Юрий Корчевский - Владычный полк

«Разбойники», – сразу догадался Андрей.

– Гля, Ваньша, какая добыча! У баб, наверное, деньга водится!

Длинным кнутом кучер хлестнул одного из татей. Однако он или не рассчитал удар, или ударил слабо, только разбойник успел схватиться за хлыст и резко дернуть. Рукоять кнута вылетела из руки кучера.

Второй разбойник, не мешкая, сделал огромный прыжок, сверкнув босыми ногами, и ударил кучера палицей.

Женщины завизжали от ужаса. Кучер же, обливаясь кровью, обильно текущей из разбитой головы, упал под колеса тарантаса.

Монахи стали усердно молиться.

Все произошло очень быстро. Андрей надеялся, что тати заберут деньги и скроются – просил же его Гермоген не встревать ни в какие драки, ничем себя не выдавать, если только не возникнет угроза жизни самого Андрея или сохранности послания. Но и сидеть спокойно на телеге, видя бесчинства разбойников, он не мог.

Андрей спрыгнул с телеги. Один из монахов попытался удержать его за руку:

– Не ходи, убьют!

А разбойник, куражась своей силой, схватил купчиху за волосы и рывком выдернул ее из тарантаса.

– Ваньша, эта твоей будет!

Рванув пуговицы, Андрей выхватил пистолет. С трех метров, почти в упор, он выстрелил разбойнику в грудь. Не медля, сунул разряженный пистолет за пояс, выхватил второй и взвел курок.

Купеческая дочь в тарантасе дико визжала.

Дым быстро снесло в сторону ветерком, оставив только запах серы, и Андрей, к своему удивлению, увидел, что разбойник стоит, с недоумением глядя на рану в своей груди – оттуда обильно струилась кровь.

Свинцовой пистолетной пули в тридцать грамм вполне хватало, чтобы обычного человека сбить с ног и убить. Этот же бугай стоял и с удивлением пялился на рану. Потом покачнулся, поднял свою палицу и кинулся на Андрея. Тот поднял пистолет и выстрелил татю в лицо.

Рядом, разодрав рукав кафтана, просвистела палица. Кожу на руке обожгло. Но разбойник упал, почти коснувшись ног Андрея простреленной головой. В силе и выносливости этому ублюдку не откажешь, но с простреленной башкой никто еще не жил.

Девушка снова, как бензопила на больших оборотах, дико завизжала – это второй разбойник обежал тарантас и теперь поднимал свое устрашающего вида оружие, метя Андрею в голову. Он прыгнул в сторону, и палица ударила в землю, образовав вмятину. Черт, оба пистолета разряжены!

Этот разбойник двигался несколько медленнее первого, убитого, потому и был на вторых ролях. Но он был так же велик и силен, как и первый.

Андрей вскочил на подножку тарантаса, резким рывком вытряхнул из рукава в ладонь грузик кистеня. Снизу, без замаха, вложив в бросок всю свою силу, он бросил кистень, целясь татю в лицо.

Увернуться бугай не успел – кистень попал ему в нос и в глаз. Разбойник взревел не хуже раненого медведя и стал размахивать перед собой палицей. По его лицу обильно струилась кровь, стекая на одежду. Андрею казалось, что в татя вселился какой-то злой дух, как в норманна во время боя, сделав его берсерком. Удары палицы выламывали из тарантаса щепки, и эти щепки разлетались в разные стороны.

Но с одним глазом тяжело определить дистанцию. Татю казалось, что Андрей совсем рядом, и он бил, немного недоставая, и наступал. Андрею приходилось пятиться, поглядывая за плечо. Если он запнется и упадет – конец! Своей палицей амбал просто вобьет его в землю, расплющит!

Мысли в голове Андрея метались, он искал выход. Левой рукой он выхватил из ножен нож, но чем он может сейчас ему помочь, если тать держит в руках палицу, не подпуская его близко? Ближе полутора-двух метров, учитывая длину руки, к нему невозможно приблизиться.

Андрей бросился бежать по дороге. Ему надо было хоть немного оторваться, выгадать секунду.

Решив, что его противник струсил, разъяренный тать бросился за ним. Но вес и ранение были против разбойника, он стал отставать.

Андрей перебросил нож в правую руку, ухватил рукоять поудобнее, остановился и обернулся.

Преследователь был метрах в семи. Андрей со всей силы метнул нож, целясь в живот бугаю – ведь при попадании в грудь нож, угодив в ребро, может не достать до сердца, нанеся неглубокую, не смертельную рану.

Нож попал разбойнику в живот, войдя чуть повыше пупка почти по рукоять. Но проклятый бугай продолжал бежать. Да что он, заговоренный?

Андрей снова вытряхнул кистень в ладонь – другого оружия у него больше не было. И когда разбойник, видя перед собой близкую цель, вскинул палицу для удара, Андрей метнул кистень, вложив в бросок всю силу и ненависть.

Груз ударил татя прямехонько в лоб. Раздался хруст костей. Разбойник замер на мгновение, покачнулся и повалился на спину. Он был еще жив, хрипел и был без сознания. Было понятно, что это уже агония и жить ему осталось минуты.

Андрей подошел, выдернул из раны на животе нож, обтер его об одежду разбойника, вложил нож в ножны и побрел к тарантасу и подводе, едва переставляя ноги – почему-то после схватки он сразу обессилел.

Едва дойдя до тарантаса, он уселся на подножку. Наступила тишина, никто не шевелился и ничего не говорил.

Потом с телеги соскочили монахи и, не сговариваясь, кинулись к тарантасу, к Андрею.

– Сильно ранен?

– Вроде нет.

– У тебя вся рука в крови.

Это еще первый разбойник разодрал ему палицей рукав и поцарапал, причем в одном месте и глубоко, кожу.

– Сейчас, погоди.

Один из монахов сбегал к телеге, порылся в поклаже и принес чистую тряпицу. Он умело перевязал Андрея.

– Мха бы приложить, чтобы рана не гноилась, да нет его у нас.

– И на том спасибо.

К тарантасу подошла купчиха, которую за волосы выкинул в кусты разбойник. Платье ее уже не выглядело опрятным, кое-где оно было порвано и запачкано пылью. Низко, почти до земли, она поклонилась Андрею. Ему стало неудобно – женщина все-таки.

– Не знаю, как и благодарить тебя, смелый человек. Кабы не ты, нас бы обеих обесчестили бы и ограбили.

– Я же мужчина, – смутился еще больше Андрей, – и должен слабых защищать.

– Не каждый, у кого борода и штаны, защитник, – купчиха метнула презрительный взгляд на монахов. – Вот кучера нашего, Игнатия, жаль, славный был человек.

– Похоронить его надо по-человечески, – сказал один из монахов. – Уложим его на телегу, довезем до ближайшей деревни и похороним на погосте, как положено по христианскому обычаю – с молитвой и отпеванием.

Втроем они подняли тело убитого кучера и погрузили его на телегу.

После ударов палицей тарантас выглядел ущербно, но двигаться мог.

– Садитесь, поедем. Святые отцы, давайте вперед, мы за вами.

Андрей взобрался на облучок, на место кучера, и маленький обоз тронулся.

Версты через три показалась деревня. Купчиха дала деревенским денег, и они быстро сделали гроб. Другие вырыли могилу. Монахи сочли молитву, и мужики опустили гроб в могилу.