Александр Логачев - По лезвию катаны

— Вернемся в чайный домик, — сказал настоятель. — Закончим «тя-но ю».

Снова они подошли к чаше и снова умыли лица и рот. Ни слова не было сказано о рассказе Артема.

Ни слова об этом не было произнесено и после. Молча вернулись в тясицу, чайную комнату, молча заняли прежние места. В молчании настоятель приступил к таинству заваривания чая.

Сперва хозяин подбросил несколько хворостин в огонь — видимо, слишком долго Артем рассказывал про свои приключения и затянул прогулку по саду дольше, чем полагалось по церемонии. Пока котел подогревался, хозяин «тя-но ю» насыпал из деревянной коробки в глиняную чашу крупнолистовой зеленый чай (Артем прикинул на глаз — где-то граммов двести сухой заварки). Деревянным пестиком настоятель принялся растирать чайные листья в чаше. Растирал, пока чай не превратился в порошок. Затем он взял ковш из срезанного бамбука и, черпая им горячую воду из котла, залил заварку. Из котла в чашу с чаем хозяин перелил где-то пол-литра чуть остуженного кипятка, после чего принялся взбивать заварку бамбуковым венчиком — так домохозяйки взбивают яйца или сливки.

Когда чай слегка загустел, настоятель поставил чашу на циновку, положил руки на колени, прикрыл глаза и замер в этой позе. Артем понял, что, пока чай не заварится, им предстоит сидеть неподвижно, погрузившись в себя.

Вроде бы Артем уже должен был бы привыкнуть к японским странностям, однако япошкам в очередной раз удалось его сильно удивить. Не, ну как так? Хоть как-то бы отреагировали, пусть гомерическим хохотом! А то непривычно для нашего человека. У нас обычно принято как-то реагировать и по ходу рассказа, и уж тем паче по его завершении. Хотя бы возгласами недоверия: «Брехня», «Ну ты и заливать!». Чтобы рассказчик стал клясться: «Да век воли не видать!», «Гадом буду, зуб даю!». Так и подмывало прервать молчание вопросом: «Так что скажете, уважаемые?» Но Артем сдерживал себя. В чужой монастырь со своим уставом не ходят — эта поговорка в его случае имела самый что ни на есть прямой смысл.

Продолжения церемонии пришлось ждать минут пять. Наконец хозяин поднял двумя руками чашу, поставил ее на ладонь левой руки и, поддерживая правой рукой, протянул Артему.

— Ты — главный гость, ты должен отпить первым.

«Вот оно как? Очень удобная церемония, если хочешь кого-то отравить» — вот что пришло на ум Артему. Но не будешь же отстранять от себя чашу рукой со словами «сперва испей ты, боярин». Артем принял чашу от настоятеля.

— Медленно поднеси ко рту, сделай небольшой глоток, оцени вкус чая, — тихо подсказал Поводырь.

Артем так и сделал. На вкус чай оказался очень терпким и ароматным. Эдакий зеленый чифирь. Поводырь говорил, что обычно для «тя-но ю» используют молодые листья чайных кустов, в возрасте от сорока до семидесяти лет, однако настоятель приобретает только чай от кустов в возрасте свыше семидесяти лет и только с чайных плантаций в местечке Удзи, что возле Киото. Как будут говорить во времена иные, эксклюзивные поставки. Наверное, отсюда и такой сильный аромат.

— Сделай еще несколько небольших глотков и передай чашу мне, — сказал Поводырь.

После того как Артем отдал чашу Поводырю, настоятель протянул ему небольшой квадратик рисовой бумаги:

— Вытри губы.

Раз так положено, Артем вытер. В общем-то, чего он никак не мог сказать, так это то, что испытал неземное наслаждение от терпкого напитка. Впрочем, во многом это дело привычки. Артем вспомнил, как в восемьдесят девятом ездил с родителями на гастроли в Сухуми. Гастроли, как и положено на Кавказе, сопровождались бесконечными застольями и окончились бурными проводами. В дорогу тогда сухумские друзья его родителей надавали множество подарков: вино в плетеных кувшинах, фрукты, аджику. Привезли они домой из Сухуми и трехлитровую банку с ткемалевым соусом. Этот соус не понравился родителям, не смог он понравиться и никому из гостей их дома, а гостей всегда было немало. Сперва не пришелся он по вкусу и маленькому Артему. Но он попробовал второй раз, третий, распробовал, а потом уже не мог обедать без ткемалевого соуса и очень жалел, когда банка его стараниями опустела. Так что, поживет Артем еще немного в Японии, глядишь, и полюбит вкус зеленого чая.

Пока Артем вспоминал об Абхазии, чаша обошла по кругу всех чаелюбов, обошла и по второму кругу. «Братина, — вспомнил Артем, — так, кажется, на Руси звался сосуд, из которого пьют все по очереди».

Настоятель поставил опустевшую чашу на циновку с принадлежностями для «тя-но ю», вытер губы квадратиком рисовой бумаги и повернулся к

Артему:

— Теперь я скажу, что думаю о рассказанной тобой истории, брат Ямамото.

«Неужели! — усмехнулся про себя Артем. — Я уж думал, замылили мой рассказ».

— Мне видится, ты вернулся в одно из своих прежних перерождений, — настоятель говорил, обмахиваясь веером. — Колесо времени провернулось для тебя в обратную сторону. Почему-то перенеслась не только твоя душа, но и тело. На это я скажу — пути Неба нам неведомы. Однако, мне видится, весь ход событий не случаен. Возможно, ты избран силами Неба, дабы исполнить некое предназначение… Ты хочешь понять, в чем состоит твое предназначение?

— А ты знаешь? — затаив дыхание, спросил Артем.

— Нет. — Настоятель разочаровал акробата своим ответом. — Мне не дано проникнуть в сокрытую суть. Но ты сам можешь найти ответ.

— Я?! Каким же образом?

— Ты можешь пройти испытание.

— Я считаю, это верное решение, — вставил свое слово и Поводырь, который тоже обмахивался веером.

— Испытание? Что это за испытание? — Артем веером не обмахивался, он нервно вертел его в руках.

Настоятель отвернулся от Артема, наклонил голову набок.

— Наш монастырь основан бодхисаттвой Энку. Он первым набрел на Тропу. Он прошел по Тропе, выдержал испытания и на этом пути испытал Сатори. Благодаря этому он и стал бодхисаттвой. Ты знаешь, что такое бодхисаттва?

— Ну-у, — протянул Артем. — Не очень точно…

— Это просветленный человек, отказавшийся от нирваны, чтобы помочь людям обрести Будду. Ради сближения людей с Буддой у входа на Тропу и был построен наш монастырь. Испытания ждут на Тропе, но невозможно сказать, что поджидает именно тебя, каждому выпадают свои испытания.

— Кроме монахов нашего монастыря мало кто знает о Тропе, — добавил Поводырь. — Монастырь и построен здесь, чтобы не допустить на Тропу случайных людей. Сами монахи могут пройти испытание в любой момент, как только этого пожелают.

— Но мало кто из монахов решается на это, — сказал настоятель. — Ты должен знать, брат Ямамото, что многие люди не вернулись с Тропы, а некоторые из тех, кто вернулся, обрели не просветление, а, увы, затмение рассудка. Однако я прошел по Тропе, и я многое узнал о себе и о своем собственном Пути. Услышав твою историю, я понял, что ты нуждаешься в открытии самого себя. Возможно, на пути испытаний ты переживешь Сатори и тебе откроется Истина. Возможно, ты поймешь, почему ты оказался в стране Ямато, в чем состоит предназначение и что тебе следует делать дальше.