Юрий Корчевский - Огневой бой. Воевода из будущего (сборник)

Наш обоз остановился. Двое из дружинников по моему приказу спешились, подняли задок телеги и двинули в сторону, освободив проезд.

И только мы тронулись, как меня догнал дружинник:

– Беда, воевода!

У меня сердце сжалось от дурного предчувствия. Не дослушав воина, я развернул лошадь и помчался к середине обоза. Именно там везли боярина Шклядина.

Одного взгляда хватило, чтобы понять – боярин уже никогда никому и ничего не скажет. Он лежал на телеге, раскинув руки, а из шеи его торчала маленькая стрела без оперения. Боярин уже не дышал. «Прошляпил!» – ругал я себя.

Я кинулся к перекрестку. Лошадь с повозкой стояла поодаль, а пьяненького мужика и след простыл.

Я с досады чуть волком не завыл. Ну конечно же, дорогу специально перегородили, а до меня это сразу и не дошло. И стрелки я раньше такие видел. Был у Телепнева умелец один. Уж не знаю, откуда он взял это бесшумное оружие – из Синда за Великой стеной или из Египта невообразимыми путями оно к нему попало, – только владел он им виртуозно. Оружие простое: короткая – около локтя длиной – полая трубочка и стрелки, пропитанные ядом. На пятнадцать шагов тот умелец в маленького цыпленка на спор попадал. Потому и выстрела никто не слышал. Тетива арбалета или лука при стрельбе щелчок издает. А тут – совсем беззвучно!

Плакать по убиенному я не собирался, но он – главный обвиняемый, который мог вывести на Телепнева. Нашел, как выкрутиться, гад!

Труп боярина прикрыли рогожей, и обоз продолжил свой путь.

Настроение у меня было безнадежно испорчено. Но все равно ехать надо. Пусть людишек допросят, может, что и новое всплывет. Опять же тело боярина в приказ доставить следует. Свидетелей, что его в пути убили, много, по крайней мере, от себя подозрения отведу. И насчет стрелки ядовитой Андрею и Выродову узнать полезно будет. Сопоставят – вдруг уже встречались такие случаи.

И вот наконец Москва.

После полудня мы уже стояли у Разбойного приказа.

Я поднялся на второй этаж. Оба – Выродов и Андрей – были на службе. Я им рассказал все, что считал важным. Они вышли во двор, осмотрели боярина и стрелку, торчащую из его шеи, многозначительно переглянулись.

– Э, друзья, вижу я, такую стрелку вы уже встречали.

– Был случай, – нехотя признал дьяк.

– Ну, тогда вам и карты в руки.

Передав арестованных страже, я отправил обоз и дружинников назад, в Коломну. Чего их в Москве оставлять? Себе оставил несколько воинов для сопровождения.

Остановиться решил на уже знакомом постоялом дворе – есть такой в двух верстах от столицы, там цены втрое ниже городских. Пока же к Кучецкому поехал – рассказал ему все подробно, до деталей.

– Говорил мне уже холоп мой, которого я к тебе посылал, о змеях. Хоть и поздновато тебя предупредил, однако ты и сам справился, не оплошал.

– Коли оплошал бы, не стоял бы сейчас перед тобой. К Шуйским поехать хочу, письмо подметное показать.

– Ну что же, ход правильный. Но вот думаю, не примут тебя сейчас Шуйские.

– Почему? Боятся?

– И это – тоже. Сам подумай, кабы не порядочность тиуна, быть бы им сейчас или в узилище, или в опале – в монастыре далеком, под надзором. А тут – ты являешься, им незнакомый, да снова с бумагой подлой. Боюсь, не разобравшись, побьют тебя или псов цепных спустят.

Я подумал немного. И в самом деле – момент для встречи неподходящий. Отдал письмецо Кучецкому. Он и сам в нужный момент Шуйским его покажет.

Ну а дальше, как водится, посидели, выпили, погово-рили.

– Неспокойно на дальних подступах, однако, Георгий, – разоткровенничался Федор. – Крымцы вот Астрахань захватили, понуждают Казань согласно союзническому договору супротив Москвы выступить. В Москве митрополит Даниил призывает к походу на Казанское ханство. Казанский хан решился себя подданным Османской империи объявить и обратился за помощью к султану Сулейману Великолепному, а у него сейчас самая сильная армия – пушек полно, янычары обученные. И что ты думаешь – согласился султан взять Казань под свой протекторат, о чем на днях посол турецкий, мангупский князь Искандер заявил государю. Василий Иоаннович в отместку запретил купцам русским спускаться на судах по Волге ниже села Макарова, что почти на порубежье между землей нижегородской и татарами. Вот такой расклад, Георгий.

Все, что рассказал Федор, было интересно. Теперь я хоть немного стал представлять, что творится на ближних подступах к Руси. Во время каждого моего приезда он делился со мной полезной информацией, давая пищу для ума. Фактически он был единственным, кто держал меня в курсе событий. Ведь ни телевизора, ни радио, ни газет не было, и почерпнуть новости было неоткуда. Полный информационный вакуум. И это даже для меня – князя и воеводы. Что же говорить о людях более низкого звания и положения?

Утром при прощании Федор заявил:

– Я обскажу сегодня государю о несчастном случае с наместником его – Шклядиным. Думаю, тебе вскоре нового наместника ожидать надобно. Приложу все силы, дабы Телепнев снова своего человечка не посадил на это место. Не дело, когда два городских начальника между собой в распрях. Для города плохо, стало быть, и для государства – тоже плохо.

С тем я и уехал в Коломну. В принципе все разрешилось не так уж и плохо для меня. Людишек служивых – пособников Шклядина – наверняка к казни приговорят. И поделом: не рой другому яму – сам в нее упадешь. От соглядатая телепневского я избавился, теперь никто палки в колеса вставлять не будет. А с новым наместником я попробую наладить отношения. Любить его мне ни к чему – не красная девица, а вот воз государев, надеюсь, вместе тянуть будем.

Шли недели; минул месяц, второй. Я снова работал за двоих: решал дела за наместника и тянул свои, воеводские. Город за лето сильно расстроился – выросли целые улицы, желтеющие свежеошкуренными бревнами срубов.

Наконец прибыл наместник. И когда я его увидел, искренне возрадовался. Я узнал в нем побратима – боярина, встречавшегося мне у Кучецкого. Я, правда, виду не подал, что мы знакомы – как, впрочем, и он. Поздоровались за руку, обнялись. Он шепнул мне на ухо: «Опосля поговорим – наедине».

Повезло мне, я его знал, а поскольку это был человек Кучецкого, то и доверять мог. За те несколько лет, в течение которых я знаю стряпчего, я его уже достаточно изучил. Федор в дом свой человека подлого, ненадежного не пустит и в пивное братство не возьмет.

Вечером боярин пришел ко мне в избу, и мы обнялись. Стол я уже приготовил: не сказать чтобы княжеский, но и белорыбица на нем была, и мясо всякое – курятина, барашек жареный, и вина хватало.

Усадил гостя за стол. Сначала отдали должное съестному, выпили. Не могу сказать, что кухарка моя очень уж большая искусница, но все было вкусно.