Вениамин Гиршгорн - БЕСЦЕРЕМОННЫЙ РОМАН

И Владычин увидел кандидата на Св. Елену.

Классическая поза.

Быстрый взгляд.

Знак говорить.

И Роман, протянув Наполеону браунинг, сказал:

– Ваше величество! Вот мое оружие! Прикажите всем оставить палатку. Всего две минуты, но величайшей важности! Вы проиграли сражение, ваше величество!…

Наполеон недоумевающе вертел браунинг.

– Уйдите! – махнул он генералам.

Ветер кромсал и рвал палатку.

– Ну! – бросил Наполеон.

– Выше величество! – сказал Владычин ровным и серьезным голосом. – Ваше величество, приготовьтесь к великому для вас удару – вы проиграли все: битву, империю, свободу. Через полтора часа вам в тыл зайдет Бюлов, а за ним и Циттен. О да, да, я знаю, вы ждете, конечно, Груши – увы, ваше величество, он уже отрезан от вас. Пруссаки заняли дефиле и спешат к Сен-Ламберту! Я видел все с аэростата. Немедля пошлите две дивизии и захватите дефиле с этой стороны; топкие дороги не позволят пруссакам свернуть. Усильте наступление на центр англичан, бросьте туда всю вашу гвардию и отдайте Нею приказ не наступать так густо – у англичан убийственный огонь…

Император опустил голову.

Томительное молчание.

– Рустан! – крикнул Наполеон.

Громадный араб откинул полог палатки.

– Рустан! Возьми этого человека и…

– Ваше величество! – упругим прыжком очутился Владычин около Бонапарта и взволнованно зашептал ему на ухо: – Нельзя медлить!… Верьте, я единственный, кто знает сейчас точно все обстоятельства битвы.

– Рустан! – сказал Наполеон. – Возьми этого человека и обращайся с ним хорошо; очень может быть, что через два часа я его прикажу расстрелять! Введи генералов.

Роман передернул плечами.

Наполеон усмехнулся:

– Что ж делать, сударь? Ведь я всем рискую!

Генералы столпились у входа. Выражения лиц были подобающие моменту – несколько озабоченные, но отнюдь – отнюдь! – не безнадежные. О, наполеоновские генералы – крепкие люди!

Бонапарт отдавал приказания.

«Эге! – подумал Владычин торжествующе. – Эге! Послушался небось меня. Правильно, товарищ Наполеон!»

– Гвардию поведу я сам! – сказал Бонапарт.

– Ваше величество, по окончании сражения мы должны укрепиться в Льеже… Мы…

– Мы?! – оборвал Наполеон. – Я, хотите вы сказать… Молчите, если вас не спрашивают!

Но… после паузы Бонапарт произнес глухо:

– Действительно, необходимо укрепиться в Льеже… Генерал Монтен, вы слышали? Вы возвратитесь по Старо-Льежскому дефиле!

Генералы переглянулись.

Роман, взяв со стола браунинг, подошел к Наполеону.

– Ваше величество, в случае прямой опасности стрелять надо вот так…

Роман передернул ствол и нажал гашетку. Пуля впилась в землю.

– И так далее, – добавил Владычин, – нужно только нажимать.

Император покровительственно сунул револьвер в карман необъятного сюртука и, окруженный генералами, вышел.

– Прошу за мной, сударь! – проворчал Рустан. Они перешли в соседнюю палатку.

– Эй, черномазый страж! – сказал по-русски Роман и прибавил по-французски: – Я голоден, Рустан!…

Тот быстро достал из угла корзину.

«Бордо и холодная баранина! Неплохо!» – подумал Роман и приступил к своей первой закуске за восемьдесят лет до собственного рождения.

