Степан Кулик - Дилижансом, дирижаблем

– С огнем шутить не приходится. Тем более, летом…

Князь подхватил с вешалки походный китель и оглянулся на Зеленина.

– Вы со мной… Родион Евлампиевич?

– Конечно…

– Тогда набросьте… – указал на еще один китель такого же защитного цвета, только без эполет. – В вашем парадном пиджаке только по пожарищу и бегать. Изгваздаетесь так, что ничем не отстирать…

– Благодарю… Но насчет «не отстирать», позволю себе не согласиться. Один из моих патентов, как раз для подобного случая…

Родион умолк, поскольку общаться со спиною бессмысленно, а князь Катакази уже выходил из кабинета.

Единственный плюс всякого ночного пожара – искать не надо. Сам себя освещает.

Пылало не так чтобы ярко, но и тушить тоже смысла не было. Сбить огонь с высохших до звона бревен можно было только утопив их в реке. Это как раз и предлагал Федор Иванович. Но, мужики не торопились принять совет механика. Старая конюшня стояла на отшибе, и если удержать пламя на месте, то и вреда никакого не будет. А потащишь к реке – кто знает, чем обернется. Трава ведь тоже сухая.

– Слышь, Тимофей Силыч? – спросил управляющего князь. – А с чего бы ей загореться?

– Ума не приложу, ваше сиятельство. Видимо, детишки озоровали. Кто ж теперь разберет. Или прикажете по всей строгости спрос учинить?

– Не надо… Не велика беда. Но людям скажи, чтобы сорванцам своим всыпали. Всем… Виновному по заслугам, а остальным – для вразумления и злости! Они-то, наверняка знают, кто поджигатель.

– Хитро… – ухмыльнулся староста. – Будет исполнено, ваше сиятельство. Сам проверю…

– На место возгорания группа прибыла вовремя. Установлено, что объект сгорел правильно. Не нарушая правил пожарной безопасности… – саркастично пробормотал Родион.

– Что? – обернулся к нему князь.

– Ничего. Так, шутку старую вспомнил. Из рапорта пожарников. Князь, если ничего страшного не произошло и тушить огонь не собираетесь, вели мужикам мешок картошки притащить и испечь. Будет завтрак для всей деревни… И жар зря не пропадет.

– Веселитесь, Родион Евлампиевич? А не кажется ли вам, что красного петуха с намеком подпустили?

Зеленин пожал плечами.

– Вообще-то, я уже ничему не удивлюсь. Но, зачем?

– А зачем зверя из норы выкуривают? Чтобы бежал в беспамятстве, сломя голову. Тут то его охотник и возьмет.

– Но ведь мы можем и не бежать…

– Тогда, завтра огонь полыхнет в другом месте… Нет, Родион Евлампиевич, похоже, крепко за вас взялись немцы или басурмане. Или и те, и другие вместе. Отсидеться не дадут. А если вспомнить, что казаки предупреждали о большом отряде башибузуков, переправившимся на наш берег…

Князь нагнулся, подтянуть голенище и в этот же момент рослый мужик, стоявший в нескольких шагах позади, громко охнул, схватился за грудь, опустился на колени и повалился ничком. Белая рубаха на его спине стремительно темнела.

Мгновением позже народ взволнованно загудел, а какая-то бабенка душераздирающе завопила:

– Убили! О, Господи! Никитушку моего убили!

– Что такое?! – князь сунулся туда, но ему преградил путь денщик. Приподнимаясь на цыпочки и растопыривая руки.

– Вашбродь, нельзя! Это же в вас стреляли! Уходите со света! Быстрее!

– Какого черта?! Сенька, поди прочь! – попытался оттолкнуть солдата Александр.

– Ваше сиятельство! Нельзя! – тот игнорируя приказ, намертво вцепился в рукав кителя и потащил князя подальше от огня. – Мы его не видим. А он… Сами понимаете… В следующий раз не промахнется.

Что стреляли, не в лапотного мужика Родион сообразил быстрее князя и, пригибаясь к земле, бросился следом Катакази. Кем бы ни были преследователи, но нападением на имение, они отчетливо дали понять, что либо получат то что хотят, либо…

Дмитрия Базилюка, а нынче – господина Зеленина, второй вариант никоим образом не устраивал. Категорически. Настолько, что даже обдумывать не хотелось. Но и сдаваться – извини-подвинься. Не на того напали.

Важно пыхтя отработанным паром и довольно ворча соплом топки, кабриолет несся по дороге в Измаил. В умелых руках Федора Ивановича паромобиль буквально летел над асфальтовым покрытием, показывая все на что способен мощный двигатель «Руссо-Балта», если за рулем не любитель, а мастер.

Рядом с ним, на переднем сидении, положив на колени двустволку заряженную картечью, бдел денщик Сенька, вертя головой во все стороны и внимательно вглядываясь в степь. На востоке небо уже розовело и любую тень было заметно издали. А вот на западе, прежде чем окончательно уступить место дню, тьма только сгустилась, словно чернильница опрокинулась. Для засады лучше и не придумать.

Сам Александр, вручив наган Родиону, вооружился новенькой самозарядной «драгункой». Карабин был удобнее для тесноты салона, при этом почти не уступая точностью и дальностью боя винтовке. А десять пуль, подающихся из кассеты всего лишь передергиванием затвора, в руках умелого стрелка, могли сбить атакующий пыл даже с башибузуков. Несмотря на их прозвище…

Если до выстрела, ранившего крестьянина, князь еще думал и сомневался, то после него начал действовать. Стремительно и уверенно, как в бою…

Первым делом велел механику немедля заводить паромобиль. Денщику – уложить в машину оружие, тревожный саквояж, бидон с водой и НЗ, как для похода. Потом позвал управляющего.

– Тимофей Силыч, я в Кишинев на недельку отъеду. Отца проведать. Если полиция или кто иной станет интересоваться – так и отвечай. И еще… Проследи, чтобы семья убитого в нужде не оказалась. Он ведь вместо меня пулю принял.

– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, все исполню, – кивнул тот. – Только живой Никитка. Пуля, видать, на излете была. По ребру скользнула и боком вышла. Кровищи много, а урону на копейку. Через две седмицы поднимется.

– Хорошо, – перекрестился Александр. – Выдай ему сотенную, для быстрейшей поправки.

– Воля ваша, барин… – недовольно помотал головою управляющий. – Только напрасная это затея. В вашем имении крестьяне и так ни в чем не нуждаются. А как прознают другие мужики, что за ранение барин сотенную дают, у меня вскорости не деревня будет, а сплошной лазарет. Вы вот что, Александр Даниилович… У Никитки дочь Агафья заневестилась. Так я лучше объявлю, что вы ей приданое назначили… У Никитки в доме одним ртом меньше станет – послабление, стало быть. А в деревне – одним двором больше.

– Поступай, как знаешь… – остановил управляющего князь. – Я тебя по другой надобности позвал. Сделай так, чтобы все узнали, что мы с господином Зелениным в Кишинев отправились.

– Уже, ваше сиятельство… – усмехнулся тот.

– То есть?

– А Дунька ваши слова слышала. Только что тут стояла… И солнце не взойдет, как каждая баба в Вишенках о том знать будет. Даже не сомневайтесь. Сарафанная почта понадежнее фельдъегерской.