Сергей Доренко - 2008

Полное торжество духа над телом, как видите. И в этом смысле – идеализм самый махровый. С другой же стороны, человеческое сознание не только проникает в суть вещей, оно не только управляет перевоплощениями сути вещей, оно СОЗДАЕТ СУТЬ этих самых вещей, оно генерирует вещи. Каково? Да ведь это же субъективный идеализм, не правда ли? Притом, обратите внимание, что адепты субъективно-идеалистических систем тем успешнее в генерировании вещей, в созидании сутей и сущностей, чем меньше у них творческого воображения. Потому что если бы у них, у адептов, было бы развитое творческое воображение, ум бы их рисовал им химеры, мысль бы их перепрыгивала с одного образа на другой, словно теннисный мяч, брошенный в горную реку. Они бы не способны были сосредоточиться на визуализации одного образа. И один этот единственный образ не реализовался бы. А размазался бы в цветную кляксу.

Путин бы наш, к примеру, если бы был наделен творческим воображением, то сравнивал бы Ларису с другими. Вспоминал бы, мечтал, думал бы, а вот был ли такой же пушок на пояснице у того аккуратного и сосредоточенного японского мальчика. У того дисциплинированного японского мальчика, который касался его, Путина, показывая приемы дзюдо осенью двухтысячного года, во время визита в Японию.

Он старался бы вспомнить этого мальчика – такого цельного, целеустремленного, такого собранного. Он не таким неряхой, небось, был бы, как эта дура Лариса. Подушки разбросала, колготы, дура, сняла и бросила на кушетку в комнате. А ведь есть же специальное помещение для переодевания. Ведь тысячу же раз говорено, не разбрасывать трусы и прочее тряпье по спальне. А вот мальчик-то японский, насупленный такой, аккуратный весь, он бы аккуратненько, стопочкой все сложил бы. Правильно?

Но у Путина малоподвижное было воображение творческое. И он недолго вспоминал о японском мальчике. Так-то вот.

А еще, будь у него воображение творческое, креативность, умение переводить себя в пограничные состояния сознания, умение терять так называемую адекватность для самореализации необычными способами, что бы он сделал?

А вы бы что сделали? Про вас я знаю, вы постарались бы прожить сразу несколько жизней за те десять – пятнадцать минут, что ваш Нефритовый стебель прогуливается по Глубокой долине. Вы бы сначала насладились животной красотой молодой самки. Внешностью и повадкой, ее способом быть в этой, столь дочеловеческой ситуации. И сами бы представили себя самцом. Жеребцом. Кобелем. Хряком, если вы – деревенский житель. Или там волком, львом или тараканом, если вы смотрели английские фильмы про животных. Вы бы порыкивать начали легонько. В рамках непринужденного пограничного анимализма.

Потом, само собой, вы прониклись бы нежностью к ней. Вы же не можете не разнообразить свой чувственный мир. Вы бы пожалели хрупкого ребенка перед вами. Кожица тоненькая, локоточки худенькие. Лопатки под кожей – рельефно. Грудь – недоразвитая, маленькая, нежная, неотразимо несчастная. И такая нуждающаяся в вашей заботливой ласке. И вся она – доверчивая и беззащитная. Птенец, сиротка. И вот: удочерить ее немедленно, посвятить ее в дочери нефритовым своим стеблем в этом запретном и сладком кровосмесительном ритуале. То есть, я не собираюсь вас щадить, читатель, вы бы прошли и через инцест.

И, раз уж дело так пошло затейливо, вы бы обозлились на нее в конце. А что она тут делает, сука? Ведь не пошла же работницей на ткацкую фабрику, шалава? Цветочными лотосами да нефритовым жемчугом, нефритовой же трубкой да цветочным тиглем тут зарабатывает, шлюха? Ведь это она попала в хорошие руки, в ваши руки, я имею в виду, а если бы она досталась подонку какому? Вы же понимаете? А если она завтра едет к Березовскому? Реально едет, понимаете, у нее билет на 11:15 на самолет Аэрофлота, а в 15:00 по Гринвичу он ее коснется своими руками – испаскудит. Вот вы-то не такой, вы честный человек, целомудренный, вы ей зла не сделаете. А кто за Березовского поручиться может? И вы сказали бы ей: «Не надо тебе завтра никуда ездить, оставайся, билет сдашь, а потери материальные я тебе компенсирую, а Берёзе позвонишь, скажешь, чтобы шел куда подальше, учиться пойдешь, в МГУ поступишь, человека из тебя сделаю…», – скажете вы, не отпуская ее от себя, а продолжая движения так, будто гвозди вбиваете в ее пушистый сверху зад. Вы бы не считали три по три, три по семь и три по девять, я думаю. Какая уж тут Инь на хер?!!! Решилась Рассея! – кричали бы вы как купец Ферапонтов, поджигающий амбары. – Решилась Рассея! Не до Инь нам с Яном. Ведь человек гибнет – гражданка Великой России… И вы бы заглядывали ей еще в лицо сбоку. Надеясь увидеть ответ. И еще: надеясь увидеть, как нефритовый стебель ваш прошил ее насквозь и вылезает из ее цветочных или каких там, хрен их знает, губ. Потому что она молчит же, сука предательская. И тут бы вы пришли бы в ярость и стали кричать страшно: «В университете зачеты недосдала, китайский язык не учишь, позоришь меня, сука, убью! Ночами шляешься, в „Метлу“ тебя охрана не пускала, так ты, сука, ФСО на них натравила! Авторитет подрываешь! А ты знаешь, что место это паскудное? Ты знаешь, что там наркота кругом? Что там чурки вонючие и зверьки шлюх сифилитичных снимают? Ты думаешь, куда прешься? Подставляешь меня? А если бы люди вокруг узнали, чья ты дочь? В голове вообще ни хрена?» А потом толчки бы ваши замедлились и вы сникли бы вдруг, конвульсии тоже бы затихли потом. А Лариса бы все удивлялась, про какой такой университет горланил чудной нефтепромышленник до боли знакомым голосом. И это бы с вашей стороны был бы уже инцест с садизмом и, одновременно, истерика с оргазмом, полное рассекречивание, обнаружение себя и утрата к чертовой матери всего вашего Ян, Цзин, Шень и остальной имевшейся в наличии Ци.

Короче, вы, читатель, с этими вашими паскудными извращениями, держитесь подальше от Ларисы. Вообще к девкам ни ногой. Или учитесь самообладанию у Путина. Его научили китайцы энергию получать, энергию не отдавать, полученную – возгонять, очищать, концентрировать. И считать. И не изливать эликсир. Он и делал четко, как научили. Он строчил, меняя темпы по счету, как малогабаритный дизелек какой-нибудь.

И вот вам подтверждение торжества хорошо тренированного субъективного идеализма над здравым смыслом. Не только над материалистами всякими, но и над объективными идеалистами вроде всех пап римских вместе взятых и всех патриархов московских вместе взятых. Ну не смогли бы папы римские и патриархи московские с их объективным идеализмом аккуратненько двигать Нефритовым стеблем и считать три по три, потом три по семь, потом три по девять и так далее. Одновременно вытягивать энергию Инь из Ларисы, да еще возгонять эту энергию вверх по позвоночнику, очищая ее с помощью Шень. Никто бы не смог, а Путин запросто мог.