Виктория Гетто - Исход

И мы, взрослый и совсем юная девочка, с увлечением следим за развитием сюжета, сопереживаем хитрому мышонку. Лишь баронесса так и стоит в ногах кровати с откровенно скучающим видом. Правда, немного расслабилась, видя, что мы на что-то смотрим. Хотя и женщине жутко любопытно, как эта штука в руках издаёт непонятные звуки? И почему её дочь забыла обо всём на свете? Я же часто отвлекаюсь от зрелища на экране, украдкой наблюдая за Юницей. А та расцветает улыбкой на глазах, сбрасывая с себя какой-то щит. Девчушка приваливается ко мне, я кладу ей руку на плечо, и она словно ищет у меня защиты от того кошмара, что творится снаружи.

Напрасно взрослые недооценивают детей. Юница очень умна, как я понимаю, и отлично знает, что за закрытыми наглухо окнами и дверями творится нечто страшное. Да и взрывы, и выстрелы, дрожание мебели и звон посуды тоже подтверждают её догадки. Наконец баронесса не выдерживает, бросает на меня взгляд из-под пушистых длинных ресниц, обходит кровать со стороны дочери, пытается заглянуть в планшет. Естественно, это не получается. Ей видны лишь мельтешащие силуэты. Надо сесть, чтобы краски происходящего заиграли в поле зрения. Пара минут – и женщина осторожно, готовая вскочить в любую секунду, присаживается, играя румянцем смущения, на краешек кровати. Наклоняется и… буквально тут же пристраивается рядом с дочерью, зачарованно глядя в экран. Всё. Она уже далеко-далеко отсюда…

Минуты летят за минутами, складываясь в часы. Девочка пару раз уже зевнула, действительно, ей давно пора спать. Аора же… Она забыла обо всём на свете, не в силах оторваться от бегающих, дерущихся, взрывающихся героев. А в следующий момент Юница уже сладко спит, расслабившись и спокойно, с умиротворённым личиком чуть слышно посапывает… Странно, но почему-то и я чувствую себя так уютно. Спящий ребёнок. Маленькая десятилетняя девочка с тонким личиком и светлыми кудряшками, рассыпавшимися по подушке. А ещё – красивая женщина, тоже ставшая большим ребёнком.

Я убираю руку, которая до того лежала на плечике Юницы. Девочка даже не замечает этого, потому что её головка уютно пристроилась у моего бока. Баронесса тоже ничего не видит, поглощённая мультфильмом, даже того, что уже сама пристроилась ко мне, и моя рука лежит теперь на её плече. Женщина сама чуть сдвигает дочь пониже, чтобы той было лежать удобнее, а потом… Вот уж действительно! То ли она совсем «уехала», то ли просто забылась… Аора кладёт голову мне на ноги, ложась на бок. А когда я, тоже забывшись, запускаю пальцы в пышные пряди, сладко вздыхает… Так и засыпаем. Все трое. И спится всем хорошо и спокойно, несмотря на свист ветра за окном и мельтешащие хлопья снега в разыгравшейся метели.

Я просыпаюсь мгновенно, сразу, по неискоренимой привычке человека, привыкшего к действию в любую минуту.

Ещё темно, но зимой рассветает поздно. Часы светятся своими большими цифрами, понятными лишь мне. Восемь? Можно спать ещё целый час. Что же меня разбудило? В комнате по-прежнему. Чуть слышно посапывает Юница, удобно устроившаяся между мной и баронессой, которая свернулась в клубочек с обиженным выражением тонкого личика. На лице же её дочери спокойствие. Полежать ещё? Но что же меня потревожило? Включить свет? Жаль тревожить женщин. Вернее, женщину и ребёнка. Планшет едва заметно мерцает индикатором разрядки. Беру его и вставляю шнур питания. Затем опять осторожно устраиваюсь рядом с Юницей, только на этот раз не засыпаю, а просто сижу, любуясь на идиллическую картинку. Всё-таки что меня разбудило?

Баронесса сонно шарит вокруг себя, находит дочь, выражение лица меняется. Но, вопреки ожиданию, оно не успокаивается, а, наоборот, искривляется в горькой, испуганной гримаске, и я только сейчас различаю крохотный, почти незаметный шрамик на её виске, раньше скрытый прядью волос. Чёрт возьми! Миша! Соберись! Не раскисай! Лучше подумай, что будет, когда они проснутся?

Ладошка Аоры нащупывает мою руку, спокойно лежащую на покрывале, рефлекторно хватает её, тащит к себе. Не верю своим глазам – женщина успокаивается, на лице появляется слабая улыбка и облегчение. Словно что-то плохое, что приснилось ей, ушло обратно в леса кошмаров…

Прикрываю глаза. Так мне лучше думается. Как быть дальше? Чем они становятся для меня? Вдова и её дочь? Чем-то большим, чем случайные знакомые? Или всё же я смогу справиться с ситуацией?

Юница открывает глаза, улыбается мне сонно, и… я улыбаюсь ей в ответ. Девочка расслабляется, потом поднимается, высвобождаясь из-под маминой руки. Это движение будит Аору. Та тоже распахивает свои глаза, с минуту хлопает сонными глазами, не понимая, где она находится, потом резко приподнимается, её рот кривится, но тут дочь буквально прыгает к ней, обнимает и счастливо говорит:

– Мамочка!

Испуганный взгляд баронессы, недоумевающий и не верящий тому, что только что произошло. Всё мгновенно забыто. Женщина хватает девочку за плечи, заглядывает в глаза, лихорадочно прижимает к себе, целует, на глазах появляются слёзы счастья. Юница отбивается. Она, по-моему, даже немного испугалась такого порыва чувств и подаётся ближе ко мне. Кладу руки на её хрупкие плечики и чувствую, как напрягшееся тельце расслабляется. Зато баронесса явно обижена такой реакцией дочери. Простите, ваше сиятельство, но тут уж ничего не попишешь. Дождавшись, пока девочка чуть успокоится, я тихонько говорю ей в розовое ушко:

– Умываться, чистить зубки, переодеваться и завтракать. Договорились?

– Да, дядя эрц.

Она оборачивается ко мне, я по-прежнему улыбаюсь:

– Можешь звать меня дядя Михх.

Она надувает губки:

– А можно папой Миххом?

Я едва не сваливаюсь с кровати, тем более что сижу на самом краешке. Но удерживаюсь.

– Можно.

– Ой, как я рада! Теперь у меня будет настоящий папа!

Она вскакивает на четвереньки, ловко перебирается через маму, соскальзывает на ковёр и, засунув ножки в свои ботиночки, уносится. Тишина. Я тоже поднимаюсь с кровати, открываю жалюзи. Призрачный рассвет чуть освещает спальню. На улице – белым-бело. Выпавший ночью снег и пролетевшая метель засыпала город плотным покрывалом. Замечаю цепочку следов, идущую от особняка к калитке ограды. Видимо, это Горн отправил кого-то из парней выполнять моё поручение о рынке. Вдалеке, у груды бесформенных сугробов, прикрывающих место упокоения последнего императора Русии, у костров греются солдаты. Виселицы ещё заняты. Чёрт! Сколько они собираются держать там мертвецов? Пока не свалятся?! Но с этим я справиться не могу. Проклятье, даже с ребёнком не выйти погулять!

Позади меня раздаётся шуршание одежды, затем тихие шаги, скрадываемые толстым ворсом ковра. Они замирают возле меня.