Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Чуть позже в кухню заглядывает Юлька, видит эту картину и восклицает: «Варь, они же наверняка голодные, опять пили, почти не закусывая…», а Варя отвечает: «Уже поставила разогревать мясо. Почисти картошку, Юль! И нарежь сыр и колбасу – возьми в холодильнике, ну, ты знаешь, где!».

И затем в течение часа моих друзей вытрезвляют, кормят, иногда Варя садится с нами, и сидит, сочувственно глядя на нас.

«Нужное» состояние для того, чтобы «захотелось петь», наступает лишь еще через час, когда новые порции спиртного «удачно ложатся на ранешнее», языки развязываются вновь, и вот мы уже поем под гитару тихими и, как ребятам кажется, проникновенными голосами…

А Варя и Юля давно спят на нашей супружеской постели, а мне постелено на этот раз на диване в гостиной…

Иногда, когда мы сидим до утра, Варя занимается нашим вытрезвлением после того, как проснется и поднимется. У нее всегда были таблетки этого невиданного чуда – «Алкозельцера», нас ими снабжала Юля, которая привозила их от папы-заместителя министра…

Один раз у Жени Старикова наступил сердечный спазм: он закатил глаза, стал задыхаться, и только Варя спасла его – она стала тереть ему уши, а когда он пришел в себя, накачала его медикаментами…

В другой раз Сережиному сыну понадобился редчайший препарат – церебролизин, и Варя через Юлю достала в Москве Сереге это лекарство…

Она никогда не отказывала никому в помощи.

Поэтому ребята любили и уважали Варю. Еще и за то, что она никогда и слова не сказала, если они являлись вот так вот на ночь глядя и нарушали все наши планы…

Но нужно сказать, что сами ребята это учитывали, и с этим считались. И в общем-то не сильно нам досаждали неожиданными ночными визитами – ну, не чаще пары раз в году.

Когда однажды во время очередной пьянки мы обсуждали дело директора гастронома «Елисеевский» в Москве (расстрелян по приговору суда) и кто-то упомянул черную икру (осетровых рыб), которой в числе прочего дефицита торговали в «Елисеевском», вдруг выяснилось, что никто из ребят никогда не пробовал этой икры. Я сначала удивился (сам я родом с Каспия, и уж черной икрой в детстве полакомился), а потом пообещал ребятам угостить их икрой.

Придя вечером с работы домой, я обнаружил Юльку. полулежащую на диване и лениво рассматривающую что-то на экране телевизора, и сидящую рядом Варю, которая штопала мои носки.

– Накормят чем-нибудь голодного милиционера? – спросил я.

– Запросто! – сказал Варя.

Она сунула «штопку» в руки Юльке и пошла на кухню. А Юлька продолжила ее дело, бормоча и поглядывая в мою сторону:

– Как штопать носки – так я… А этот мужик даже никогда не погладит упругую девичью грудь, не коснется влажных нежных губ, не…»

– Не погладит! – отвечаю я. – Но коснется! – И легонько чмокаю ее в губы.

– Ужинать! – зовет нас Варя. И из своей комнаты выходит Машка. Когда мама дома и занимается ее воспитанием, наша дочь ведет себя сдержанно, она разговаривает тихим голосом и все делает неторопливо. Впрочем, так же она ведет меня и со мной, но…

Но Юлька тут же на цыпочках подскакивает к ней и начинает щекотать, а Машка, чтобы не завизжать, зажимает рот ладошками, и тогда вмешиваюсь я: Юлька объята дружеской рукой за плечи и направлена движением оной на кухню, Машка подхвачена на руки и расцелована, и вот мы все сидим за кухонном столом, еле помещаясь за ним, и чинно ужинаем…

А вот когда я во время ужина говорю о черной икре, о своем обещании ребятам, Юлька морщится и роняет брезгливо:

– Монасюк, эта черная икра такая гадость! Но ты прав, ребята защищают граждан, их имущество, имущество государства, а сами ни разу не ели какой-то там икры!

– Чудновская, ты по делу говори, пожалуйста! Где икру взять?

– Господи! – Юлька встает. – В Москве сейчас… как раз три часа дня, так что позвоним папе на работу…

Идет, звонит по междугороднему в Москву, и возвращается через полчаса с довольным видом:

– Мама собирается через месяц ко мне – навестить, вот и привезет тебе три баночки…

Только у Юльки все получается вот так легко и с п о р о – ведь иногда в Москву не дозвонишься по полдня. Но только не Юлька.

– Сколько я тебе…

– Да брось ты! – Юлька машет рукой. – Мне твои ребята тоже нравятся. Будешь угощать – скажешь, что это – от нашего стола – их столу!

Через два месяца я устроил после работы у себя дома «выпивку с икрой» для ребят.

А девочки накануне напекли блинов. К черной икре…

А когда в 1982 году меня исключали из членов КПСС (из компартии), все инспектора – члены КПСС (таких было трое) голосовали против исключения. А все отделение уголовного розыска не уходило домой, ребята сидели по кабинетам и ждали результата.

Дело было так.

В 1982 году я написал и послал в журнал «Коммунист» статью на шестидесяти листах, в которой доказывал, что в стране начались опаснейшие процессы перерождения граждан и изменения основополагающих структур в экономике, внутренней политике и что необходимо провести общепартийную дискуссию по всем этим вопросам и наметить новую стратегию действий партии и правительства.

Вот за требование проведения общепартийной дискуссии меня и исключили из партии, членом которой я был с 1972 года – кандидатом в члены партии меня приняли еще в Университете – Варшавнин уговорил меня вступить «в ряды».

Вот в этот момент и проявились все лучшие качества друзей – они поддержали меня.

Именно поэтому история с исключением меня из рядов КПСС и была вторым негативным моментом из прошлой жизни, который я хотел сохранить (и сохранил).

Потому что чаще всего именно такие жизненные коллизии позволяют нам определяться с врагами, друзьями и нашими любимыми.

Что и случилось со мной – мои друзья оказались настоящими друзьями и поддержали меня! И – ребята из милиции, и университетские друзья, ну, а о Юльке, думаю, говорить излишне…

Как поддержали нас с Варей и несколько раньше. Но об этом нужно будет рассказать подробно. Эта и есть та история с Варюшей, о которой я чуть раньше уже упоминал.

Году в 1971-м Варя забеременела, была на втором месяце и вот во время зимней сессии 1982 года случилась у нас беда.

Однажды она позвонила мне днем на работу и каким-то мертвенным голосом попросила срочно приехать домой. Я попросил у ребят машину угрозыска и уже через пятнадцать минут был рядом с ней.

Я застал Варьку всю в слезах. Поскольку она никогда не приносила домой «негатив» – какие-то известия, которые были способны расстроить меня, я сразу же подумал – что-то с ребенком!

– Пока – ничего, – сказала Варя. Она должна была сдавать сегодня экзамен по паразитологии, и коль с ребенком все в порядке, я сразу же отнес ее волнение на это.

– Что-то с экзаменом? – спросил я, и услышал в ответ следующее.