Александр Логачев - По лезвию катаны

Человек был в такой же накидке-амигаса, доходящей ему до самых пят, и шляпе-мино, низко, так что не видно лица, надвинутой на глаза. Человек сильно горбился. «Не хочет, чтобы определили его рост?» — такая догадка посетила Артема. А особенно неприятно было то, что руки он держал под накидкой и мог в любой момент вырвать их оттуда, и отнюдь не пустыми. Это вмиг насторожило Артема. Много ли он мог сейчас навоевать против вооруженного! И бежать некуда, только прыгать вниз с обрыва. В последнем случае при огромнейшем везении удастся отделаться всего лишь тяжелыми переломами.

— Сегодня дождь будет до вечера. К ночи закончится. — Человек говорил глухим, явно измененным голосом. — Этой ночью ты уйдешь из обители.

Явленец замолчал, не иначе, ожидая встречного вопроса. И он его получил.

— Я кому-то мешаю? — спросил Артем. И сделал, стараясь, чтобы это выглядело как можно естественней, короткий шаг вперед. Следовало максимально сблизиться с гражданином явленцем, чтобы в случае чего прыгнуть и не дать ему вытащить из-под накидки колюще-режущие предметы.

— Ты навлечешь на обитель беду.

— С чего ты взял, что я навлеку беду? — Еще короткий шажок навстречу.

— Я это знаю, гайдзин. — Подробно и обстоятельно отвечать на вопрос Артема явленец посчитал ненужным делом.

— Я тебе одному мешаю? — задал Артем новый вопрос, продвинувшись еще немного.

— Я — это голос обители, — сказал явленец.

— Ой ли! Голос обители — это голос настоятеля. А ты пошел против настоятеля, значит, ты пошел против своих братьев.

Артем намеренно выводил гражданина явленца из себя. Он хотел, чтобы тот сорвался, перестал себя контролировать и заговорил бы настоящим голосом. Или поднял бы голову выше. Или как-то по-другому выдал бы себя. Наверное, следует, еще немного сблизившись, сорвать с него шляпу-мино. Да, опасно, да, он может чем-нибудь полоснуть. (В том, что монахи не хилые божьи люди, Артем имел уже возможность убедиться. Сегодня, проснувшись и выйдя во двор, он наблюдал, как после утренней медитации монахи прыгали через заостренные бамбуковые колья и работали с короткими деревянными дубинками. Очень впечатляюще смотрелось.) Но все же лучше знать, кто твой враг, чем подозревать всех и каждого.

— Я тебя предупредил, гайдзин. Если ты не уйдешь ночью, ты не доживешь до утра.

Сказав это, явленец неожиданно проворно засеменил к ступеням и быстро-быстро побежал по ним вниз. Только его и видели.

Догонять было бесполезно. В своем сегодняшнем состоянии Артем едва ли достигнет половины спуска к монастырю в то время, как таинственный явленец уже скроется в какой-нибудь из келий или смешается с бодрым монашеским коллективом. Тем более что, оказавшись внизу, этот субъект (а думается, в хитрости ему отказывать не стоит) вряд ли попрется через двор у всех на виду, чтобы его запомнили — дескать, а вот кто с горочки спустился! Нет, явленец обойдет сзади кухню и трапезную и незаметно проскользнет к одноэтажным деревянным хижинам, в которых обитала братия, а в третьей слева, к слову, проживал уже который день брат Артем.

«Вот ведь сволочь! Конкретно обломал. Серпом по гландам. Не успел я порадоваться, что обрел наконец тихую гавань, где могу зализать раны и спокойно обо всем подумать, как вот такая спица в глотку».

Петь песенки про «звон с соседней колокольни» уже не тянуло. И вообще никакого настроения оставаться на площадке не было. Оказалось, только за счет бодрости духа он и держался. Бодрость ушла, как вода из ванны в сливную дыру, — и тотчас навалилась усталость. Захотелось лечь в отведенной ему келье и забыться сном. Даже думать ни о чем уже не хотелось — ни о текущих веках, ни об угрозах.

Артем свернул соломенный коврик и тронулся в путь. Через несколько минут он одолел ступени спуска и вышел на монастырский двор. Прошел мимо так называемой Ступы — сделанной из древесины кипариса пагоды, высотой с человеческий рост, установленной на полуметровом каменном основании. Сооружение сие практической пользы не имело, несло лишь религиозную нагрузку — символизировало Просветленный учением Будды Ум.

Было дневное время, и во дворе находилось много монахов. Один из тех, кто медитировал, сидя на циновках, поднялся и направился к Артему. Артем узнал его — это был Поводырь.

Вообще-то, его звали Ёсиносукэ, но он сам предложил: «Если тебе трудно выговаривать мое имя, называй меня на свой лад». «А если я тебя стану называть брат Поводырь?» — спросил Артем. Поводырь сказал, что его устраивает такое обращение и что оно довольно точное.

Этого монаха выделили Артему как своего рода куратора. Чтобы помогал больному, чтобы объяснял, что к чему в обители, отвечал на вопросы, которые непременно последуют, ну и, наверное, для того, чтобы приглядывал за чужаком на всякий случай. Мало ли что взбредет в голову этому гайдзину.

Сказать ему об явленце или не говорить? Этого Артем пока для себя не решил. Тем более что… явленцем мог оказаться и Поводырь. Артем не мог этого исключить, даже несмотря на то, что Поводырь был слепым. Однако он настолько здорово ориентировался в монастыре, где ему была знакома каждая песчинка на монастырском дворе, каждый угол и выступ, каждая шероховатость каждой стены, скрип каждой половицы в храме, настолько уверенно передвигался по обители, что трудно было заподозрить в нем слепого. Ну да, чуть осторожный щупающий шаг, иногда внезапно останавливается, бывает, вертит головой как-то странно. Но если не знаешь, в чем дело, спишешь это на особенности походки и странности поведения. Вот разве только по тому, как Поводырь во время разговора поворачивается к собеседнику в профиль, можно что-то заподозрить. Или — когда он изредка постукивает вокруг себя посохом, с которым не расстается.

— Я как раз собирался идти за тобой, — сказал Поводырь.

Разумеется, Поводырь узнал его по шагам. Как и у всякого слепого, у Поводыря был превосходно развит слух, например, он мог услышать дыхание на расстоянии в сотню метров, а также мог издали распознать любого знакомого ему человека по шагам.

— Настоятель зовет тебя сегодня на «тя-но ю» [18], — сказал Поводырь.

Встречи с настоятелем Артем ждал с того самого момента, когда услышал от Поводыря, что покинувший монастырь Хидейоши «велел тебе кое-что передать, но об этом ты узнаешь от самого настоятеля». И вот наконец-то настоятель назначил встречу.

— Когда это будет? — спросил Артем.

— Ближе к вечеру.

— Тогда я иду спать, — сказал Артем. Он шагнул в сторону монашеских жилищ… но обернулся, кое-что вспомнив: — Ты слышал о монголах, брат Поводырь? О Чингисхане? Еще его могут звать Те-мучином или как-нибудь похоже.

Поводырь ненадолго задумался.