Андрей Валентинов - Диомед, сын Тидея. Книга первая

По коням! Арей! По коням!

Куретам не нужно объяснять, куретов не нужно уговаривать. Арей пришел! Могучий Эниалий, из богов бог, без которого жизнь – не жизнь, а бабье прозябание. Долго ждали, соскучились, от тишины надоевшей оглохли!..

Арей! На Фивы! Диомед Тидид, наш брат, наш вождь, веди!

Кур-р-р-р-р-р-р!

Бьют копыта по грязи.

Бьют!

По грязи, лужам, по узким лесным дорогам, через холодные, вздувшиеся от дождей, реки, мимо почерневших герм, равнодушно пялящих пустые глаза...

Скорей!

Куретия позади, и Калидон тоже позади, вокруг – Локрида, мокрый пустой лес, невысокие горы, острые зубцы скал.

Скорей!

Много ли увидишь на войне?

Раньше думал – все увидишь. Вот фаланга строится, вот конники в атаку рвутся – слева и справа, чтобы с боков не обошли. Перед строем – лучники с пращниками врагов на бой вызывают, ну, а в центре, понятно – колесницы. Можно и по-другому, конечно; например, фалангу клином построить – в пятьдесят рядов. В общем, красота – первая колонна марширует, вторая разворачивается...

А тут – только конская грива. И еще хвост впереди, тоже конский. И грязь под ногами. Под копытами, то есть. День грива перед глазами, два, три. Вечером падаешь с коня прямо к костру, ешь и пьешь, не задумываясь, что в бурдюке и в миске, спишь, уткнувшись лицом в конский потник...

А в башке только одно – успеть! И когда мчишься, едкий конский пот вдыхая, и когда ешь, и спишь когда. На другое и времени нет. Умыться бы! Когда я в последний раз умывался?

Вот такая война оказалась. А ведь я не обозник какой-нибудь – воевода! Койрат, как меня тут называют. Прямо-таки лавагет!

– Что впереди, Фоас?

– Опунт, койрат. Оилей Локриец войско вывел. Сотни три.

– Ладно.

Ладно – потому что с локрами договорился еще покойный дед. Здесь нас пропустят. И тех, кто по северной дороге скачет, и тех, кто по южной...

Скорей!

Раньше думал, на войне главное – меч. И копье, само собой, и лук, и дротик. Увидел врага – и рази, чтобы в глаз вошло, а из затылка вышло. Потом, когда по лесам нашим побегал в полном доспехе понял: меч – полдела. Даже четверть. Порой ноги важнее. И копыта конские. А прежде всего – башка. Как говорил папа, головой воевать надо!

...И снова – лес, маленькое село (землянки под тесом – ну и дичь!), опять речка, мелкая, кони даже ход не замедляют, только брызги из-под копыт.

Скорей!..

Правда, моя башка и не понадобилась. С локрами, чья земля как раз между Этолией и Беотией, дед договорился, а с Терситом (убил бы!) – дядя Эгиалей. То есть, и я немножко, но именно он придумал через Терситовы владения пройти. Ойней Живоглот войска вдоль рубежей растянул, небось, до сих пор нас выглядывает – а мы уже тут!

Недешево дядюшка Терсит стоил! Зато без боя прошли, без войны, ни на час не задержались. А каждый час – на вес золота, и каждый миг – на вес золота, потому что мои друзья уже к Фивам подходят, и я обязан успеть, успеть, успеть...

Скорей!

– Откуда колесница, Фоас?

– Локры подарили. Удачи пожелали. Победы пожелали.

– Ладно.

Колесниц у нас нет. И пехоты нет – только конница. Правда, конница не простая – куретская. К полю боя – верхами, вихрем, молнией, а там видно будет. Одно плохо – доспехи легкие, кожаные, против сомкнутого строя не повоюешь. А мы и не будем. Наше дело – переполох учинить, до Фив первыми добраться, Лаодамантово воинство от города отсечь...

...А вот и городок вдали, маленький, а ворота – в полстены городской. Эй, мужи локрийские, ворота закройте, а то город убежит!

