Андрей Валентинов - Когорта

Лида выслушала долгий рассказ Келюса спокойно, почти без эмоций, а затем, продемонстрировав Келюсу стрельбу по мишени с двух рук по-македонски, поинтересовалась, когда они отправятся искать Крымский Филиал. Николай затруднился с ответом, тогда художница предложила продемонстрировать ему приемы айкидо. Но Лунин и сам не знал, что сказать. Требовалась помощь человека, которому он очень не хотел звонить.

Только через неделю Келюс сел за старый дедов стол в кабинете и набрал памятный номер. К телефону подошли, но Лунин сразу понял, что это не Генерал. Николай осторожно положил трубку, ощутив нечто похожее на облегчение. Он сделал все, что мог, и не его вина, если…

Внезапно аппарат зазвонил. Голос, назвавший Лунина по имени, был тот же, что только что отвечал по номеру Генерала.

– Не узнал, Николай? Ну, как бы тебе намекнуть? Прошлый раз на встречу отвозил тебя я…

Келюс наконец вспомнил. С ним говорил Алексей – сын Генерала.

– Ты, как я понял, жив-здоров и в Столице. Уже отдохнул?

– Словно из санатория, бином, – вздохнул Николай, несколько насторожившись. Насколько он помнил, старший лейтенант приезжал в отпуск и теперь давно уже должен находиться в части.

– – Я сейчас заеду.

Алексей повесил трубку. Оставалось ждать.

Генеральский сын приехал через полчаса. Он был в штатском и даже успел отпустить маленькие усики. Николай накинул куртку, понимая, что разговора в квартире не будет. Так и вышло. Алексей предложил прокатиться, они сели в знакомую белую «Волгу» и не торопясь поехали через весь город.

– Что-то тревожит? – поинтересовался Алексей, поглядывая то на дорогу, то на сидящего рядом Келюса.

– Да. Ты не в отпуске, ты подошел к телефону, узнал, что звонил я, и назвал меня по имени.

– Ну, совсем законспирировался! – покачал головой старший лейтенант. – Докладываю по порядку. Отец временно перевел меня в Столицу, я работаю в его аппарате, среди прочего занимаюсь твоим делом, потому и оказался у телефона. Номер мне высветило довольно простое устройство, которое продается на улице Горького, то есть, извиняюсь, Тверской. А назвал по имени потому, что рад был слышать. Объяснил?

– Объяснил, – согласился Лунин. – А что значит «моим делом»?

– Для начала – Институтом Тернема. Пришлось его брать.

– Штурмом?

– Почти, – невозмутимо кивнул Алексей. – Обошлось без крови, но заваруха была отменная. Кое-кто, увы, сумел смыться, в том числе гражданин Гонжабов, которого ты называешь Нарак-цэмпо. Теперь Институт – под нашей охраной, мы отключили установку… Николай, там такая установка, нам бы такую в ПВО! Они излучали, наверное, на пол-Европы…

– Излучали? – Келюс резко повернулся. – Что излучали?

– Знать бы! Вся документация, к сожалению, уничтожена, да и наиболее важные детали сумели вывезти. Сейчас там колдуют эксперты. Само излучение хорошо известно, но его принимали за естественное, в крайнем случае за результат деятельности наших космических войск. Но как только мы взяли Институт, излучение вновь появилось. Только теперь оно идет из другой точки. Угадаешь?

– Из Крыма?

– Из Крыма…

Они выехали за город, и Николай сообразил, что узнает дорогу. Алексей вез его на правительственную дачу, где Лунину уже приходилось бывать.

– Милиция интересовалась? – как бы между прочим поинтересовался старший лейтенант.

– Нет, – насторожился Келюс, – а что, должна?

– Не должна. Тут дело, Николай, было интересное. Очень! Когда Цэбэкова прикончили, отцу сразу указали на тебя – позвонили и назвали фамилию. Да ты и сам, кажется, это не очень отрицал…

– Не отрицал. – Келюс тут же подумал о Лиде.

– Тебя объявили в розыск. Отец ничего не мог поделать, все-таки Цэбэков – капитан милиции! Кто был с тобой в парке, мы с отцом знали, но решили помалкивать. И вдруг в розыске оказывается особа дамского пола, но не та, о которой я только что говорил, а какая-то Ольга Славина из Тирасполя! Которую в Тирасполе, между прочим, никто знать не знает, зато, оказывается, ищет какая-то третья держава… Ну, как?

– Это я, бином, и так знаю, – хмыкнул Лунин. – И чем все это кончилось?

– Еще забавнее. Дней этак десять назад кто-то узнал, что капитан Цэбэков жив-здоров и служит в Улан-Удэ. А убитый – никакой не милиционер, а уголовник по кличке Шинджа, которого ищут чуть ли не десять лет. Причем – самое удивительное! – Шинджа уже один раз судился за убийство и был приговорен к расстрелу. Думаешь, его помиловали или он бежал?

– Его расстреляли, – уверенно заявил Келюс, – но акта о захоронении тела не оказалось.

– Как же! – зло скривился старший лейтенант. – Акт на месте, все чин чином! Да что там акт, мы допросили даже того офицера, который его шлепнул! А потом этот Шинджа вновь всплывает… Это тоже понятно?

– Да…

– А вот мне – нет! Чертовщина какая-то! Вдобавок его труп пропадает из морга. Бред!..

Между тем они уже подъезжали. Ворота по чьему-то невидимому сигналу бесшумно отъехали в сторону.

– Прибыли, – доложил старший лейтенант. – Ну и, чтоб совсем некисло было, гражданку Славину, оказывается, искали по ошибке. ЭВМ, видите ли, засбоила! Вот так.

– Красиво, – согласился Келюс, открывая дверцу. – Амнистия по всем правилам. Как и обещали, бином…

Последнюю фразу он произнес про себя.

В дом заходить не стали, устроившись на застекленной веранде. Келюс огляделся – в саду было пусто, кусты роз присыпаны толстым слоем опилок, листья, опавшие с молодых деревьев, дымились на тлеющем костре. А еще несколько дней назад Николай ел свежий «розовый налив» на улице Окраинной…

– Отец скоро придет, – сообщил Алексей, пододвигая пачку «Кэмела», – у него мало времени, так что он просил ввести в курс дела.

– Он… – задумался Лунин, – читал те бумаги…

– Не только читал! Затребовал из госбезопасности подлинники. Наверное, помнишь – серые такие папочки. Нам их чуть ли не в танке привезли. Я тоже некоторые прочел, отец разрешил. Потом навел кое-какие справки…

Алексей взял сигарету, щелкнул дорогой зажигалкой.

– Знаешь, я с большим удовольствием разряжал бы неразорвавшиеся мины. Письмо про марсиан помнишь?

Келюс кивнул. Странное письмо из клиники для душевнобольных с аккуратно вырезанной подписью…

– Этот человек работал в одном закрытом НИИ, который имел какое-то отношение к Институту Тернема. Что и как бедняга узнал, установить уже нельзя. Однажды на его квартиру напали. Он попал в больницу, там ему сделали укол. И вот – марсиане. Он умер года три назад.

…Лунин представил себе иглу, вонзающуюся в предплечье…

– Отец как-то сказал, что удивляется только одному: почему ты, Николай, до сих пор жив. Недавно нам сообщили, что в Киеве погиб один очень популярный тележурналист – Максим Кравец. Знал такого?