Плотно закусив и выпив, Роман раскинулся в широком кресле. Роман устал…

Необычен и прекрасен был этот день…

Совсем недавно, несколько часов назад, в предместье Брюсселя из гостиницы «Золотой лев» вышел человек с каким-то аппаратом под мышкой. Человек дошел до Ватерлооского поля, сел на камень и задумался. Дышал он глубоко и часто, как будто запыхался от быстрой ходьбы. Но это было не так… Путь еще только предстоял ему… Человек тронул что-то в своем аппарате…

И вот…

Битва при Ватерлоо!… Маршал Даву!… Наполеон!…

Роман задремал.

«Черт возьми, ведь я забыл заплатить по счету в отеле!… А Рустан совсем не такой, как у Сарду в «Мадам Сан-Жен». Что будет завтра в газетах о Советской России?…»

Он заснул…

Спал он без снов… Какой лучший сон мог ему присниться, чем тот, который он видел наяву?…

Бюлову удалось сломить наполеоновские дивизии, но когда он прорвался к Сен-Ламберту, ему сообщили о полном разгроме Веллингтона, а через час поредевшие ряды немцев были атакованы победоносной гвардией. С тыла наседал вовремя извещенный Груши… Настроение Бюлова испортилось – и как назло ни Циттена, ни Блюхера.

Через несколько часов Бюлова уже допрашивал император французов.

Битва при Ватерлоо была выиграна. Новые лавры вплелись в триумфальный венец Наполеона. И, вопреки законам небесной механики, с первыми лучами рассвета взошла над миром звезда Романа Владычина…

18 июня Владычин переступил порог маленького крестьянского домика – нового штаба Наполеона.

Из-за стола, заваленного бумагами, радостный и возбужденный выскочил Наполеон и экспансивно заключил Романа в объятия.

– Вы молодец, сударь, – без вашего полета и ценных указаний я очутился бы в незавидном положении.

«Шар сыграл свою роль», – подумал Владычин.

– Однако я не знаю даже вашего имени… Роман назвал себя.

– Влядичии-н?! – переспросил Бонапарт. – Это русское имя?… – Император нахмурился.

– Да, ваше величество, я русского происхождения, но жил преимущественно в Америке… Я бонапартист, ваше величество…

– Бонапартист? Отлично! Вы, конечно, понимаете, месье Влядичин, что я не особенно симпатизирую русским… обстоятельствам!… И мне кажется, вам было бы удобнее называться… князь Ватерлоо!

Роман, желая скрыть улыбку, низко поклонился: рука императора потянулась к нему, и, не поднимая головы, Владычин увидал болтавшийся в петлице крестик Легиона.

– Это вам за смелый прыжок! – проговорил император, а группа маршалов дружно и сыгранно прокричала «виват!».

– Вы можете идти, – обратился к ним Наполеон. Император удержал за рукав новоиспеченного князя.

– Побудьте и расскажите мне ваши приключения… Садитесь, князь.

Роман сел.

– Расскажите мне о себе, князь. Все это необыкновенно интересует меня, князь! Садитесь, князь.

Наполеон явно подчеркивал свое благоволение к Владычину. Роман импровизировал:

– История моя необычайна и невероятна, как несравненны ваши подвиги, ваше величество, как изумительна та эпоха, в которой мы живем…

Ваше величество! Не удивитесь и не сочтите меня хвастуном, если я скажу, что в настоящее время я представляю собой совершенно исключительную техническую и научную силу… Вы поражены, сир? Я вижу недоумение на вашем лице!… О, ничего волшебного, ничего фантастического!… Сейчас я все разъясню.

Сир! Во время беспощадных европейских войн, в эту героическую и страшную пору, группа серьезнейших ученых – среди них был я, еще раз прошу простить мне мою нескромность, – образовала тайное общество адептов прогресса… Что? Вы не сторонник тайных обществ, сир? Но ведь это было совсем другое!… Да, да! Я продолжаю… Так вот… Мы удалились на один из Антильских островов – Пикатау. Там в спокойной и подобающей обстановке мы и работали… Важнейшие открытия, величайшие изобретения – вот результаты нашей, к несчастью кратковременной, жизни на Пикатау.