Олег Авраменко - Принц Галлии (др. вар.)

Елена печально вздохнула:

— У тебя лишь одно на уме — Маргарита. Ты просто зациклился на ней. И чем она тебя околдовала, вот уж не пойму.

— Я тоже не пойму, сестренка. Но она для меня все, альфа и омега, смысл всей моей жизни… Боже, какой я глупец! Зачем я так страдаю из-за нее?..

— Вот именно — зачем? Она не стоит того, чтобы ты так изводился, выставлял себя на всеобщее посмешище, пытался покончить с собой… Слава богу, кузен Бискайский поверил, что это из-за долгов и не раззвонил по всему дворцу о том инциденте.

Рикард мрачно усмехнулся:

— Вернее сказать, слава богу, что он не поверил правде, иначе наверняка раззвонил бы.

— Что ты говоришь? — озадаченно произнесла Елена.

— Сначала я рассказал ему правду, — объяснил Рикард. — Не знаю, что на меня нашло — я был просто не в состоянии лгать и выкручиваться. Но кузен не поверил мне, что, впрочем, не удивительно. У него только две страсти в жизни — деньги и власть, а все прочее ерунда. Он так и сказал мне: ерунда, чушь собачья. Тогда-то я и вспомнил о долгах, да еще приплел, что отец якобы намерен лишить меня наследства. Вот этому Александр охотно поверил и… — Тут он обхватил голову руками и протяжно застонал. Господи боже мой! Как это мерзко, отвратительно!.. Вот что, Елена, мне надо срочно поговорить с Маргаритой. Сейчас же, немедленно.

— Сейчас? — переспросила удивленная Елена. — Да ты спятил! Сейчас уже далеко за полночь, и Маргарита, скорее всего, спит. А если не спит, то наверняка знает все и злая, как сто гадюк. Не нарывайся на не приятности, это не лучший способ восстановить с ней хорошие отношения.

— Дело безотлагательное, сестренка, — настаивал Рикард. Государственной важности.

— Какой бы важности оно ни было, — возразила Елена, — до утра, думаю, подождет.

— Нет, не подождет. Я не подожду. Я не могу жить ни минуты с этой тяжестью на сердце.

— Так поделись со мной. Расскажи, что тебя мучит, облегчи свою душу. Ведь никто не понимает тебя лучше, чем я.

— Нет. Я расскажу только Маргарите.

Елене так и не удалось урезонить брата. Обычно Рикард был предельно откровенен со старшей и самой любимой из своих сестер — но на этот раз он заупрямился, и в конце концов, ей пришлось уступить.

— Ладно, — со вздохом согласилась она, — попытаюсь устроить тебе эту встречу, коли так настаиваешь. Вот только сперва приоденься, умойся, а то вид у тебя уж очень неряшливый.

Рикард на мгновение замешкался, затем как-то виновато глянул на сестру и нерешительно, будто оправдываясь, произнес:

— Тогда выйди на минутку… Или отвернись.

Елена грустно улыбнулась и отошла к окну.

— Кстати, — отозвался Рикард, надевая чистое белье. — Ты все еще путаешься с графом Альбре?

— Да нет, он уже увлекся Изабеллой Арагонской. У меня ему ничего не светило, и он, видимо, решил попытать счастья у другой. Впрочем, выбор его нельзя назвать удачным — помяни мое слово, она его быстро отошьет.

— Это правда?

— Так мне кажется. Говорят, кузина Изабелла донельзя добродетельна и ни разу не изменяла своему мужу. Хотя, по моему мнению, Филипп де Пуатье нисколько не заслуживает ее верности.

— Я не о том спрашиваю, сестренка.

— А о чем?

— Это правда, что Гастону Альбре у тебя ничего не светило?

— Само собой разумеется. Ведь тебе известно, для кого я берегу свою невинность.

