Дмитрий Суслин - Больница скорой помощи

Драгоценное время было потеряно. Когда пришла заведующая отделением и обнаружила новую пациентку в плачевном состоянии, было уже поздно. Сердце ребенка уже не билось.

Сделали укол, и приняли роды. Принимала лично заведующая.

Она была отличная акушерка. Но в данном случае это не помогло. Ребенок хоть и родился живым, прожил всего лишь полчаса, после чего несмотря ни на какие меры умер.

Врачи пожали плечами и стали продолжать работать. Только заведующая была мрачной, и когда после завтрака к ней прислали из гинекологии Машу Александрову, она разговаривала с ней так, словно это она была виновата в утреннем случае.

Зато второй случай наделал шуму на всю больницу. Он был действительно из ряда вон выходящим. Некоторые расценивали его как чью-то безобразную выходку или шутку. Другие приписали его полному падению нравов. Кое-кто даже предлагал вызвать милицию и расследовать это по всей строгости закона. Случилось вот что.

Тетя Глаша была старейшей работницей Больницы Скорой помощи. Она работала няней и пользовалась уважением даже самых больших людей больницы. Она была одинокой и можно сказать, что больница была ее вторым домом. Даже наверно первым, потому что она работала на полторы ставки и проводила в больнице большую часть своего времени. Она была необычайно разговорчива, и голос ее был знаком всему медперсоналу. Врачи, медсестры и больные всегда были ее друзьями, с любым она могла найти общий язык. Но главным ее любимцем, другом и подопечным был кот Кузя, которого подбросили в Больницу Скорой помощи еще котенком. Он был черным от ушей до хвоста и жил в больнице уже три года.

И вот в это утро Кузя не пришел к завтраку, чего с ним никогда не случалось. Тетя Глаша встревожилась и разволновалась. Она была уверена, что с котом приключилось несчастье, и сразу же отправилась на поиски четвероного питомца. Об исчезновении кота буквально через несколько минут узнала вся больница, и все кто знал тетю Глашу, и мог ходить, или почти все, включились в поиски.

Через двадцать минут кот был найден, и нашла его сама тетя Глаша, которую будто чутье завело в один из укромных больничных коридоров.

Кузя был пригвозжен к стене огромным охотничьим ножом. Как нож почти наполовину вошел в кирпичную стену, было непонятно. Пасть животного была раскрыта так сильно, что казалось просто неестественной, в темноте белели маленькие острые зубы. И все вокруг было измазано кровью.

Когда тетя Глаша увидела все это, с ней случился сильнейший нервный припадок. Сбежавшиеся на ее крики люди замерли в ужасе от увиденного.

– Это явно дело рук сумасшедшего, – сказал один молодой врач и кивнул на стену. Вокруг кота прямо на стене был кровью толстой чертой выведен равносторонний треугольник внутри пятиугольника звезды Давида.

– Да что же это такое делается? – кричала тетя Глаша. – Да за что ж его так?

Шум стоял долгий и яростный. На место происшествия приходили почти все, кто работал в больнице, и больные вереницей шли, чтобы посмотреть столь необыкновенное зрелище.

А потом прибыла и милиция. Кто-то все-таки набрал ноль-два. Усталый и раздраженный лейтенант прибыл в сопровождении участкового, и они долго осматривали место происшествия, записывали, снимали показания, даже фотографировали. Провели в больнице почти четыре часа, потом куда-то уехали, пообещав во всем разобраться.

В ту роковую для него ночь Женя Александров не пошел домой. Он не мог идти туда, потому что дал себе клятву, что никогда не вернется. Отныне у него нет дома.

Куда же он мог пойти? К родителям? К матери? Только не это! Она сразу поймет по его лицу, что что-то произошло. Придется все рассказать, и дальше будут причитания о том, что его предупреждали насчет этой Маши, что он никого не стал слушать, и вот теперь расплачивается. И как, она, мать была права. И какая это непорядочная девушка, эта Маша, и что она сразу это поняла, как только ее увидела, и что его Женю обманули, завлекли самым подлым образом, не исключено, что и опоили приворотным зельем, что таких способов очень много, и так далее и тому подобное. Он уже столько раз уже успел выслушать это и до свадьбы и после нее. И отец не лучше. У него любимая тема – Машины родители. Да какие они жадные, да бестолковые, помощи от них никакой, живут в свое удовольствие. Денежки все потеряли, потому что жались, ничего не покупали, только копили все, копили, вот докопились, теперь голодранцами сидят в однокомнатной хрущевке, дочь выгнали без всякого приданного, избавились от нахлебницы, живут теперь в свое удовольствие, а он отец должен пахать на них всех. И ведь вот гады, не хотят даже платить за снятую для детей квартиру. За каждый рубль готовы удавиться. Жиды! А ты Женька дурак, что мать не послушал. Эта Машка не для тебя девица. Не из нашего она круга. Затем опять встревала мать. Легкомысленная, ленивая, неряшливая. И не любит она тебя. Замуж надо было выскочить, чтобы перед подругами-то стыдно не было. А тут ты дурак со своей выдуманной любовью.

Как теперь все это разом вспомнилось. И слова родителей теперь стали казаться не такими пустыми придирками, рожденными родительской ревностью, а полными справедливой мудрости старшего поколения.

Обида жгла сердце. Боль разрывала его.

Как же они правы! Все верно. Все до последнего слова. Теперь-то он это очень хорошо понимает.

Но разве это сейчас нужно ему? Нет не это. Утешение ему нужно. Получит ли он его в родительском доме? Пойти ли поплакаться на груди у отца с матерью?

Нет, только не к родителям. Там легче не станет. Наоборот. Затравят. Еще и рады будут. Восторжествуют. И не пожалеют соли, чтобы обильно посыпать ее ему на свежую рану. И ведь удовольствие получат. А потом может и пожалеют. Только вот его ли, или себя, за то, что у них такой непутевый и бестолковый сын?

Нет, такая жалость ему ни к чему!

Мотаться по городу в морозную ночь. Вот его удел. Замерзнуть, окоченеть, затем лечь где-нибудь и заснуть навеки. И пусть они живут без него. Им всем легче будет.

Снег скрипел под ногами. На улицах уже никого не было. Лишь одинокие фонари освещали зимний город.

Он шел, глубоко засунув руки в карманах, и все возвращался и возвращался к своему горю. Оно не хотело отпускать его. Да Женя, кажется, и не хотел этого. Страдать, это так приятно. Нет, он не в силах будет расстаться с ним. Со своим горем.

Через час, бродить по городу надоело. Удовольствия уже не было. Ноги и руки замерзли, и это было совсем не неприятно. Да и ветер усилился.

Женя начал опять подумывать, где бы ему провести остаток ночи. Пришла мысль вернуться домой. Еще немного, и он бы отправился туда. Но тут же птицей залетела и другая мысль. Она возникла, когда он сориентировался на месте. Забрел он порядочно. До дома было далеко. Пожалуй, доберешься только под утро. Радости мало. А вот совсем неподалеку отсюда живет его старинный и хороший друг Толик Снежко. Толян.