Ольга Елисеева - Российская империя 2.0 (сборник)

Немалый интерес у публики вызвал также поджарый и суровый на вид кот породы «боевой красный» по кличке Господин Шаман. Если бы Эдик не успел прочитать название на табличке, прикрепленной к клетке, он, наверное, решил бы, что перед ним обычный рыжий кот. Но оказывается, история этой породы, подобно многим другим, представленным здесь, была удивительна и захватывающа.

Господин Шаман хмуро глянул на Эдика и фыркнул. Эдик перешел к клетке с плюшевыми персами-экзотами, а потом – к инопланетным участникам. Среди тех были, например, кошки-хамелеоны из системы Фомальгаута, шерсть которых имела столь сложную структуру, что при перемене освещения облик животных менялся до неузнаваемости.

Когда на Эдика зашипел уже третий по счету кот (или кошка, под шерстью длиной в четверть метра различия угадываются весьма приблизительно), он невольно задумался, что с ним не так. Но вот шипение раздалось снова, чуть впереди.

– Дедушка, смотри, это тот самый кот, которого мы видели! – закричал Андрюша.

Виктор Петрович обернулся. Действительно, на пустой клетке сидел кот уже знакомой необычно пятнистой окраски. Вокруг него толпились посетители. Кот громко, необыкновенно громко мурлыкал, довольно жмурился, когда гладили, и всячески демонстрировал тот самый выставочный характер.

А кот из соседней клетки смотрел недовольно и периодически шипел. Неужто ревнует к такому вниманию, подумал гид.

– Интересно, – проговорила Эрия, – а где владелец?

– Ну что же ты так сразу строго? Вон какой спокойный, послушный котик, никуда не убегает. Значит, владелец где-то рядом.

– Не вижу.

Эрия напряженно оглядывалась.

– Но не может же быть кот на выставке сам по себе? – успокаивающе произнес Виктор Петрович.

– Может, – вклинился Андрюша, – мы же его в космопорте видели, правда? Когда чай пили. И потом в поезде. И в городе. Он везде сам ходил.

– Минуточку, – повернулась к юному гостю Эрия, – ты действительно уверен, что этого самого?..

– Да.

– Стоп, а где он?

Все дружно завертели головами. Кота на клетке не было. И в пределах видимости он тоже отсутствовал. Эрия, будто заметив нечто, чего не смогли уловить остальные, ринулась прочь.

– Что это было? – озадаченно произнес Виктор Петрович.

И тут через два ряда от них возникла суета. Вдали зазвонил сигнальный колокольчик. Кто-то взвизгнул. К месту свалки бежала охрана.

– Эрия! – возопил Эдуард. – Эрия, ты же в отпуске!

– Отпуск по службе, а долг всегда, разве у вас не так? – сквозь зубы отозвалась Эрия, удерживая в ловком захвате странное существо, немного похожее на большую рысь.

– Метаморф! – сообразил Андрюша. – Это не кот, это метаморф! Я про них в книжке читал!

Метаморфа быстро, хотя и относительно вежливо вытащили в небольшую боковую комнатку.

Щеголеватый полицейский выслушал свидетельские показания, а потом и объяснения самого виновника переполоха – очень-де хотелось хоть ненадолго ощутить себя любимым всеми вокруг земным котом…

– Ну конечно, идейного метаморфа мы не потерпим!.. – И тут пристав весело рассмеялся. – А вот обычного, с официально оформленной гостевой визой – да. Так что, сударь, перестаньте трястись, что вас прямо сейчас засунут в клетку-метаморфовозку и первым же рейсом вышлют с Земли. Причем в грузовом отсеке. Ну на всякий случай… Однако впредь от подобных шуток настоятельно прошу воздержаться.

Злополучный турист спешно заверил, что больше он так не будет.

– На нашей планете метаморф не затеряется. И у нас нет шпиономании. Здесь те, кто прошел пограничный контроль, наши почетные гости.

Метаморф еще раз торжественно пообещал не устраивать себе развлечений в духе «родная мама не узнает», и на том инцидент был признан исчерпанным.

