Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Я мельком глянул на Юльку – у нее дрожали губы, большие серые глаза начали набухать слезами.

И тогда я вышел вперед.

– Спасибо, товарищи! За такую высокую оценку моего исполнения, – сказал я. – Но вклад Юли Чудновской в нашу работу несравним с моим. И потом – она единственная дама в нашем мужском коллективе. Можно, Борис?

Я взял у оторопевшего секретаря комсомола значок из рук, подошел к Юльке и ловко прикрепил ей красивый, блестевший золотым ободком комсомольский значок на грудь.

– Он твой по праву, Юль, – сказал я.

В зале опять захлопали, причем все дружнее и сильнее, и Борису ничего не оставалось, как присоединиться к залу и хлопать вместе со всеми.

А наши ребята побросали инструменты и принялись обнимать и целовать Юльку.

А сама Юлька одновременно и смеялась, и плакала, и отбивалась от них.

А я стоял в стороне, хлопал вместе со всеми в ладоши, и в какой-то миг поймал взгляд Юльки, и в нем было столько всякого…

Сессию я сдал на «отлично», но каникулы пришлось делить между работой на товарной станции – и времяпровождением с ребятами. Дело в том, что именно на каникулы пришлись наши гастроли в Новосибирске – нас пригласил Новосибирский обком ВЛКСМ.

Причем Юлька теперь во время своих выступлений обязательно надевала на грудь золотой комсомольский значок – тщеславной оказалась наша Юлька…

Зима пролетела быстро, для меня она заканчивалась всегда в мой день рождения.

Но я решил совместить три праздника – день рождения, 23 февраля и 8-е марта.

Хотелось встретиться с Варей, да и Юльку порадовать. И мы с ребятами постарались вовсю.

Через знакомых девчонок из магазина «Подарки», что на Ленинском проспекте, мы достали польские духи. Французские были нам не по карману, а то бы девчонки из магазина нам и этот жуткий дефицит обеспечили!

Мы все «сбросились» и я купил два букета роз. Ну, и по три розы для всех девчонок, с которыми должны были прийти ребята из ансамбля!

Днем 7-го марта я проводил родителей на днепропетровский поезд и они поехали навестить моих дедов – уехали к маминой сестре Гале. Так что я был один, рано утром встретил московский поезд, на котором приехала Варя, и вот всей подготовкой празднования мы вместе с Рукавишниковой и занялись.

Мы готовили, расставляли стол и стулья, устанавливали мой верный магнитофон «Чайку», потом носили на стол посуду.

И мы бы не успели, если бы нам на помощь не пришли Петя Николаев с женой Леной.

Петька позвонил около двенадцати – он спросил меня, что бы я хотел получить в подарок от них всех на день рождения. И когда узнал, что мы «зашиваемся», тут же, не предлагая помощи, сказал:

– Так! Мы сейчас с Ленкой в магазин – и к вам! Поможем!

И около часа дня мы с Петром уже вовсю бегали по квартире, а девчонки возились на кухне.

Когда все собрались, сели за стол, слово взял Олег.

– Толя, мы все тебя поздравляем, и желаем тебе не только стать отличным юристом, но и продолжать петь вместе с нами. И мы дарим тебе… – тут Петр встал, вышел в прихожую и занес в комнату большую, блестевшую черным лаком шикарную – гитару!

Я взял ее в руки и от души поблагодарил ребят. А они хлопали, хлопали мне, а я провел по струнам пальцем, и спел две строчки, пока еще никем не написанные и не пропетые:

И отложив гитару, поднял свой фужер.

Мы пили, веселились, а я сидел между Варварой и Юлей, которая одна была «без пары», и в какой-то момент вспомнил свое обещание, данное Юле.

И я предложил им обеим выйти со мной на кухню.

– Варюша, – сказал я. – Познакомься с самой талантливой девушкой университета, нашей основной солисткой Юлей Чудновской.

Варя протянула ладошку, Юлька засмеялась, пожала ее и сказала:

– Теперь буду знать, из-за кого Монасюк живет монахом… Он ведь ни на одну девчонку не смотрит, при его-то популярности! Слышала о тебе, Варя, и рада познакомиться. Обнимемся?

Они обнялись, Юлька показала мне из-за спины Вари большой палец.

Я засмеялся и пошел в комнату. Там уже вовсю танцевали, но я прервал танец, уменьшив громкость и предложил ребятам поздравить девочек.

Мы вручили им розы (достали из ванны с водой, дали подержать дамам в руках и тут же вновь поместили на место).

А подарки каждый мужчина сделал сам.

А вот Варьке Рукавишниковой и Юльке мы вручили по большому букету роз. И расцеловали их все по очереди.

А Варька подарила мне на день рождения (тут же, при всех!) авторучку с золотым пером (я вспомнил Жаннин подарок год назад, и подумал, что нелюбящие никого женщины воспринимают мир по-разному, а любящие – одинаково…).

А потом мы долго веселились. И уже поздно вечером кто-то из ребят попросил Юлю показать ее знаменитый сольный танец. А Юлька и не подумывала отказываться. Она встала, подошла к магнитофону и нашла блюз. Потом вытащила заколку и распустила платинового цвета волосы по плечам. И вышла на центр комнаты.

Под звуки блюза она, подняв руки над головой, начала танцевать.

Я подумал – вот ведь сколько раз видел, а все равно смотреть не надоело. Что значит – красота!

Юлька тем временем, полузакрыв глаза, изгибалась, как тростинка, но она не была бы Юлькой, если бы в самый апогей танца вдруг не сказала негромко: «И не надейтесь, стриптиза не будет!» и сразу же склонилась перед нами в грациозном поклоне.

И захохотала! И позвала Варьку на кухню к открытой форточке перекурить.

Рукавишникова не курила, да и сама Юлька вообще-то – тоже, но выпендриться с сигаретой между пальцами любила. Будуарную гранд-даму изображала, блин!

Ее-то мы с Рукавишниковой и пошли провожать. На стоянку такси. И вот во время этой неспешной прогулки как-то так получилось, что Варвара возьми – и скажи Юльке:

– А ты приезжай ко мне в гости! Я тебя свожу к скамейке, где Толик с ребятами пел, и все покажу!

– А я и приеду! – завелась Юлька.

– А и приезжай! – не отступала Варька.

– А и приеду! На майские и приеду! Переночевать пустишь?

– Да конечно!

Юлька, смеясь, чмокнула меня на прощанье в щеку, с Варей они обнялись, и я слышал, как она шепнула Варваре на ухо:

– Я приеду! Созвонимся!

И держа в руках розы, села в такси.

Так началась эта дружба, которую девчонки пронесли через всю жизнь…

А когда мы шли домой, Варя, прижимаясь к моему плечу, сказала:

– Вот теперь, Толя, мне будет легче ждать тебя. Какие же у тебя хорошие друзья!

А я шел и думал, что вот Юля – красивая, умная, утонченная, а ведь одна… Ни подруг, ни… Тут я запнулся. Почему имело место это второе «ни…», я догадывался, конечно.

Но тут дело в другом. Юля – в высшей степени незаурядный человек, а такие люди обычно ведь и бывают одиноки. Решая глобальные задачи (или живя собственным миром) они самой своей необычностью отпугивают от себя людей…