Игорь Негатин - Экспедитор

– Что будем делать, господа? – спросил дагеротипист.

– Пустить бы ему красного петуха… – протянул Михаил Михайлович и бросил взгляд на бордель. – Вместе с обитателями. Воздух, черт побери, станет изрядно чище!

– Что мешает? – буркнул я.

– Это грозит новой бойней. Или вы, господин Шатров, думаете, что дуболомы, которые отдыхают на полу гостиной, это все его люди?

– Нет.

– Вот и незачем нам воевать, – ответил Альгирдас. – Идемте, господа! Будем считать, что нам повезло…

Вечером, после ужина, я вычистил свои револьверы и собрался немного поспать, но напряжение последних дней не отпускало. Ворочался на лошадиной попоне, служившей мне постелью, а потом тихо выругался и поднялся. Вышел из дома, достал из кармана кисет и трубку.

Во дворе горел костер, и доносились обрывки фраз – казаки вечеряли, коротая время за беседами. Слышался бас Вани Кольца, распекавшего своего подчиненного, который, судя по репликам урядника, не удержался и задрал юбку одной из здешних красоток. Рисковый малый… Его бы сейчас в водке искупать, для дезинфекции и профилактики, но откуда взять столько водки?

Кто-то из казаков рассказывал товарищам притчу. Начало я пропустил, а вот последние фразы услышал:

– …Ну а что было потом, станишные, известно только Богу и ворону.

– Какому ворону?

– Тому самому, который сидел на суку и все видел. Видел, примечал да спешил каркать. Везучие мы, казаки! Как есть везучие! Поэтому и смерть бережет, холит и милует. Странной любовью, но любит. Бьет, корежит, словно наблюдает, курносая, сколько же ты, станишный, выдержишь? Может и забыть про тебя на время, но жизнь весчь такая… Хвилософическая!

– Ох и любишь ты, Андрей Васильевич, по-господски выражаться.

– Чай не первый год в столице служу. Еще при покойном государе начинал…

Я усмехнулся и отошел в сторону. Спать не хотелось, а бродить по двору скучно. Решил пройти на галерею, которая опоясывала второй этаж. Там было поспокойнее, да и мешать никому не буду. Еще подумают, что вынюхиваю что-нибудь.

Наверное, зря. Зря пошел. Надо было ложиться спать, пусть и лежал бы, уставившись в потолок. Потому что не успел докурить трубку, как услышал голоса. Они доносились из окна одной из комнат. Я замер и прижался к стене. Вот глупо-то…

– …Альгирдас Альгирдович Микульскис, он же Густав Ле Грей, Огюст Беллок и Оскар Рейландер, – усмехнулся Ярин. – Не слишком ли много имен для простого дагеротиписта?

– Оставьте ваши шутки, Михаил Михайлович. Мне, как видите, не до смеха. Были почти у цели, но, как всегда, опоздали.

– Увы, так иногда бывает. Что случилось на этот раз?

– Ускользнула из гостиницы. Когда мы напали на след – Виолетта покинула город.

– Каким же образом?

– Села на торговое судно, – буркнул Микульскис.

– Вот это новость! – фыркнул Ярин. – В прошлый раз, если мне не изменяет память, она скрылась на воздушном шаре.

– Перестаньте!

– Как скажете. Кстати, этот ваш Шатров – что за птица такая? Не простой каторжник. Да и его дела с Вильяром вызывают определенный интерес. Что думает Курдогло, не знаете?

– Курдогло сейчас погряз в испано-российских проблемах.

– Англичанка опять гадит?

– Гадит, стерва такая…

– Давайте это обсудим в другой раз, – послышался шорох. – Если не возражаете, я закрою окно, пока не налетела местная живность. Терпеть не могу здешних насекомых…

48

Мы покидали город с тяжелым сердцем. Здесь, в этой чужой земле, оставались лежать тела русских, погибших в нелепой и никому не нужной сваре. Сколько же безымянных могил – без крестов и надгробий – разбросано по мирам Господним? Будто предопределено свыше погибать нам за чужие грехи и чужие судьбы. Горька ты, русская доля. Ох и горька…

В последнее время я все чаще и чаще обращался к Богу. Никогда не был ревностно верующим, но иногда лучше верить. Хотя бы для того, чтобы не сойти с ума. Особенно когда видишь этот безумный мир.

Мы проходили мимо настороженных горожан и свежих могил, в которых лежали и тела наших врагов. Некоторых еще не похоронили – они валялись на улицах, а над их гнилым мясом дрались шелудивые псы. Враги… Какие они враги? Глупцы, послушные чужой воле, не более того. Как говорил покойный Мартин Вильяр: «Пешки, которых смахивают с доски не задумываясь». Только вот потери у нас – по вине этих «пешек» – слишком большие.

От двух отрядов осталось двадцать шесть казаков и восемь человек из числа спутников Ивана Александровича Бергмана. Ученые, конечно, люди образованные, но к ратным делам непривычные. Вот и охраняли их станичники, как могли, от самого западного побережья. Не считаясь со своими жизнями.

Казаки, урядник Иван Кольцо, сотник Александр Даценко да три парня из команды Курдогло. Кстати, я так и не запомнил имен здешних волкодавов. Они, как и положено людям их ремесла, старались оставаться в тени, не привлекая нашего внимания.

Михаил Ярин, профессор Бергман, дагеротипист Альгирдас Микульскис, скрывающий под этой личиной еще десяток фамилий и псевдонимов. Вольноопределяющийся Дмитрий Евгеньевич Новиков и Жюль Габриэль Верн – возможно, будущий летописец этой истории. Ну и ваш покорный слуга – Сергей Шатров. Негусто…

Нашему отъезду предшествовал серьезный спор с Иваном Александровичем. Хотя какой там спор! Преизрядная склока, которая едва не перешла в потасовку. Вот уж никогда бы не подумал, что Бергман такой горячий и несдержанный на язык. Я даже покойного Федерико Линареса вспомнил. Определенно, они чем-то похожи. Доведись встретиться, они бы нашли общий язык.

Не знаю, кто именно рассказал Бергману о заброшенном городе, но он взвился на дыбы и заявил, что не собирается отправляться на восточное побережье, не увидев «сего творения древних». Черт бы побрал его осведомителя, но что уж теперь? Как Даценко ни бухтел, Иван Александрович был неумолим и даже согласился оставить в Дель Торро свои коллекции, собранные за время экспедиции. Кстати, сохранить вещи взялся Сильвестр Морено. Он же и предложил доставить груз в Сантьяго-де-Лион. Удивительно, но и такое бывает. Особенно если за это хорошо платят. Ничего личного, господа, просто бизнес.

– Я же говорил, что местные готовы на все, лишь бы заработать… – Михаил Ярин ехал рядом с нами и поругивал здешних жителей, природу и погоды, которые, словно в насмешку, окрестили нас грозой и тропическим ливнем. Едва заметные тропы превращались в ручьи, заполненные глиняной жижей.

– Вы про хранение экспедиционного имущества? – уточнил Новиков и смахнул с носа дождевую каплю. – Это вы зря! Морено простой делец, так что ничего удивительного в этом нет.

– Он мерзок.

– Мерзок, но честен. По-своему, разумеется. Тем более что Иван Александрович платит чеками Русской торговой компании, а они, как известно, имеют вес в здешнем обществе.