Правда, случайные очевидцы из числа туристов и официальных гостей Земли еще какое-то время делились впечатлениями. За столиком кафе беседовали два почтенных господина, по виду дипломаты.

– Жаль, что я не метаморф…

– Да, на самом деле жаль, адмирал-метаморф – это звучит воодушевляюще!

– К сожалению, служебными инструкциями на флоте запрещены офицеры-метаморфы.

– Может быть, чтобы не пугать подчиненных? Или форму сложно подобрать. Не заказывать же мундир по каталогу «Все для метаморфов». Там есть одежда, которая меняется в соответствии с обликом.

– Может быть. Но такая практика запрещена.

– Ну, если не обращать внимания на инструкции, то у вас вся конфедерация – один большой метаморф. Реагирующий на контакты и, так сказать, внешние раздражители.

– Пожалуй, но ведь в этом большом и не всегда дружелюбном космосе выживать как-то надо…

– Действительно, не всюду же такие условия жизни, как на этой благословенной планете. Эх, когда я был ребенком, то часто спрашивал взрослых, когда я смогу стать третейским судьей и всех спасти…

– И как они реагировали?

– Бабушка честно говорила, что для этого нужно родиться цесаревичем на Земле. Но если меня сочтут достойным, то я смогу на Земле хотя бы побывать.

Угольно-черное небо над полюсом усыпано звездами. Северное сияние струится над торосами. «Георгий Брусилов», стоящий в узком разводье, мерно покачивается, ожидая проводки. По бокам теснится лед – ноздреватый, грязно-голубой. Ефим, откинувшись в пилотском кресле, заканчивает настройку. Обернувшись, он различает в темноте белеющую громаду рубки. Зрители на мостике надевают солнцезащитные очки. Кто-то машет ему рукой. Приведя в движение десятитонный погрузчик, Ефим поднимает в ответ манипулятор, в котором зажата гигантская лопата. Фигура у «Святогора» – человекоподобная, для удобства мысленного управления. Поликарбонатные стекла грудной кабины когда-то давали превосходный обзор, но сейчас наглухо заварены пенотитановыми панелями. Десятисантиметровые плиты покрыты вмятинами и царапинами, словно злой великан лупил по ним молотом. Теперь единственный способ смотреть на мир – через поворотную видеобашенку на крыше. Радужное изображение с камер, сотканное из инфракрасного, видимого и рентгеновского спектров, напоминает бензиновую пленку. Вращая головой робота, Ефим осматривается – нагромождения многолетнего льда теснятся до горизонта. Перед судном – трехсотметровая промоина, заполненная серой шугой. Используя ТМИН, пилот отдает приказ, и «Святогор» принимает теннисную стойку – с лопатой, занесенной для удара. Пора!

Сияющий луч ударяет в конец промоины. Раздается оглушительный взрыв. Циклопический столб воды взметается в небо. Пятиметровый лед идет волнами. Пространство впереди заволакивает паром. Во все стороны, словно вулканические бомбы, летят глыбы льда. Ударная волна врезается в корпус. Пенный вал накрывает судно. Палуба ходит ходуном. Грохот стоит невообразимый. Ефим срывается с места – «Святогор» скользит по баку благодаря воздушной подушке, вмонтированной в ступни робота. Лопатой он разбивает летящие на нос ледяные громадины, принимая бронированными плечами град осколков. В перерывах погрузчик поддевает скопившуюся на палубе ледяную мешанину и швыряет за борт. Контейнеровоз прет вперед, следуя за всеразрушающим лучом. Надо торопиться, пока ФАВОР завис в зените. Скоро он начнет сваливаться из апогея, разгоняясь с каждой секундой, чтобы стремительным метеором пронестись над выстуженной Антарктидой и спустя три часа вновь вынырнуть над Северным полюсом. Пока орбитальная платформа не ушла за горизонт, ей предстоит вести караван по прямой, взрывая ледовые поля на пути. Газовозы из Сабетты и сухогрузы из Норильска пройдут между Элсмиром и Гренландией, чтобы добраться до канадского Черчилла в Гудзоновом заливе.