Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ)

— Да, мой хозяин! Я купил себе женщину!

— Ты станешь великим мужем, Беглер! Все ли формальности соблюдены?

— Да, мой хозяин!

Понимая, что речь обо мне, я отрицательно затрясла головой.

— Помогите… — прошептала я.

Мой демарш не остался незамеченным. «Главный», как я его окрестила, орк, которого «мой» называл хозяином, внимательно посмотрел на меня:

— Она что‑то хочет сказать? Может быть, ты ее украл?

— Нет, мой хозяин. Ее продали по всем правилам.

Я не отрываясь смотрела на «главного» орка. Что‑то было в нем знакомое, почти родное. И он явно мне сочувствовал.

— Помогите! — выкрикнула я из последних сил. Правда, получился у меня просто хрип.

«Главный» внимательно всмотрелся в мое лицо, силясь что‑то вспомнить.

— Данияр, — это вдруг пришло само по себе, просто память выплюнула это имя, — Данияр…

— Ты меня знаешь? — он подъехал поближе. — Как ее звать?

— Иржа, мой хозяин, — орк так и остался стоять на колене.

— Иржа? — Данияр что‑то решал про себя. Потом выпрямился, махнул головой и выкрикнул, — я не помню тебя! Да и мало ли девушек сохнут при одном моем имени!

Орки дружно захохотали. А Данияр продолжил:

— Хорошо! Пусть твоя семья будет богатой, а дети здоровыми!

После чего орки с гиканьем понеслись дальше. Беглер вытер пот со лба и посмотрел на меня.

— Ладно, нам пора дальше ехать. Ты уж извини, но руки я тебе пока развязывать не буду.

Он поднял меня одной рукой, прижал к себе и в один миг взлетел на коня. Так, не выпуская меня из объятий, он и поехал дальше. От орка пахло кислым молоком, потом и горькими травами. Я хотела выразить свое недовольство, но у меня не получалось даже шелохнуться. Под мерное покачивание я заснула.

На сей раз темнота была вязкой и влажной. И, будто ножами, ее разрезали мелодичные и нежные звуки голосов.

«Сестра, ты откликнулась на наш зов»…

«Мы рады тебе»…

«Ты часть нас, мы часть тебя»…

— Кто вы, — я была не уверена, мысленно я спросила или вслух.

— Мы — сирены! — множество голосов будто сплелись воедино. Но этот звонкий голос можно было потрогать и рассмотреть каждую сверкающую ниточку.

— Сирены! Пророчество! Значит, все правда?

— Не торопись, дитя! Мы — древний народ, живший здесь тысячи лет назад. И мы предвидели твой приход, мы ждали тебя!

— Зачем?

— В тебе наши надежды, в тебе — будущее, в тебе — мы все!

— Я не понимаю…

— Ты поймешь…

— Но сирены… Они же… Если вы умерли, то и я умерла, — вдруг пришла в голову мысль, показавшаяся такой страшной.

— Нет, мы тебе только снимся! Мы умеем сниться своим сестрам! Мы умеем разговаривать со своими сестрами!

— Я не могу быть вашей сестрой, я — не сирена!

— Ты — чарующая голосом, как и мы!

— Но вы убивали людей, заманивали к себе и убивали!

— Вот глупая! Кто же тебе такое рассказал!

— Но разве не за это вас убили?

— Нет! Мы сами ушли!

— Куда?

— В иллюзорный мир! Там нам легче! Сумев отрешиться от всего материального, мы стали лучше! Мы бессмертны! Мы — вечная мелодия мира!

— И все же, как насчет убитых людей?

— Они и сейчас с нами! Здесь! Они наши мужья и друзья! Мы пели им! Мы предлагали бессмертье! Кто не хотел — уходили, но ничего не помнили, кто хотел — умирали телом, чтобы быть с нами! Они умирали не от болезней, а быстро и счастливо!

— Но все‑таки умирали!

— А иначе обрести бессмертие нельзя!

— Меня вы тоже будете к себе звать? Я не хочу!

— У тебя другой путь! И он гораздо тяжелее! Он идет через боль и отречение, через страдания и муки! Но ты же выберешь правильный путь?

— Смотря, что с вашей точки зрения, правильно! И вообще, что там с пророчеством? Честно говоря, я ничего не поняла! Мне говорят, что после трех предательств я должна сойти с ума и уничтожить мир! Но я не хочу этого делать! И не буду!

Я вдруг что‑то вспомнила, что‑то важное. Что‑то… Ах, да! Тита! Она предала меня! Она меня продала! Но это же…

— Да, сестра, это третье предательство!

— А может мне лучше вообще не просыпаться, чтобы не поубивать всех. Кто его знает, что там может случиться!

— Мы знаем! Нам было виденье! Мы сделали пророчество!

— Вот это вот пророчество? «Грядет конец света. Он предстанет хрупкой девушкой, завораживающей голосом. Трижды кинжал измены коснется ее сердца, и оно рассыплется. Забывший клятву будет прощен и мир погрузится в хаос. Люди будут искать и не находить дома, младенцы кричать и не видеть матерей. Только тот, кто любит, сможет спасти мир, окрасив алтарь своей кровью».

Я столько раз его читала, что запомнила практически дословно.

Голос сирен разбился на несколько. Они в раз запричитали:

«Мы пели, а люди записывали!»

«Они не успевали закончить фразы!»

«Они стремились к нам!»

«Они уходили!»

«Это лишь обрывки мыслей!»

— Постойте, не все сразу! Ничего понять не могу, а мне очень надо разобраться!

Голос опять сплелся:

— Это не полное пророчество!

— Я, собственно, так и поняла… А вы знаете полное?

— Конечно! Мы ждем его исполнения!

— Только сначала скажите дословно, что было в пророчестве.

Мир вокруг замолчал, потом послышались отдельные звуки, будто огромный оркестр заканчивал настраиваться. А потом грянуло:

«Грядет конец света, но близок хранитель. Он предстанет хрупкой девушкой, завораживающей голосом и славной именем. Трижды кинжал измены коснется ее сердца и откроет путь сквозь время. И оно исчезнет. Забывший клятву будет прощен ее кровью. Мир погрузится в хаос, но она не оставит его. Люди будут искать и не находить дома, младенцы кричать и не видеть матерей. Только в ней будет спасение. В той, что любит и сможет подарить мир своему дитя, окрасив алтарь своей кровью».

Я сидела и плакала, не веря, что все это обо мне, не желая всего, что может случиться.

— Не плачь, сестра! Слезы не принесут сердцу понимания! Иди и не предавай себя!

— Я не пойму, зачем было предавать меня другим?

— Это ритуал! Чтобы идти с нами люди отказываются от родителей, от любимых, от друзей! Предательство — тот же отказ! Только не твой, а от тебя! А иначе ты не услышала бы нас! Это было необходимо!

— Я не хочу… И я не понимаю, даже теперь не понимаю.

— Время все расставит по своим местам! Прими от нас подарок! Наши песни!

— Но они же завораживают, они убивают!

— Только тела, только тела!

— Нет! Никогда!

— Не торопись отрекаться! Тебе стоит только позвать! И наши песни будут рядом! Прощай!

Голоса стали истончаться, пока меня не окружила тишина. Она обволакивала и давила. Я начала задыхаться, потом закричала и… проснулась.

— Эй, мамка! — услышала я громкий голос орка прямо у себя над ухом, — я ее привез! Посмотри, что с ней, а то всю дорогу боялся, что она загнется!