий из ближайшего времени. А что у нас вскоре случится? Ну, например, размещение ракет на Кубе, что приведет к Карибскому кризису. Можно подкинуть еще несколько предсказаний, типа убийства Кеннеди. Когда его грохнут, в 64-м? Нет, по-моему, все же в 63-м. В любом случае в письме можно сослаться на старческую память, мол, не все события помню, столько лет прошло.

А вот кому именно подкинуть? Председателю КГБ? Хрена к нему так просто подберешься. Да и к Шелепину на сраном самокате не подъедешь, но все же к секретарю ЦК будет подобраться попроще, чем ломиться к Семичастному. Ну не ломиться, это я так, преувеличил, но тем не менее.

Эту идею я вынашивал последующую пару недель, и наконец, у меня-таки созрел план, как все это провернуть без последствий для себя. Прежде всего, письмо я планировал печатать на пишущей машинке, иначе остается шанс, что графологи вычислят меня по почерку, пиши я даже левой рукой. И даже на машинке желательно набирать в перчатках, поскольку на клавишах могут остаться отпечатки пальцев.

Вопрос на засыпку: где взять машинку? Купить за 150 рублей? Деньги на сберкнижке были, но на маминой, куда стекались все мои авторские. Я принципиально отказался заводить собственную. Так что, просить? Последует резонный вопрос: "Зачем тебе, сынок, такая сумма"? Не говорить же правду, что собрался писать подметное письмо Шелепину!

А что если где-нибудь спереть машинку? Ведь недаром же в комнатушке Никодима, когда оттуда выносили старую мебель, которой оказалось не так уж и много, я подобрал набор отмычек. Зашел, увидел, подобрал… Никто не обратил внимания на мои телодвижения. А я, не будь дураком, заныкал набор в укромном месте. Причем тайничок оборудовал в старом, нежилом и готовящемся под снос доме недалеко от нашего двора.

Сейчас залезть куда-нибудь намного проще, чем в будущем, где чуть ли не в каждом сортире установлены сигнализация и камеры наружного наблюдения. В итоге своей мишенью я избрал контору метизного завода, что располагался на Шмитовском проезде. На завод я приезжал по заданию нашего завхоза из училища забирать со склада приготовленные для нас метизы в виде ящика шурупов. Меня послали как физически сильного и ответственного студента, поскольку в большинстве своем в училище занимались натуральные ботаны. Причем никакого транспорта не выделили. Мол, там всего ящик, уже оплаченный, и весит двадцать кило, довезешь на трамвае. Билеты с трамвая сдашь в бухгалтерию, две поездки тебе оплатят.

Накладную мне оформляли в конторе заводоуправления, где я и приметил тетку, увлеченно печатавшую на машинке какой-то документ. Сама контора была одноэтажным деревянным зданием с фанерной дверью и простеньким замком. Этот факт мне сразу почему-то запомнился. Да и забор, насколько я помню, был из деревянных досок, в которых тут и там зияли щели.

Оставалось провентилировать вопрос с охраной. Для этого я специально приехал после семи вечера, когда завод замирал, и его покидали последние рабочие. Чай не военное время, нет нужды вкалывать в три смены. Пробравшись сквозь щель в заборе, выяснил, что будка сторожа находится практически на другом конце территории, а собаки здесь не имелось. Вот это меня больше всего порадовало.

Через пару дней, проводив Ленку до дома, я в десятом часу вечера с набором отмычек в кармане отправился на завод. Потренировался с ними еще заранее в домашних условиях, оказалось, нашу комнату можно вскрыть на раз-два. Надеялся, что и в конторе не встречу каких-либо сюрпризов.

Обойдя завод по противоположной от сторожки стороне завода, я приблизился к конторе. Свет не горит, все ушли по домам. На всякий случай дернул дверь. Заперта. А теперь самая важная часть…

Натянув на руки перчатки, вытащил набор отмычек и стал подбирать нужную отмычку. Подошла третья по счету. Аккуратно прикрыл за собой дверь, и чуть ли не наощупь двинулся вперед. Солнце зашло не так давно, и через окна в помещение пробивался неяркий свет, но в коридоре все же было темновато. Дверь кабинета, где я оформлял накладную, тоже была закрыта. Тут я провозился пару минут, но все же вопрос был решен в мою пользу.

А вот и пишущая машинка, бережно накрытая квадратным куском темной клеенки. Хорошо, что небольшая в размерах и, как оказалось, не очень тяжелая, я ожидал худшего. Красящая лента уже вставлена, но запасная, которую я обнаружил в ящике стола, не помешает. А бумагу можно будет приобрести в магазине канцелярских товаров. Машинка как раз втиснулась в спортивную сумку, купленную еще в прошлом году. А теперь аккуратно все закрываем, запираем, и обратно к щели в заборе.

А дальше я с помощью метрополитена и ног отправился в тот самый заброшенный, предназначенный под снос дом, где у меня был оборудован тайничок. Там машинку извлек из сумки, завернул в заранее припасенный кусок ткани и снова закрыл дыру в стене куском обоев. Если бы дело происходило в будущем, то дом наверняка облюбовали бы бомжи. Но в это время все не желающие трудиться были собраны в специальных местах. Как раз в прошлом году началась борьба с тунеядством, и отсутствие постоянного места работы стало уголовно наказуемым, что резко сократило количество людей, не имеющих официального источника дохода и постоянного места жительства.

На следующий же день я прикупил пачку простой и копировальной бумаги и, устроившись за старым столом и сидя на качавшемся стуле, начал печатать письмо, сверяясь с заранее написанным черновиком. Под копирку печатал второй экземпляр, мало ли что с первым может произойти, а перенабирать столько, сколько я задумал писать, казалось мне слишком тяжелой работой.

Вскоре я понял, что в перчатках печатать крайне неудобно. Подумав, снял их и решил набирать прямо так. А машинку задумал просто-напросто утопить в Москва-реке, скинув ее ночью с моста. И пусть потом ищут, сколько душе угодно.

Хорошо, что в оконные стекла еще не разбили, и стук моей машинки вряд ли было слышно с улицы. Да и выходило окно в пустынный ныне двор, если бы там кто-то появился — я бы сразу увидел, потому что каждые полминуты бросал взгляд наружу. Начал со слов:

"Уважаемый Александр Николаевич! Возможно, а даже наверняка, Вам это письмо покажется фантазией больного человека. Однако спешу Вас уверить, что все, описанное ниже, не придумано мною, а является частью истории нашей страны, которая до 1991 года называлась СССР…"