Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

В ситуации я разобрался быстро – бригады грузчиков, в том числе – для ночных работ, набирали непосредственно бригадиры. Мне посоветовали обратиться к Егору Константиновичу, или как его все называли – «Константинычу». Это был средних лет кряжистый, с вислыми усами и острым взглядом мужчина, который сразу же сказал мне:

– Хочешь по ночам работать? Студент? Вот ящики, вон вагон. Вот тебе «верхонки». Вперед!

Посмотрев, как легко, без особого напряжения я таскаю тридцатикилограммовые ящики, он сказал:

– Годится! Фамилия как? Монасюк? Когда выйдешь на смену? Как часто сможешь работать?

Договорились, что для начала я буду выходить дважды в неделю – в ночь на воскресенье, и в ночь на среду. Это позволило бы мне «спать на лекциях» лишь один раз в неделю. Но давало бы мне заработок до восьмидесяти рублей в месяц!

И я начал работать. Но уже во время третьего выхода заметил в работе грузчиков что-то неладное. Они слишком часто роняли и разбивали некоторые ящики, потом собирали рассыпанные банки, пакеты и сложив обратно, забивали ящики снова.

Заинтересовавшись, я скоро разобрался в сути дела – пересортица! Искусно перемешивая товары разных сортов, можно было добиваться значительных выгод! Для работников баз, получающих ящики.

Выгоду имели и грузчики, естественно.

Я поговорил с Константинычем, и он предложил мне либо участвовать в общих делах, либо увольняться.

– У меня другое предложение, – сказал я. – Я не буду участвовать в ваших делах. Но работать буду. И вот почему.

Кто над вами начальник? Управление дороги, местные власти, райком и так далее. И если возникнет проблема, вам может потребоваться помощь компетентного человека. А у меня отец – заместитель председателя краевого суда!

Он никогда не возьмет ни копейки! И никогда не будет никого отмазывать! Но если вы попадете под суд, он может обеспечить честное рассмотрение дела. Проследить, чтобы именно так и было!

Так что подумай, Константиныч, кому из нас больше нужно, чтобы я работал у тебя, причем в делишках ваших не участвовал. Вот тебе номер моего телефона, передумаешь увольнять меня – позвони!

Константиныч позвонил через пару недель, и с тех пор я выходил всего раз в неделю, в ночь на воскресенье, и он ставил меня на наиболее выгодные выгрузки и погрузки.

И мы с ним всегда здоровались за руку. Как равные.

Примерно в это время однажды вечером раздался междугородний звонок, так вышло, что трубку взял я. К этому времени я поставил себе на стол параллельный аппарат, чтобы не бегать в гостиную к телефону по десять раз за вечер.

Я снял трубку – звонила Варвара. И у меня сжалось сердце – так я рад был этому звонку. Но я не имел права показывать этого!

– Толя, здравствуй. Это Варя, Рукавишникова…

– Я тебя еще не забыл! Узнал. Говори, зачем звонишь?

– Толя… – она замолчала. Потом всхипнула: – Ты не мог бы приехать? Пожалуйста, я тебя очень прошу!

– Я просил тебя уйти из моей жизни! Что тебе нужно?

– Толь, я не знаю… Я совсем запуталась…

– Рукавишникова, – я старался теперь говорить как можно мягче. Я ведь просил тебя разобраться в своих чувствах! И только после этого снова появиться в моей жизни. Варь, тебе придется стать наконец, взрослой! Вспомни – ведь это ты тогда, в сентябре, в парке, подсела ко мне на скамейку!

Это ты пришла на Новый год в ту компанию, где был я, и уговорила меня проводить тебя!

Это ты пришла на пьянку нашего класса восьмого марта, ждала меня, потом устроила скандал!

Хватит, Варя? Или нужно продолжать? Понимаешь, складывается впечатление, что ты взбалмошный несносный ребенок! Иначе как же после всего того, что было, ты не можешь мне просто сказать – Толя, ты прости, но я не люблю тебя! Не обижайся, ты мне нравишься, но я не хочу за тебя замуж! Для этого нужно очень любить, а я…

Или, наоборот – Толя, я тоже люблю тебя! Просто скажи – я т о ж е люблю! И все!

Именно так, Рукавишникова, и поступают взрослые люди. А ты… ты просто, как подросток! Не выросла ты, что ли? Это же дети так делают – сегодня ты мой, я с тобой играю, в завтра ты чужими духами пахнешь? Получай по морде, и мы больше не играем!

Варя! Я начинаю уставать от тебя, пойми ты! Елки палки, да я теперь даже не знаю, как сам к тебе отношусь!

Повисло молчание. И я спросил:

– Рукавишникова, ты где? Ты чего замолчала, Рукавишникова?

– Толь, я не знаю, что говорить… А без тебя не могу – плохо мне… И что делать – не знаю…

– Ну, посоветуйся с подругой!

– У меня нет такой подруги…

– Тогда – с мамой и папой! Понимаешь? С родителями поговори откровенно! И только тогда звони, Рукавишникова! Это я тебе даю последний шанс. Ты понимаешь меня? Последний, Варька! Помнишь «Трамвай последний?» Там слова есть: «Кончено – и баста! Опоздал всего лишь…» Рукавишникова, не опоздай! Посоветуйся, и определяйся уже! А то ты меня замотала!

Такой вот конкретный разговор. Но я правда начал уставать от всей этой бодяги.

Сразу, как только я приехал, я до первых холодов тренировался теперь на открытом воздухе, в парке «Юбилейный».

Рано утром я надевал спортивный костюм и легким бегом направлялся в парк. Бежать мне приходилось минут двадцать пять, и потом с полчаса я делал ката и возвращался домой к половине восьмого. Это – если можно было опоздать на первую пару занятий. Так что тренировался я от силы два раза в неделю – только, чтобы поддержать форму. Если прибавить к этому, что я таскал тяжеленные ящики и мешки, спортивный тонус у меня был на высоте. Для проверки его я решил помочь Юльке. Юлька жила на улице Союза Республик, во дворах, и там собиралась местная дворовая компания. Как-то раз Юлька сказала нам, что они ее замучили – хамят, матерятся, а недавно один прицепился к ней и принялся «лапать».

Собственно, после этого случая она и пожаловалась нам с ребятами. Во время вечернего киносеанса.

Представить, как нашу нежную, тоненькую Юленьку кто-то… Ребята возмутились, и заявили, что сегодня же… А я их охолонил:

– Сделаем по-другому.

И после сеанса я пошел провожать Юлю один. Когда мы поравнялись с подъездом, возле которого на лавочках сидела шпана, хулиганы, как я и ожидал, не преминули подставиться.

– Смотри, новый е… рь идет! – сказал один из них.

– Он? – шепотом спросил я Юльку.

Она кивнула.

– Подождите меня, Юля, пожалуйста! – подчеркнуто вежливо громким голосом сказал я. Я вернулся, подошел к «шпанистым», и первым ударом «клювом орла» (пальцы, сжатые щепотью») поразил вставшего мне навстречу подростка в болевую точку шеи. И тут же – простучал его обеими руками по болевым точкам корпуса. Он сломался и опал на асфальт, а я тут же, как на тренировке в ката, разнес весь этот «шалман» несколькими ударами ног и рук.