В. Бирюк - Не-Русь

Но это ж снизу, с земли — шесть сажен и парапет. А отсюда-то, со стены — только половина! А ещё лестница есть и калитка наверху открыта. Не могу отказаться когда так приглашают!

Правда, гостеприимство — не из всех выпирает. И невежи есть. По стене — народ тупо толчётся, железяками тыкают, поверху, по стене уже самой цитадели, чудаки с луками набежали — стрелять начали. Но на такой дистанции и муромские луки хорошо достают. А толпящихся товарищей… которые нам не товарищи, а басурманы… кафтан, правда, в клочья посекли. Какой-то умник ухитрился пяточкой топора мой кольчужный никаб сдёрнуть! Блин! Факеншит! Почувствовать кожей щеки холод топора противника…

«Шрамы украшают мужчину» — международная мужская мудрость. Но не на пол-морды же! Хорошо — успел повернуться. И внимательно посмотреть «топорнику» в глаза. Он так удивился увидев моё безбородое лицо! На всю оставшуюся жизнь. Очень недолгую.

А вокруг стоит ор страшной силы. Прикиньте: три тысячи мужиков — и все орут в голос. Преимущественно — матерно. Хотя как с этим у булгар…

«Вокруг» — по всему периметру крепости. Потому что там тоже лезут.

Наполеон говаривал: «Надо ввязаться в бой, а там посмотрим». И: «плох тот полководец, кто слишком много думает о резервах». Черчилль утверждал прямо противоположное: «Две вещи обычно требуются от главнокомандующего в битве: составить хороший план и держать сильный резерв». Такова разница между генералом и политиком.

Черчилль был враждебен Российской империи, Третьему рейху, Советскому Союзу. Всех их — не стало. А Наполеон просто умер на острове Святой Елены.

Черчилля у Волжских Булгар не было: план боя был навязан Боголюбским, а резервов они не оставили.

Они были уверены, что русские будут наступать с напольной стороны, что основной удар будет по дороге к воротам и от дороги на стену. Едва началось движение русских войск, как они закидали мост смолой и запалили его. Рязанцы, которые должны были наступать в этом месте, замешкались, и попали под густой град стрел. Но владимирцы и суздальцы довольно резво проскочили ров и полезли на стену. А при том обилии строевого дерева, которое осталось в посаде — оказалось легко заново перекрыть ров новыми мостками.

Булгаре были уверены, что мы пойдём с северной или западной сторон. Ведь от Волги — очень неудобно. Атакующим тверским и ростовским отрядам пришлось бежать вдоль обрыва по довольно узкой полоске заваленного булыжниками пляжа. И только потом, растянувшись вдоль стены — лезть на неё. Всё это время их били сверху и стрелами, и сулицами, и просто камнями. Там-то и строевых почти не было: камнями кидаться — воинской выучки не надо, баб да детей поставили.

Атака с юга тоже не представлялась сильной по сходным основаниям: пересечённый рельеф склона горы не позволял произвести правильное построение отрядов на исходной позиции.

Наверное, они были правы: муромцы выходили к оврагу не синхронно, лезли на стену вразнобой. Но одним из элементов этого «разнобоя» явился мой «членовоз», который по пропускной способности соответствовал 5–6 лестницам сразу в одном месте. Использование высокой телеги позволило уменьшить крутизну. Пандус, вместо лестниц, позволил не влезать, а вбегать.

А Любим, со своими ребятами, разогнал булгар на стене именно в этом месте. Буквально — на 1–2 минуты. Но, как оказалось, достаточно.

Янин был первой крепостью, во взятии которой я принимал участие. Как Бряхимовский бой — первой битвой, а сам поход — первым воинском походом. От каждого… мероприятия у меня осталось очень грустное впечатление. Честное слово, я могу найти куда более полезное применение человеческому труду, человеческим жизням, чем вот такое… времяпрепровождение. Понятно, что бывает нужно, необходимо. Но… Для себя понял, что совсем не хочу штурмовать крепости, не хочу их осаждать. Я хочу, чтобы они сдавались. Или брались… без такого массового хорового крика.

Мы ещё побегали по стене цитадели, посшибали вниз замешкавшихся булгар. Выскочили на Волжскую стену, увидели там кучу женщин и подростков со стариками, которые старательно кидали вниз, на головы моим соратникам из тверских и ростовских хоругвей, запасённые в больших кучах на стене камушки. Сказали им «ай-яй-яй» и показали «козью морду». После нескольких копий от нас, все всё сразу поняли, завизжали и разбежались. Так быстро, что когда соратники вылезли на стену, то и пыл свой боевой чуть на меня не… не излили. Ибо — больше не на кого.

Внутри цитадели кто-то ещё пытался сопротивляться, но наши умники, найдя на стене кучу потухших или вообще не зажжённых факелов — все их запалили и стали кидать вниз. Там сразу начался пожар, повалил дым, стали выскакивать туземцы…

Что характерно: с поднятыми руками, как немцев в кинохрониках о Сталинграде показывают — нету. Нету и — руки за спину, как у наших принято. Или — на затылок, как у америкосов. Нет, выскакивают, кидают оружие в сторону, падают на колени и ползут на четвереньках. Или усаживаются к ближайшей стенке и руками головы закрывают.

Стереотипы поведения при капитуляции — ещё не сформировались. Причина очевидна: очень мало кому удаётся вернуться и поделиться с соплеменниками опытом «правильной сдачи».

Тут я окончательно понял — мы победили. Потому что рядом со мной образовался Николашка. С мешком. И мы, от проявления воинской доблести, перешли, миную вторую стадию — резня зверская, сразу к третьей — грабёж побеждённых.

Надо поторапливаться. Потому что мы, конечно, оторвали лакомый кусок: цитадель — жилище местного владетеля. Тут должно быть богато. Но хлебалом щёлкать не следует: вон уже и муромские ребята кого-то трясут, и ростовские трудятся — двери в центральном бараке выносят.

Бой на стенах практически закончился. Только возле угловой башни ещё рубились присланные от эмира бойцы, да на стене между воротами и волжской стороной отбивался отряд владетеля. Кажется, они ещё имели надежду пробиться к берегу и уйти за Волгу. Ну, такие идеи только от безвыходности.

Народу у меня для правильного грабежа маловато. Надо правильно расставить и организовать ребят. Для грабежа наиболее ценного. А где оно?

Заглянул в колодец — пусто. В смысле — воду всю вычерпали, пожар заливали. Чего-то ещё дымит, но сильного огня не видно. А в колодец посмотреть — это правильно. Когда китайцы Каракорум брали, то монголы очень страдали от жажды и пытались вырыть колодцы. Воды не нашли, но получили классные хранилища: задушили и скинули туда всех жён последнего императора и казну с сокровищницей.

Я уже говорил: убрать «под землю» — основной способ обеспечения сохранности ценностей в эту эпоху. А кроме особых ценностей что-то брать… народу у меня маловато.