Скорей!

Граница близко, за перевалом, за сырым холодным лесом. Там нас не ждут, потому что дядя Эгиалей уже под Фивами, и Капанид мой там, и Ферсандр, и все остальные. Дядя все предусмотрел, все учел, и теперь мое дело – успеть, домчаться, доскакать, чтобы куретский молот не в пустоту ударил, а по звонкой наковальне...

Конская грива перед глазами, конский хвост впереди, пот глаза заливает, и мы мчимся, мчимся, мчимся...

Скорей!

Много лет назад дядя Эгиалей это придумал: не с востока – с запада Фивы брать. Потому что не ждут, потому что крепостей мало, потому что гиппеты местные свои владения спасать побегут, забыв о столице. Здорово придумал! Я, когда в лесу сидел и план свой обмозговывал, тоже с запада наступать хотел, но разве у меня план? Мыслишка просто! А у дяди все рассчитано, по полочкам разложено: до границы по двум дорогам, потом – веером по Беотии, чтобы ужас навести, потом – на Фивы. Не забыть бы чего! И успеть! Главное – успеть!

– Койрат, у границы пусто, стражи нет!

– Ладно!

Бьют копыта по грязи.

Скорей!

И все-таки мы опоздали.

Я это понял, когда увидел... Нет, когда только услышал...

На четвертый день случилось это, поутру. Мы почти дошли – почти. Уже и Фивы вдали показались – огромные, больше Аргоса, и огни на стенах, и птицы черные над полем. Один бросок остался, только коням отдохнуть надо. Да и людям – трое суток, считай, с конских спин не слезали, а впереди – бой.

– Койрат, к тебе какой-то чужак! Говорит, Эвриалом зовут. Пропустить?

О чем это они? О ком? Койрат – это я. А Эвриал...

Эвриал?

Какой Эвриал? Смуглый? Но почему? Ведь ему тут делать нечего, он должен быть с остальными, возле города, где дядя лагерь разбил! В том-то и задумка – они наковальня, я – молот!..

И вот тут я понял...

Подошел он, Смуглый, головой мотнул, пошатнулся. Ранен? Нет, вроде, только панцирь помят.

– Тидид...

Только и сказал. Сказал – и рукой своей длинной махнул. Я и не узнал его поначалу. Он же коричневый, Эвриал Мекистид, черный почти, а тут белым показался. Белым – как брюхо рыбье!

– Тидид, ванакт... Ванакт погиб! Пропало! Все пропало!

Что?! О ком он? О деде? Но Адраст Злосчастный просто умер, сам умер...

– Эгиалей! Убили!.. Дядю Эгиалея!..

Нет!..

Белым казалось лицо Эвриала Смуглого, даже губы побелели, даже глаза. А я все не верил, не верил, не верил...

– Там... Каша сейчас там, Тидид!.. Каша! Пропало все!

...Мы плывем с дядей через черную Лету, и туман клубится, и темнобородые Хароны неслышно работают веслами. А берег все ближе, ближе, и уже слышен приторный дух асфоделей...

– Тидид!

Очнулся. Все еще не веря, надясь на чудо, на ошибку, на... на что-нибудь...

– Тидид! – Эвриал вновь пошатнулся, белое лицо дернулась. – Я не знаю!.. Мы не знаем... Там... у лагеря... Там!..

– Отставить!

Не крикнул – прошептал. И не ему – себе. Отставить! Потом, все потом. Сейчас – Фивы! Сейчас...

Я посмотрел на Фивы, на ненавистный город, проклятый город, отнявший у меня тех, кого я любил, кто любил меня...

– Фоас! Конницу – двумя крыльями. Ты – к воротам, я – к лагерю. Мне – колесницу. При атаке кричать «Кабан!» Вперед! И – не щадить! Никого! Никого!

...Арей Эниалий, кровавый бог, бог резни и убийства, ненавистный людям, стань мной, а я стану тобой, и мы выпьем крови, крови, крови!..