Сергей Доренко - 2008

Мыслитель прислушается, поймет о чем речь, замрет и станет слушать этот в высшей степени евразийский план убийства верховного правителя. Лариса же есть не захочет, она закажет блюдо фруктов в свой номер «1704», и в момент обсуждения плана убийства своего вчерашнего полового партнера она будет брить ноги в ванной, чтобы не оплошать и перед партнером грядущим. Сам же Березовский в этом самом своем офисе рядом с Понькиным, Дугиным и Ларисой будет извиняться по телефону перед десятками срочно необходимых ему людей, что не сможет переговорить прямо сейчас, что потом перезвонит, хотя вопросы горящие есть. Только Путин не сможет оказаться в их компании. Потому что материя и антиматерия не должны встретиться. Сами знаете.

Понькин сначала не очень хотел план выкладывать. Он понимал, если Литвиненко все разузнает, то сам же и доложит Березовскому. А Березовский почему-нибудь не станет с ним, с Понькиным, говорить, забудет как обычно. Потом решит, что ерунда все это. И план пропадет. Итак: задача номер один была проникнуть к Березовскому, лично встретиться, лично переговорить. Задача номер два: убедить. Убедить, что убийство Путина вполне осуществимо. Заставить Березовского поговорить об этом под запись, на спрятанный диктофон. Задача номер три: убедить Березовского настолько, чтобы тот отдал команду начать финансирование убийства, чтобы, кроме диктофонных слов, были бы конкретные дела, поездки доверенных лиц в Россию, переводы денег. Операцию задумал один из заместителей директора ФСБ Патрушева, генерал Кормилицин. Патрушев был в курсе, но с Кормилициным по этому делу говорил один раз только. Старался поменьше обсуждать. «Что зря языком чесать, – говорил. И еще говорил Кормилицину: „Ты действуй, а будет получаться, на продвинутом уже этапе каком-нибудь доложишь. Пореже с этим приходи, пореже со своими говори, не надо об этом болтать. Сам знаешь, ни хера не сделаем, а звон пойдет. Лучше – наоборот“. Идея простая совсем – вовлечь Березовского в операцию по физическому устранению Путина с целью компрометации. С целью же компрометации провести операцию почти до самого убийства, чтобы Березовский и его люди прошли весь путь заговора. А потом, Кормилицин не говорил этого Патрушеву, но и так ясно, что потом можно уже решить, что с этим сделать. Например: можно собранные материалы передать в Интерпол. Доказательно представить Берёзу террористом. Еще: можно продать Берёзе собранные доказательства. Или, например: дать Берёзе убить-таки Путина. В последнем случае, если у Березовского и вовлеченных в операцию сотрудников ФСБ убить не получится, можно на ходу обосновать, что таков и был замысел. А если получится – тогда другая власть придет, тогда и видно будет – при этой новой власти благоденствовать или от нее героем демократии поправшим сатрапа скрываться в том же Лондоне. Игра была задумана острая, интересная, обещавшая неподотчетные олигархические деньги по ходу дела. Планировалось взять с Березовского от 10 до 20 миллионов долларов на такую непростую операцию.

Понькин же патриотично считал себя провокатором, он считал, что заманивает зверя в ловушку, зверем же полагал Березовского. Он не знал, что жертву этой игры решено выбрать в последний момент.

– Саша, мне нужна встреча с Борисом Абрамовичем. Ты просто скажи ему, что я серьезно, что серьезных людей представляю.

– Андрюш, а ты помнишь наш разговор старый? Когда ты угрожал мне? Звонил в Лондон, не помнишь? Говорил, что под поезд меня бросите в Англии.

– Саша, не прав… Ты не прав, и все. Ты зло на меня держишь до сих пор, а сколько лет прошло. Я сказал тебе, что наши все равно тебя шлепнут, что в Англии не скроешься. Тут же тоже наши ребята работают. Саш, я о тебе заботился, а ты говоришь – угрожал. Если бы у меня на душе против тебя что-то было, я бы не стал предупреждать, а ведь предупреждал.

