Олег Герантиди - На чужой территории

— Он действительно снимает сливки. Рассказать тебе, как и с кого ты снимал сливки? И про меня тебе есть что нам поведать, так что давай не будем строить из себя недотрог. Здесь собрались деловые люди, тем более что и вопрос к общему удовлетворению решить можно.

— Сколько?

— Пятьдесят процентов от сметной стоимости.

— От стоимости строительства? Да вы что, чокнутые?

— И минус расходы!

— Не! Мы так не договоримся. Ладно, хрен с ним, с ростом стоимости на рынке недвижимости, но расходы по строительству я должен возместить! А стоимость всяких там ресторанных приборов! А обучение персонала!

— А ты школы строить не пробовал? У тебя четырнадцатилетние девочки в борделях работали, а у Фиделя они в школу ходят. Запишись на прием к Кастро. Он тебе все возместит.

— Да я лучше отправлю к нему человека. А потом все обратно верну и без денег.

— Этого человека завалят еще во Флориде.

— Этих революционеров стрелять надо из пулеметов, вешать на столбах пачками...

— А ты знаешь, это предложение такое свежее, такое оригинальное... только в реальности получается совсем наоборот. Немного не тех вешают и стреляют... совсем не тех!

Спор бушевал еще полчаса. В итоге решили, что Родригес выкупает за половину стоимости отели у Фольи, а с должниками ему поможет господин Шварц, срочно вызванный с банкета и принявший участие в обсуждении этого вопроса. Согласились, что Шварц отработает из тридцати процентов от суммы возвращенных средств.

После того как дон Фольи, бурча себе под нос про проклятых нацистов и латиносов, покинул кабинет Хана, Чернышков, Судостроев и Хандкарян рассмеялись в голос. Операция по переводу в собственность фирмы Родригеса, а точнее по передаче советскому «Интуристу» кубинских отелей, перешла в техническую фазу. Теперь все решат бухгалтеры и юристы. А у советского народа появится возможность греть кости после трудовых будней не только на Лазурном Берегу, в Египте или в Анатолии. Что касается перевода средств должников Фольи, то этих «бизнесменов» не жалко. Деньги-то в основном сутенерские, игровые да наркоманские. Но вместе с этим появляется возможность, во-первых, прокрутить их через схемы Хандкаряна, а во-вторых, проследить каналы перетока денег итальянской мафии.

Чернышков вошел в офис компании «Интер-тур», занимавшейся до кубинской революции организацией секс-туров на Кубу и принадлежащей дону Фольи и его деловым партнерам. Дон Адриано с нетерпением ждал возможности переговорить с ним с глазу на глаз. И вовсе не потому, что, по смутным слухам, Шварц мог быть причастен к ликвидации старинного врага семьи Фольи, дона Лучано Фиоре, за это, если это и так, Фольи готов был поставить Шварцу бутылку самого дорогого вина, а потому, что он решил, будто жесткость и неуступчивость Шварца в прошлых переговорах объяснялась присутствием Родригеса. Александр прошел через современный, с техническими изысками, офис и попал словно в другой мир, в кабинет дона Адриано.

Темный зал, в котором в некоем беспорядке стояли кресла, столы, бюро. Занавешенные плотными шторами окна. Тяжелая атмосфера насилия и страха ощутимо чувствовалась в спертом и прокуренном воздухе. В кабинете помимо босса были еще трое подручных, по виду — самые настоящие мастера заплечных дел. Два верзилы, словно карикатуры на отставных боксеров-тяжеловесов, и юркий, словно на шарнирах, подвижный субъект с пустым взглядом наемного убийцы. Сам дон Адриано сидел в кресле, высотой спинки напоминавшем трон, разве что без драгоценных каменьев и позолоты.

Шварцу предложили сесть, причем стул его расположен был так, что все три субъекта оказались у него за спиной, и только «подвижный» выныривал то справа, то слева. Видимо, это отработанное средство давления на партнеров и противников по переговорам дон Адриано решил использовать и против Чернышкова.

— Вот ты, Шварц, взял на себя ответственность вернуть мои деньги с Кубы, — без приветствий и предисловий начал Фольи, — а скажи, как ты это сделаешь?

— Ты сначала убери из комнаты этих клоунов, а потом мы начнем разговоры разговаривать. — Александр тоже не впервые участвовал в таких толковищах и прекрасно знал, как себя на них вести. — Если этим пингвинам заняться нечем, кроме как слушать базары больших людей, то боюсь, у нас никакого дела дальше не будет.

— Это твое крайнее слово?

— Крайнее не бывает.

Дон кивнул ему за спину, и Александр, даже не оборачиваясь, понял, что вся троица покинула кабинет.

— Вот сейчас — другое дело. Далее, дон Адриано, а какое тебе, собственно, дело до того, как я выполню свою работу. Тебе результат нужен или отчеты?

— Я, как деловой человек, должен планировать поступление денежных средств. Ведь если я поставлю их в план, а они не придут вовремя, то могут сорваться важные сделки, и кто-то за это дорого заплатит.

— Ты меня имеешь в виду? Я тебе сразу говорю, не планируй эти средства никуда. Они давно сгорели для тебя. Это будет неожиданный подарок судьбы, выигрыш в лотерею — так тебе к этим деньгам нужно относиться.

— Ни хрена себе, сгорели! Пятьдесят, без малого, лимонов зелени — сгорели!

— Ты мне решил предъявить? Ты предъявляй претензии своим аналитикам, своим бухгалтерам, или кто там у тебя решает вопросы выдачи кредитов. Ведь всем нормальным людям было понятно, что на Кубе ситуация накалилась еще за полгода до того, как Кастро взял власть. Умные-то давно денежки оттуда вывели.

— Это кто умный? Хан? Родригес твой?

— Чем тебе Родригес не нравится? Он-то все делает, чтобы помочь таким бедолагам, как ты. Только благодарности что-то не видно.

— Не хами, молодой человек. Всему есть предел, и моему терпению тоже. А что касаемо благодарности — половина стоимости отелей, это что; плохая благодарность? Или треть суммы для тебя уже не деньги?

— Не треть, а тридцать процентов, что на три с третью процента меньше, чем треть. При многих миллионах — это уже сумма, о которой можно спорить.

— Ой, не надо вот только к словам придираться. Ты прекрасно понял, что я хотел сказать. — Адриано закурил сигару, выпустил под стол струю дыма и продолжил: — Вот ты сказал, что умные люди наперед все знают, откуда денежки пора вытаскивать, а ты — умный человек? Ты это знаешь?

— Я знаю, куда я их точно не буду вкладывать.

— Это куда же, интересно узнать?

— В наркоту. В проституцию. В разные аферы. В коррумпированных чиновников.

— Только не надо мне здесь морализировать. Мы такие чистенькие, мы такие белые и пушистые. А что, на Кубе не через прикормленных комиссаров вы собираетесь деньги делать? А что, Родригес не кормит чиновников по всей Южной Америке?

— Ты спросил у меня лично, или я должен говорить и за человека, которого раза три в жизни видел? Но я тебе могу сказать, когда в следующий раз начнется революция и в какой стране. А ты сам готов оплачивать такие сведения?