Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ)

— Ну и что же ты узнал?

— Все, что ты говорила похоже на правду. Твой мозг одинаково работает в любом твоем психологическом состоянии. А такого с нормальным человеком быть не может.

— И что дальше?

Рис пожал плечами:

— Виктор, этот аспирант, предложил такой вариант: он воссоздаст электромагнитные колебания, которые издавал твой мозг, когда ты пела, и направит их тебе в мозг.

— Что при этом должно случиться?

— А вот этого никто не знает.

— Это опасно для меня?

— Не думаю. Эти колебания твои, они вырабатываются твоим мозгом. Возможно, они помогут тебе раскрыться или… — он надолго задумался.

— Или? — напомнила о вопросе я.

— Ты говорила, что не живешь. А видишь иллюзии. Может, ты проснешься?

— Рис! — я после мгновенного сомнения обняла мужчину. — Это самая моя большая мечта!

— Даже не сомневаюсь, — печально произнес Рис, поглаживая меня по спине. — Значит, ты согласна?

— Ты еще спрашиваешь! Конечно, да!

— Тогда будем ждать его звонка…

Аспирант объявился дня через три. Он долго о чем‑то разговаривал с Рисом. Мужчины время от времени поглядывали на мою любопытную моську, наблюдавшую из соседней комнаты, но понижали тон беседы, едва я пыталась прислушаться или подкрасться поближе.

— Ну так не честно, — наконец объявила им я, подошла к столу и уселась рядом на свободный стул. — Я тоже хочу знать, о чем вы тут договариваетесь. В конце концов, кто тут рожает: вы или я!

— Ты что, беременна? — воскликнул Рис.

— Ну надо же, они уже и шуток не понимают! Неужели все так серьезно?

Рис, похоже, облегченно выдохнул. nbsp; — Такого вообще не может быть… — прошептал он на ухо Рису. Потом дождался, пока из принтера выйдет распечатка результатов и, молча позвав за собой Бориса Дмитриевича, вышел в соседнюю комнату. — Признайтесь, где вы ее нашли?

— Вета, я просто рассказывал о смысле эксперимента… — Виктор замялся. — Понимаешь, я не могу предугадать, чем он закончится. А без четкого представления последствий начинать его опасно.

— Ничего, я не такое выдерживала, — мне не терпелось скорее проверить, смогу ли я nbsp;вернуться домой или нет.

— Тогда ты должна подписать бумагу, что берешь всю nbsp; — Просто однажды она появилась в нашем городе… А это не может быть сумасшествием?

ответственность на себя.

— Где ставить крестик?

— Вот здесь… — Виктор вытащил исписанные от руки листики и протянул мне.

— Ты хоть прочитай, чего там написано, — порекомендовал Рис. — А то продашь себя сейчас всю с потрохами.

Я к этому замечанию прислушалась и внимательно прочитала, что я Вета Тиан — Иррская беру на себя всю ответственность за возможные негативные результаты опыта, от юридического преследования отказываюсь…Я взмахнула ручкой и расписалась так, как делала это в Лигензиии, не забыв упомянуть свой титул. Виктор по мере подписания бумаги расплывался в широкой улыбке, которая, к слову, сошла, едва он прочитал про баронессу и подданную Лигензии. В глазах его мелькнула догадка. Я даже знаю, какая.

— Нет, не был, не участвовал, не состоял на учете в дурке… — ответила я как можно серьезнее. — Когда?

Виктор пожал плечами:

— Да хоть сейчас. Аппарат вечером всегда свободен.

— Тогда чего мы ждем? — спросила я, уже направляясь к своей комнате, где мне предстояло переодеться. На высоченный стол, который потом вдвигался в сканер, трудно было взбираться в обтягивающей юбке.

— Вообще‑то, Вета Тиан — Иррская, мы ждем твоих документов.

Я тормознула на самом верху лестницы.

— А отчество ты мне какое придумал?

— Борисовна…

— В дочки записал? — я хмыкнула и насмешливо посмотрела на Риса.

— А что? Поторопился?

Я пожала плечами. В принципе, мне все равно.

— Ладно, вы ждите, а я все‑таки, переоденусь.

Я так волновалась, что под множеством ослепляющих огней, коими была утыкана лаборатория, на лбу у меня выступили капельки пота. Рис стоял рядом и держал меня за руку. Он говорил что‑то ободряющее, но я его не слушала. Наконец Виктор выгнал его, и включил утробно заурчавшую машину. Стол вместе со мной медленно поехал в полукруглый зев аппарата. Электроды, которые вели к моей голове, начали потрескивать, и меня пронзила острая боль, выгнувшая меня дугой. Я закричала, из глаз брызнули слезы. Виктор тотчас отключил аппарат и покачал головой:

— Нет, кроме боли — ничего. Так не пойдет… Чего‑то мы не учли.

Рис уже подбежал ко мне и, взяв меня на руки, понес к кушетке, располагавшейся тут же.

— У, садюга! — прошептала я, немного успокоившись и погрозив ученому кулаком.

— Я же предупреждал, — развел руками Виктор. — Хотя… Все вроде бы предусмотрели, сделали, как и было в прошлый раз.

— В прошлый раз я пела! А в этот — кричала! Вот и вся разница…

Мужчины замерли.

— Точно, — хлопнул себя по лбу Виктор, — она пела!

— Ты думаешь…

— Сейчас, — Виктор убежал, а через минуту вернулся со стареньким, еще кассетным магнитофоном. — Вот! Надо записать ее песню!

— Ты бы еще патефон приволок, — я все еще была обижена на ученого. — Какой музей ограбил?

— Но у меня под руками нет больше ничего… — Виктор смущенно оправдывался, будто его застукали за писанием на стенку.

— Ладно, давай настраивай. Я буду петь!

Я сползла с коленок Риса, прошлась по комнате, распеваясь, как великие оперные певцы перед выходом на сцену. Рис засмеялся, но под моим суровым взглядом зажал рот рукой и, сделав невинные глаза, замолчал.

— А мне петь ту же, что и в прошлый раз?

Виктор кивнул, вставил кассету в магнитофон и махнул рукой. Я начала петь:

Виктор записал всю песню, потом проверил и поставил на самое начало.

— Все готово! Ну что, Вета! Рискнешь еще раз?

Я, стиснув зубы, кивнула и направилась к адскому ложу.

— Ты уверена? — Рис остановил меня. — Ты ведь не обязана…

— Я просто хочу знать, получится или нет. Если остановлюсь сейчас, потом не прощу себе. А вдруг я где‑то около разгадки…

Машина вновь заурчала, но прежде, чем мое ложе двинулось внутрь аппарата, этот звук был перекрыт моим же голосом. Я закрыла глаза и сосредоточилась на нем, отметив, что для такого старья, как этот магнитофон, запись получилась нормальная. Правда, постороннее шипение присутствует, но это, как говорится, издержки производства. Виски вновь стало покалывать, но в какой‑то момент неприятные ощущения исчезли, появилась легкость, все мое существо окутала теплая волна радости и покоя. От неожиданности я даже чуть не подскочила, но удержалась в последний момент. Распахнув глаза, я стала смотреть как вдруг расплылось все окружающее меня пространство, соткавшись вновь в интерьер моей комнаты в Тиан — Ирре и склонившееся надо мною лицо Астелиата.