– Андрей, я напомню. Я должен был политическое убежище получить, а ты открытым текстом в ультимативной форме, прямо по телефону от имени Главной военной прокуратуры РФ предложил мне немедленно вернуться в Москву, при этом, опять же от имени прокуратуры, гарантировал решение всех моих вопросов, а именно то, что в случае моего добровольного возвращения в Россию меня не убьют и не посадят. Что условно дадут, и все, не помнишь?

– Так что тут плохого? Я за тебя впрягся, договаривался, выходил на следователя Барсукова, от него гарантии получил.

– Андрюша, ты когда над легендой работал, находился под обаянием фильмов с Брюсом Уиллисом. Или ты Стивен Сигал у нас сейчас? Ты говоришь: «Я, я, я». Теперь послушай, это не Америка и не кино. Как только бы якобы отставной майор вроде тебя полез наводить мосты в ген прокуратуру и в ФСБ, ему бы, тебе бы, немедленно дали по шапке. Впрягся за меня? Хрена! Тебе поручили позвонить, ты позвонил. Велели сказать, что дают гарантии, что не посадят и не убьют, – ты сказал. Ты же не от себя говорил, ты фамилии называл, кто гарантирует. Тебе сказали, что не захочу по-хорошему, сказать тогда, что из Англии выкрадем или прямо тут грохнем. Ты сказал. Ты мартышка у них, Андрюша. Я не знаю, на чем тебя держат, но тебя крепко держат.

– Саша, ты так понимаешь, потому что у тебя мозги уже загнанного зверя. Ты так говоришь, потому что и сам знаешь, что ты каждый день в опасности. Если бы не боялся, ты бы друзей не подозревал. А я друг тебе. Если они не убили тебя, то убьют еще, подожди. Либо автокатастрофу устроят, либо еще чего. Мне тебе рассказывать, что ли? Контора не прощает. Я с тобой резко говорил? Ну, хорошо, было. Причина есть, я тебе тогда говорил, сейчас повторю – некрасиво, что ты пишешь статьи свои для «Чечен-пресс». Ты же русский офицер. При любых обстоятельствах не должен так делать. Россию позоришь. Думаешь, что на Путина наезжаешь, а получается, что врагам России помогаешь. Но это ладно. Не об этом сейчас. Ты трезво рассуждай. Мне нужна встреча с Борисом Абрамовичем. Пойми ты. Не просто встреча. Важная встреча. Ну ладно, есть план убрать Путина. Это, кстати, единственное на сегодня, что и тебе и Борису дает полную гарантию безопасности.

– Андрей, словами не бросайся. Кого ты убрать можешь? Ты, брат, даже если остался законспирированным сотрудником, убрать, как я понимаю, можешь редиску, там, на огороде. Или озимые какие-нибудь.

– Ты передай, пожалуйста, а я объясню при встрече. Дело очень серьезное.

– Андрей, я дорожу доверием шефа, я с херней всякой к нему подходить не стану. А то он и по реальным делам со мной говорить не станет.

– Ладно, слушай, передай Березовскому, что в ФСБ тоже не все под питерскими. Есть группа старых московских кадров, выкованных еще до начала коммерческой деятельности генералов. Суровые мужики, дзержинцы такие, настоящие. Им то, что сейчас происходит, – не нравится. Они Путина ненавидят. За всё. За то, что бабки гребет лопатой, за то, что Родиной торгует. А патриоты-то остались. Сидели затаившись, надеялись пересидеть. Теперь понятно – не пересидят. Во-первых, страна рушится – кругом воровство одно, путиноиды всё через бабло считают, ветер дунет – поклонятся любому, хоть американцам, хоть китайцам. У них в голове одно – как еще украсть и как украденное сохранить, понимаешь? Легализовать бабки свои на Западе – и нету других забот. А тех, кто не замазан, сажают. Под любым предлогом. Что они, мол, подпольные террористы, что подпольная хунта, что переворот готовят и так далее. Размажут всех по стенке. Поэтому ждать больше нельзя. Надо быстро что-то делать. Поговорите с чеченами, пусть дадут снайпера, а мы его выведем на позицию. Я серьезно, Саша…