Франсис Малька - Торговец зонтиками

Все взгляды обратились на меня.

– Что касается дат и места, свидетели не лгут, – сказал я. – Ко мне в церковь Гроба Господня первого числа каждого месяца действительно приходили многие люди.

По залу опять пронеслись шепотки. Путаясь в догадках, зрители готовы были обвинить меня еще до того, как я закончу свое первое выступление в суде.

– Дальше, – кивнул Ланфранки.

– Однако свидетели ошибаются, говоря о моих намерениях, – продолжил я. – Я не только не проповедовал, но и не собирался этого делать. Единственное, зачем я брал слово, это объяснить, как должна проходить церемония, а затем наступала тишина и собравшиеся делали все в соответствии с полученной инструкцией.

– «Церемония», говорите? Стало быть, вы признаетесь, что организовывали в церкви – с участием многочисленных прихожан – некие «церемонии»?

– Согласен, монсеньор, термин неудачный, – подхватил я, но чувствовал себя при этом очень не в своей тарелке. – При этих встречах я попросту распределял между нуждающимися свои доходы так, чтобы каждый получил деньги. Ни о мессе, ни о каких-либо других церковных ритуалах никогда и речи не было. Да, пожалуй, лучше назвать наши собрания встречами.

– Мы учтем этот оттенок при рассмотрении дела, – пообещал архиепископ.

А брат Августин, пока продолжался весь этот цирк, воспользовался возможностью завладеть манускриптом и тайком от Ланфранки стал его перелистывать.

Больше чем за столетие томик «разжирел», теперь в нем насчитывалась не одна сотня страниц, и брат Августин, когда ему не надо было записывать ход допроса, листал их одну за другой, знакомясь с событиями из моей жизни и то вроде бы улыбаясь, то качая головой в знак разочарования. Наконец он добрался до последнего листка, вздрогнул и побежал доносить о содержании прочитанного архиепископу.

Тот положил мою рукопись на пюпитр и приступил к изучению строк, на которые указывал брат Августин. Чем ниже по странице он спускался, тем больше вытаращивал глаза, а дочитав, бросил на меня убийственный взгляд. Нет, «бросил взгляд» тут неточное выражение. Уставившись на меня, он шептал что-то на ухо своему подручному. Тот все выслушал, закрыл книжку и приобщил ее к вещественным доказательствам.

– Перейдем теперь ко второму пункту обвинения, – резким тоном произнес Ланфранки, желая прекратить разговоры в зале. Он собрал все бумаги, сложил их стопкой на судейском столе, затем взял верхний документ, повернулся ко мне и долго молча в меня всматривался. Цель паузы, видимо, была в том, чтобы подчеркнуть, насколько важны слова, которые архиепископ собирается произнести.

– Вы сами признались, – продолжил он в конце концов, – что имели намерение разделить свои доходы, что, впрочем, подтверждается и многочисленными свидетелями, и я хочу сейчас несколько отступить от рассмотрения вашего дела, чтобы вы могли осознать не только значимость своих действий, но и то, до какой степени они, ваши действия, раздражают Архиепархию и Церковь в целом. Сейчас в Лангедоке, от Альби до Лиона, от Тулузы до Каркассона, нарастает еретическое движение, подобного которому мы никогда до сих пор не знали. Люди, некогда бывшие праведными католиками, назвали себя катарами, вальденсами [10] Катары (от греческого καθαρός – чистый) – западноевропейское религиозное движение XI–XIII веков, приверженцы которого исповедовали дуалистическую концепцию о двух равных принципах мироздания – добро и зло, причем материальный мир рассматривался как зло. Движение катаров было особенно распространено в Лангедоке, Арагоне, на севере Италии и в некоторых землях Германии и Франции. Борьба с катарами как с опасной ересью долгое время была одним из главных мотивов политики римских пап. Вальденсы, они же лионские бедняки, – религиозное движение, существовавшее в западном христианстве параллельно с движением катаров. Вальденсы выступали за ликвидацию частной собственности, апостолическую бедность и взаимопомощь. Этимология названия двоякая: с одной стороны, это «люди долин (vaudois)» из Дофинэ и Пьемонта, с другой – последователи богатого лионского купца Пьера Вальдо (Петера Вальдуса, 1140–1217), который, согласно преданию, став в 1160 году радикальным христианином, отдал свою недвижимость жене, а остатки денег – беднякам и стал проповедовать на улицах свои идеи простоты и бедности. В Пьемонте вальденсов можно встретить и сейчас. или еще – «лионскими бедняками». Они осмеливаются отрицать фундаментальные принципы католической Церкви и дошли даже до того, что основали несколько раскольнических епископатов. Можете не сомневаться: Церковь отвергала, отвергает и будет отвергать эту ересь. А знаете, по каким признакам мы опознаем данных еретиков?

Архиепископ помолчал, и лицо его украсила презрительная ухмылка, с какой победитель глядит на поверженного врага.

– Прежде всего – по публичным проповедям, – заговорил он снова. – Но не только. Крайне важный признак – то, что они раздают свое имущество, и это происходит везде. Они стремятся к аскетическому образу жизни и окружают себя учениками и последователями, уподобляясь Христу, который был окружен апостолами.

Тут Убальдо Ланфранки выпрямился и, потрясая кулаком, заорал пронзительным голосом:

– Каждый из них почитает себя Господом нашим, Иисусом Христом!

Вопль его обрушился на мои плечи тяжким грузом всех европейских ересей.

Из зала послышались голоса:

– Смерть еретикам!

Публика стремительно раскалялась.

– Вы будете гореть в аду!

Один за другим люди вставали, и каждый выносил приговор:

– Казнить его!

– Сжечь его на костре! На костер! На костер! – скандировали движимые страхом благочестивые христиане: они боялись любого, кто осмеливался восстать против Церкви. Они в едином порыве выплескивали самые глубинные свои страхи на козла отпущения, столь прозорливо подсунутого им архиепископом. Они были готовы сию же минуту принести меня в жертву, лишь бы умиротворить архиепископа.

Но он вдруг опять возвысил голос:

– Успокойтесь! Мы не станем решать судьбу обвиняемого вот так вот – взывая к дьяволу!

В зале откуда ни возьмись возникли вооруженные люди, они встали между рядами и судьями, чтобы избежать более серьезных нарушений.

– Заседание переносится вплоть до нового распоряжения, – объявил Ланфранки. – Подозреваемый, ради собственной его безопасности, будет содержаться под стражей. Не беспокойтесь, мы тем временем прольем свет на учиненные ему обвинения в ереси.

Два стражника схватили меня с двух сторон за запястья и – бесшумно, но быстро – поволокли из зала судилища. Сидя в смежной с залом комнате, я вынужден был в течение долгих часов слушать, как разгоняют толпу, требуя, чтобы люди отправились наконец по домам. Я ни за что не хотел бы оказаться в этот момент за стенами трибунала – да это было бы куда хуже любой бури.