Слова эти были произнесены вполне будничным тоном, как бы между прочим, но на сей счет Рикард не питал никаких иллюзий: начиналась старая песенка. Он мысленно выругал себя за несдержанность и тут же совершил еще одну ошибку, выпалив сгоряча:

— Прекрати, Елена! Сейчас же прекрати! Я не допущу, чтобы ты стала второй Жоанной.

Она резко повернулась к нему. В ее глазах застыло изумление.

— Ты-то откуда знаешь?!

— А ты?

Несколько долгих, как вечность, секунд они молча глядели друг на друга; затем Елена отошла от окна и присела на кровать рядом с братом. Ее красивые брови сдвинулись и между ними залегли морщинки.

— Это я узнала от Бланки. Как-то мне не спалось, и я пошла к ней — а она как раз поссорилась с Монтини? Мы чуточку выпили… гм… ну: не совсем чуточку — в самую пору для того, чтобы мы начали плакаться и поверять друг дружке свои девичьи тайны. Стыдно вспомнить, что я тогда наговорила… Ах да, я же рассказывала тебе.

— Рассказывала, — подтвердил Рикард, довольный тем, что ему удалось избежать очередного, вернее, дежурного объяснения в любви. — Как вы обе, пьяные в стельку, рыдали навзрыд, жалуясь на свою жизнь.

— Что было, то было, — сказала Елена. — Ох, и разоткровенничались же мы! Так разоткровенничались, что у нас просто не было иного выхода, как стать близкими подругами. В противном случае мы бы возненавидели друг друга.

— То-то я и смотрю, что в последнее время вы неразлейвода. Даже Маргарита как-то отошла на второй план.

— В этом нет ничего удивительного, — пожала плечами Елена. — У нас с Бланкой много общего, гораздо больше, чем у меня или, скажем, у нее с Маргаритой. Не это удивительно — а то, что поначалу мы друг друга на вид не переносили.

— Понятненько, — сказал Рикард. — И когда вы поженитесь?

Елена звонко рассмеялась.

— У тебя и Маргариты мыслишки вертятся в одном направлении — что правда, то правда. Увы, это так же невозможно, как и наш брак с тобой… Она мгновенно оборвала свой смех и помрачнела. — Ну почему я твоя сестра?

Рикард вздохнул:

— Думаю, Господь Бог порой не прочь зло подшутить над людьми… Ах, если бы вместо тебя моей сестрой была Маргарита!

— Зачем? Чтобы ты не мог любить ее? Или чтобы смог полюбить меня?

— И то, и другое, родная, — ответил Рикард. Он быстро застегнул камзол и обул башмаки. — Ладно, пойдем. Вот потолкую с Маргаритой и только тогда окончательно решу, стоило ли мне вообще рождаться в этом дурацком мире, где обе женщины, с каждой из которых я был бы счастлив, равным образом, хоть и по разным причинам, недоступны для меня.

Почти четверть часа пришлось простоять Рикарду в приемной принцессиных апартаментов, дожидаясь возвращения сестры. Наконец, Елена явилась; вид у нее был встревоженный.

— Маргарита еще не спит, — сказала она, — и согласна поговорить с тобой. Только недолго.

— Где она сейчас?

— В библиотеке.

— И как выглядит?

— Очень худо. Слишком уж спокойная, и это не к добру. Боюсь, я сглупила, согласившись помочь тебе. Надо было…

— Все в порядке, сестренка. Не беспокойся.

— Тебе легко сказать — не беспокойся… Ну, да ладно, ступай. — Она поцеловала его в губы и добавила: — И будь умницей… безумец ты этакий!..

Маргарита в самом деле выглядела очень худо. Она сидела в широком кресле в дальнем от двери углу библиотеки, неподвижная, как статуя, и даже не шелохнулась, когда в комнату вошел Рикард, лишь устремила на него тяжелый взгляд своих прекрасных голубых глаз. Свет, исходивший от трех горевших в настенном канделябре свечей, придавал ее бледному лицу зловещий багровый оттенок.