Олег Авраменко - Принц Галлии (др. вар.)

— А ведь могло случиться и нечто похуже, — продолжал дон Фернандо. — Или еще может случиться. Посему вот мои условия — слушайте их внимательно.

— Я весь внимание, — заверил его Филипп.

— Прежде всего, ни о каких… э-э, свиданиях с Элеонорой отныне и речи быть не может.

— Само собой, дядя.

— Далее, с объявлением о вашей помолвке с Бланкой следует повременить, чтобы я мог убедиться… ну, что с Элеонорой не произошло ничего такого, что может исправить только немедленный брак. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

— Да, разумеется, — ответил Филипп, мысленно покатываясь от хохота. — Если окажется, что Нора беременна, я женюсь на ней.

Король покраснел и, точно застенчивая барышня, потупил глаза.

— Для пущей верности, — сказал он, — подождем до начала весны. А пока что пообещайте держать предмет нашего разговора в тайне. От всех без исключения. Ни Альфонсо, ни Бланка, ни Элеонора не должны об этом знать. Пускай до поры до времени, пока страсти не улягутся, это будет нашей маленькой тайной. Обещаете?

— Я-то могу пообещать. Но что мы скажем…

— То, что и обычно. Ведь не единожды я, по просьбе родителей, пытался уговорить вас жениться то на той, то на другой соблазненной вами девице. И что вы каждый раз отвечали?

— Я еще не готов к браку.

— Вот так мы и скажем. Поймите, племянник, Элеонора очень ранимая девушка, и ей нужно дать время свыкнуться с мыслью, что вы не женитесь на ней. Пусть осознание этого огорчительного факта придет к ней постепенно.

— Хорошо.

— Но вы должны обещать мне, что не передумаете. Теперь вы обязаны жениться на одной из моих дочерей — если не на Бланке, так на Элеоноре.

— Безусловно, — сказал Филипп. — Коль скоро я мечу на галльский престол, то без поддержки Кастилии мне не обойтись. Если того потребуют обстоятельства, я женюсь на Норе… Хотя я предпочитаю Бланку.

Дон Фернандо кивнул.

— Да, я понимаю вас. Любой отец гордился бы такой дочерью, как Бланка, а любой муж — такой женой.

Пообещав королю хранить молчание и дав ему понять, насколько важен для него брачный союз с Кастилией, Филипп совершил роковую ошибку. Он не принял во внимание одно немаловажное обстоятельство: Фернандо IV Кастильский был не только суров и крут нравом, но также на редкость коварен и вероломен. Гордясь своей старшей дочерью, он души не чаял в младшей, и без колебаний решил принести в жертву Бланку ради счастья Норы. Последующие события воочию показали Филиппу, как он был наивен и доверчив…

Это случилось в середине января 1452 года. Дон Фернандо отправил своего старшего сына, Альфонсо Астурийского, в Сарагосу к арагонскому королю Хайме III, якобы с тем, чтобы окончательно уладить пограничные споры и склонить Арагон к участию в походе против Гранадского эмирата, намеченному на эту весну. Ничего не заподозривший Филипп согласился сопровождать наследника кастильского престола, а когда оба принца, которые могли бы помешать планам дона Фернандо, по его расчетам достигли Сарагосы, в Толедо было объявлено о помолвке принцессы Бланки с племянником наваррского короля Александром Бискайским и о скорой их свадьбе. Таинственность, с которой готовился этот брак, и неподобающая поспешность с его заключением немало удивили весь кастильский двор, как, собственно, и сам факт этого союза, в определенном смысле походившего на мезальянс. Граф Бискайский уже много лет был в большой немилости у своего дяди, Александра Х Наваррского; он постоянно вздорил с ним, оспаривал у него корону, ссылаясь на свою принадлежность к старшей ветви, и плел против него всяческие интриги и заговоры. Король Наварры лишь по доброте своей душевной терпел выходки племянника, но порой его терпение иссякало, и тогда он отправлял графа в изгнание за пределы королевства. Во время последней из таких ссылок, находясь в Кастилии, Александр Бискайский, по-видимому, сумел уговорить дона Фернандо отдать за него Бланку, играя на том, что репутация старшей из кастильских принцесс здорово подмочена слухами о ее романе с Филиппом. Осведомленные лица из окружения короля Кастилии высказывали предположение, что дон Фернандо решил встать на сторону графа Бискайского в споре с его дядей и помочь ему заполучить наваррскую корону, сделав, таким образом, Бланку королевой Наварры. А таинственность и поспешность эти самые осведомленные лица склонны были объяснять тем, что в противном случае наваррский король мог бы воспрепятствовать этому браку.

И только один человек, от которого Филипп не имел никаких секретов и ни с чем от него не таился, разгадал истинные намерения дона Фернандо. Это был падре Антонио. Утром, на следующий день после объявления о помолвке он явился в королевский дворец и обратился к своему собрату падре Эстебану, духовнику Бланки, с просьбой как можно скорее устроить ему встречу с принцессой наедине для чрезвычайно важного разговора.

Появление во дворце духовника Филиппа никого не удивило и не вызвало никаких подозрений, поскольку он и преподобный Эстебан были очень дружны, а если кто-то и обратил внимание, что сразу вслед за этим Бланка пришла к своему духовнику, то, наверняка, счел это случайным совпадением. Бланка была девушка крайне набожная, чаще всех остальных ходили на исповедь и посещала церковь, а нередко часами засиживалась у падре Эстебана, умного и весьма образованного человека, всерьез занимавшегося теологическими изысканиями, и вела с ним длительные беседы на религиозную тематику.

Однако в тот день речь шла о более приземленных вещах, и разговаривал с Бланкой падре Антонио. Когда после приветствий и нескольких вежливых фраз, обычно предваряющих начало любого разговора, преподобный Эстебан удалился, оставив их вдвоем в своем рабочем кабинете, падре Антонио пристально поглядел Бланке в глаза и промолвил:

— Надеюсь, принцесса, вы знаете, что Филипп для меня как сын родной, и потому я был безмерно огорчен известием о вашей помолвке с графом Бискайским.

— Я тоже огорчена, — откровенно призналась Бланка. — Для меня это был так неожиданно… Но причем здесь Филипп?

Падре тяжело вздохнул.

— Боюсь, моя принцесса, то, что я сообщу вам, еще больше огорчит вас. Государь отец ваш не поведал вам о причинах своего столь странного решения? Я имею в виду ваш предстоящий брак.

— Ну… — Бланка замялась. — В общем, отец объяснил мне. Он сказал, что окончательно потерял надежду на развод Августа Юлия с Изабеллой Французской, и теперь намерен сделать меня королевой Наварры.

— Однако в вашем голосе мне слышится сомнение, — заметил падре.

Где-то с минуту Бланка молчала, глядя на него, затем ответила:

— Вы правы, дон Антонио, я не верю тому, что сказал мне отец. По моему убеждению, борьба за наваррский престол приведет к междоусобице, и в конечном итоге Наварра будет разделена между Кастилией, Гасконью и Арагоном.