Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

– С кем? – спросил ее, улыбаясь, наш бас-гитарист Дима. Мы ведь по двое в палаткам спим!

– Олег с кем спит в палатке? С Толиком? Вот на его месте я и буду спать!

И она полезла в мою палатку.

– Ну, держись, Толян! – шепнул мне ударник Серега.

И ребята, пересмеиваясь, полезли в палатки и начали укладываться.

И я полез! Тихонько прилег рядом с Юлей, укутался своим одеялом, и приготовился спать. Но не тут-то было!

Я вдруг почувствовал, что край одеяла отодвинулся и ко мне под бок прильнуло что-то горячее и приятно пахнущее.

– Толь, а Толь! – раздался Юлькин шепот. От нее пахло духами, сладким вином, которое мы пили за ужином. – Ну, Толя!

Я молчал и делал вид, что сплю. Юлька не вызывала во мне желания – я как-то привык вопринимать ее, как сестру.

– Толька! Монасюк, гад!

И тут я прыснул. И, подсунув руку ей под голову, обнял и прижал к себе.

– Ну, чего тебе? – спросил я.

– Ну, я замерзла! Согрей сейчас же! – потребовала она.

– Способом? – спросил я. – Наружным, внутренним?

– Пошляк… – Она замурлыкала и стала прижиматься ко мне посильнее. – Толь, ну я что, совсем тебе не нравлюсь?

Я поерзал на матраце, повернулся к ней лицом и ласково поцеловал ее в губы. Легонько, по-родственному!

Потом прижал ее голову к груди и стал шептать ей на ушко.

– В одном райцентре – мы были в нем в конце августа – живет одна девочка. Она очень похожа на тебя, но ты наверное, красивее, Юль!

– Правда? – Она подняла голову и тоже поцеловала меня.

И снова спрятала лицо на моей груди.

– А дальше? – прошептала она.

– А дальше на свою беду ее встретил я. И полюбил так, что вот уже несколько месяцев мне никто другой не нужен…

– Счастливая она! – Юлька повозилась, обняла меня покрепче и еще раз поцеловала. – Познакомишь с ней?

– Познакомлю! Давай спать!

– Давай… Какая же она счастливая, твоя девочка!

– Это вряд ли! Давай спать, Юлек!

И мы уснули, сломленные и усталостью, и легким хмелем. И спали так, обнявшись, до утра.

А утром нас разбудили ребята – пора было собирать палатки.

– Ничего себе!.. – протянул гитарист Колька. – Ну прямо сиамские близнецы! И ведь ничего у них, похоже, не было, паразитов!

– За кого ты нас принимаешь? – Юлька была снова сама собой – она стояла, вытянувшись в струнку, подняв руки и потягиваясь. Ну, прямо как кошка! – Никто и не собирался – я тебя спрашиваю – ты за кого меня принимаешь?

– Не слушай никого, Юль! – сказал я. – Кончайте, пацаны, вы чего вообще подумали?

И я, поймав на себе благодарный взгляд нашей Юлианны, понял, что отныне приобрел еще одного надежного друга.

И когда мы садились в приехавший за нами грузовик, который должен был отвезти нас к месту утреннего концерта, она мне украдкой шепнула:

– Не забудешь познакомить нас?

И я понял, что она имела в виду, и кивнул головой.

В Боговещенку мы попали ближе к концу сентября, выступали не в самом поселке, а в одной из бригад, где разместились студенты (между прочим, наши, университетские, так что мы выдали по-полной программе: пел и я, и Юлька, и нам хлопали, а потом долго были танцы). Так что даже если бы я и хотел, с Рукавишниковой встретиться я бы не смог.

Но я не хотел. Пока – нет!

Вернувшись в конце сентября в Барнаул, мы были грязными, злыми, усталыми, но довольными.

Все закончилось, а кроме того – нас наградили грамотами крайкома ВЛКСМ, а потом Варшавнин вручил нам премиальные и командировочные. И у нас были теперь и деньги, и почет.

Поэтому на следующий же день мы опять сходили все вместе в баню, где парились, наверное, раза по три, потом, встретившись в вестибюле с раскрасневшейся от пара Юлькой, пошли ко мне пить пиво.

Гоньбинская баня располагалась в десяти минутах ходьбы от моей квартиры, был день, мать была в школе, отец на работе.

И мы купили по полиэтиленовому пакету пива, ухитрились донести пакеты, «не лопнув» их и затем перелили пиво в два ведра, и поставили ведра на стол в гостиной, и заставили меня притащить и включить «Чайку-М», а потом мы черпали чайными чашками пиво прямо из ведер и пили, пили, пили… И вспоминали забавные случаи из недавних гастролей, а затем Юлька разбросала по плечам свои мокрые волосы, вышла на середину комнаты и под медленный блюз стала танцевать, стоя на месте, изгибая волнообразно туловище и закрыв от наслаждения глаза… А мы смотрели на нее, любовались красотой ее движений и нам было хорошо…

И начались учебные будни.

Лекции сменялись семинарами, я старался не запускать учебный материал, а так как мы первый месяц не собирались на репетиции, то учиться мне было легко.

Все ребята из ансамбля были городскими, из непростых семей, у всех дома были телефоны, и как только отцу провели домой «воздушку», по вечерам мы теперь перезванивались постоянно – а что вы хотите, два месяца можно сказать, под одним одеялом провели вшестером (Юлька и водитель автобуса, напомню, спали в салоне).

Конечно, чаще всего звонила Юлька – как все девчонки, она любила поболтать.

Звонок, я читаю учебник в своей комнате, голос мамы:

– Сынок! Тебя к телефону, Юля!

Они уже, значит, по телефону познакомились. Ну, в этом была вся Юлька – коммуникабельная, непосредственная и по своему очень чистая. Но болтушка!

Я беру трубку:

– Алло!

– Анатоль? – голос у Юльки томный и сексуальный. – Анатоль, Юлианна сгорает от страсти. Хочу тебя, Анатоль! А-ах! Оо-ох!

– Хватит врать, – смеюсь я. – У нас с тобой платонические отношения!

– Хотите других? – ту же предлагает она. И слышно, как на той стороне линии она зажимает рот ладонью.

– Юлька, я к семинару готовлюсь! Говори по делу!

– Давай по делу! – голос у Юльки уже звонкий, радостный. – Пойдем завтра в кино в «Россию»? Идет «По тонкому льду», хороший приключенческий фильм!

– А кто еще пойдет?

– Да все наши! Мне сказали, чтобы я тебе позвонила – ребята поехали в магазин новые инструменты смотреть!

– А что, профком деньги выделил?

– И профком, и крайком комсомола!

– Здорово! Ладно, пойдем в кино. Кто билеты берет?

– Я! Я же живу рядом. Встречаемся у входа без пятнадцати семь. Чтобы мороженое успеть купить!

– Я приду.

– Пока! Целую в щечку!

– Могла бы и в губы!

– Не могу! Такие, как я, яд для чужих мужчин, а ты…

Кладу трубку. Отбой!

Прервала, Юлька, паразитка… Иду снова к столу, а на душе хорошо…

В это же время я предпринял еще один важный шаг. Я нашел работу.

Мне не хотелось полностью зависеть от родителей. И если бы к стипендии в 27 рублей я мог бы прибавлять ежемесячно еще рублей 50, то чувствовал бы себя независимым. Кроме того, я собирался начать копить деньги.

И я пошел на товарную станцию железной дороги. Где велись разгрузочно-погрузочные работы круглые сутки.