Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ)

А Матвей вспомнил еще одну фразу, брошенную Рисом — вопрос о параллельных мирах. В груди похолодело. В такое поверить может только сумасшедший. А вдруг его разыгрывают? Размышления были прерваны стуком двери.

— Вот вы где, — в комнату вошел Рис. — Ну что? К чему пришли?

— Ну мы… — замялся Виктор, не зная, рассказывать о записи или нет.

— Я хочу увидеть ее, — Матвей твердо смотрел на Риса. — Вы ведь все знаете, да? Она — моя мама?

Рис усмехнулся.

— А вот твой брат в это не поверил.

— Ему труднее пришлось, он еще маленьким был, когда она исчезла. А я все ждал…

— Тогда поехали. Вета будет очень рада…

— Вы все специально подстроили? — спросил Матвей в машине. — Боялись, что я не поверю?

— Видишь ли, молодой человек…

— Не надо со мной разговаривать как с маленьким. Ответьте и все. Да?

Рис кивнул головой, усмехаясь одними губами.

— И зачем вам это надо? Только не говорите, что действовали так в интересах моей… Веты… Я же понимаю, что если бы это не касалось вас, вы бы не стали обивать порог нашего ректора, везти меня черти куда, деньги обещать.

— Ты прав, Матвей. Только, боюсь, правду ты не сможешь сейчас воспринять…

— Это почему же?

— Она слишком… Неприятна.

— А когда буду готов?

— Ну, скажем, когда подружишься с мамой.

— Тогда прямо сейчас. Я очень люблю маму. И если Вета ответит мне на пару моих личных вопросов, то я приму любой ее рассказ.

— И все‑таки я не могу. Пусть сначала Вета расскажет о себе.

Матвей надулся, отвернулся от Риса и до самого его дома молчал.

Мне вновь было одиноко. Я чувствовала себя пленницей. Нет, Рис не запирал меня, но иногда мне казалось, что если бы ему дали волю, то запер бы, а еще и стены оббил поролоном, чтобы случайно не упала и не убилась. Во время моего исчезновения случилось что‑то очень страшное. Я даже могла предположить что. Скорее всего, мир начал исчезать. Это напугало Риса. Теперь он трясся, опасаясь за мою целостность.

Одну меня не выпускали даже из комнаты, которая по его приказу была перенесена на первый этаж. Как же, вдруг с лестницы упаду. Меня это начинало бесить. Я решила, во что бы то ни стало поговорить с Рисом. Однако сделать этого мне не удалось: на пороге вместе с ним появился мой старший сын. Я так и замерла посредь комнаты, не зная, то ли бежать обнимать его, то ли приготовиться к отповеди, как от младшего.

— Мама? — спросил Матвей дрогнувшим голосом и шагнул мне навстречу.

Я не выдержала и разревелась. Мужчины как один бросились ко мне и стали утешать.

— Сынок мой… — шептала я сквозь всхлипы.

— Мама, ну не плачь ты… — он обнял меня и теперь гладил по волосам и спине.

Мужчины усадили меня за стол, но я никак не могла отпустить руку сына, поэтому он сел рядом. Какой он стал… большой, серьезный… А улыбается как в детстве… Он засмущался, а потом спросил:

— Можно задать несколько вопросов?

— Ты сомневаешься? — я улыбнулась. — Ну конечно…

— Куда я уехал, когда первый раз не вернулся вечером домой?

— А… Ты проспал остановку и проснулся только в Первомайке. А потом оттуда шел пешком… Тогда я тебе и сказала, где бы ни очнулся, бери такси и езжай домой, даже если нет денег, а дома я оплачу.

Он нежно улыбнулся и прижался ко мне.

— Как же я скучал…

— Я тоже, — на глаза вновь набежали предательские слезы.

— Ты была в параллельном мире?

— Откуда ты… — я посмотрела на Риса, тот пожал плечами.

— Мам, я сам догадался.

— Мне надо тебе многое рассказать.

Матвей кивнул. Рис, посмотрел на царившую у нас идиллию, улыбнулся и вышел.

— У меня сегодня еще две встречи, так что простите, но мне пора, — сказал он уже с порога.

Весь вечер я рассказывала Матвею о том, что произошло. Он внимательно слушал, видимо, даже не зная, как реагировать на мои слова. То ли верить им, то ли считать, что я совершенно с ума сошла. А когда я закончила, он спросил:

— Ну и чего ты хочешь теперь?

— Сын, я не знаю! Я так рада тебя видеть, я же мечтала об этом долгие годы…

— Но ты хочешь туда? Да? — он смотрел на меня не осуждая, и это, было как бальзам на мою израненную душу.

— Там у меня маленькая дочь и любимый человек…

— Мам, я понимаю. Я вот подумал, что можно сделать, чтобы ты вернулась…

Я снова расплакалась:

— Как бы я хотела, чтобы вы были со мной… — прошептала я.

— Мама, мы это знаем. Сейчас важно понять, как справиться с этими иллюзиями.

Я кивнула головой, в очередной раз с гордостью взглянув на своего сына.

— Как ты думаешь, — он внимательно посмотрел на меня, — что произошло там, в лаборатории? Что вернуло тебя в твое тело?

— Я уже думала об этом. Скорее всего, это магия моего голоса.

— Здесь нет магии…

— Понимаешь, магия состоит не только в сверхъестественной силе. И не ее я имею в виду. Я говорю о совокупности воздействия музыки, голоса, колебаний его, ритма слов, веры, в конце концов.

— А по — настоящему магическую песню ты спеть не можешь?

— Нет, к сожалению. Нити силы очень далеко…

— Где? — он уставился на меня как любопытный ребенок, впервые услышавший о чуде.

— Высоко над землей, — махнула я руку в небо за окном.

— А если подняться на самолете?

— Я не пробовала… Но можно ведь и слетать куда‑нибудь… к морю, например. Хочешь отдохнуть?

— Очень… Когда за билетами?

— Да хоть сейчас.

Риса наше решение слетать к морю обескуражило. Он долго молчал в телефонную трубку, а потом попросил дождаться его и ничего не предпринимать. Когда же я рассказала о возможности дотянуться до нитей силы, он вообще взъярился.

— Ты никуда не поедешь, — зло сказал он, заходя домой. — А будешь сопротивляться, вообще запру.

— Какое вы имеете право? — вмешался в разговор сын, не пожелавший оставлять меня одну с Рисом. — Разве вы не понимаете, что нужно найти способ вернуть ее домой!

Рис аж почернел:

— Что? Я думал, ты остановишь ее, заставишь жить здесь… — он не закончил.

— Теперь понятно, почему ты меня разыскал именно сейчас. Испугался, что мама найдет способ вернуться домой?

— Что ты понимаешь, молокосос! Я видел, что случится с миром, если она уйдет! Мир погибнет! Готов ли ты убить свой мир? Готов ли стать причиной апокалипсиса? Ты хочешь быть тем самым метеоритом, который врежется в Землю и все умрут. Что стоит одна жизнь человека, пусть даже твоей мамы, по сравнению с жизнями миллиардов?

— Но… — что возразить Рису мой сын не нашел.

— Вот именно, думать нужно, прежде чем что‑то делать.

Рис почти бегом поднялся на второй этаж и спустился, держа в руке пистолет:

— На! — всунул он его в руки Матвея. — Иди на улицу и расстреливай всех подряд: стариков, женщин, детей!

Матвей покраснел и бросил пистолет на пол.