Дин Кунц - Неведомые дороги (сборник)

Земля не гудела, как раньше, но яростное шипение газов в вентиляционных колодцах отдавалось неприятной вибрацией в костях Джоя. В этом шипении слышалась ярость, словно силы природы не имели к нему никакого отношения, а издавал его некий колосс, заточенный в аду. Причем шипел не от боли, а от гнева.

– Что происходит? – спросил Джой возвысив голос, хотя Селеста находилась рядом.

– Не знаю.

– Никогда такого не видела?

– Нет! – ответила она, в изумлении оглядываясь.

Вентиляционные колодцы превратились в трубы гигантской карнавальной волынки, которые выли, шипели, стонали, свистели и пронзительно вскрикивали, выводя безумную полуночную мелодию. Звуки эти эхом отдавались от измазанных сажей стен пустующих домов, от окон, черных, как пустые глазницы.

В мерцающем отсвете факелов, под проливным дождем метались чудовищные тени, накрывали Северную авеню, перемещались по ней, словно армия гигантов шагала по улице на восток.

Джой подхватил мешок. Чувствуя, что время уходит, взглянул на Селесту.

– Пошли. Быстрее.

Они двинулись по узкой улице к Коул-Вэлью-роуд, и выброс подземных горючих газов прекратился так же резко, как и начался. Факелы дернулись раз, другой и погасли. Мечущиеся тени растворились в окутавшей Северную авеню тьме.

Дождь превращался в пар при контакте с раскаленными вентиляционными колодцами, и теперь уже его шипение заглушало шум бури, создавая ощущение, будто тысячи змей заполонили Коул-Вэлью.

Церковь встретила Джоя и Селесту ярким светом и распахнутыми дверьми. Дождь заливал порог, и небольшие лужи уже скопились на полу в нартексе.

Войдя, Джой закрыл за собой двери. Большие петли надсадно заскрипели. Сейчас это было хорошо. Если Пи-Джи следовал за ними, войти бесшумно он бы не смог.

В арке между нартексом и нефом Джой указал на мраморную купель, белую, как древний череп, и такую же сухую.

– Вылей туда воду.

– Зачем?

– Сделай, о чем тебя просят, – резко ответил он.

Селеста приставила ружье к стене, свернула с канистры крышку. Вода с бульканьем потекла в купель.

– Канистру возьми с собой. Не оставляй там, где Пи-Джи может ее увидеть.

И повел Селесту по центральному проходу, через калитку к алтарной преграде, по галерее, которая огибала нишу для хора.

Тело Беверли Коршак, завернутое в пленку, по-прежнему лежало на алтарном возвышении. Белой грудой.

– Что теперь? – спросила Селеста, следуя за Джоем через пресвитерий к алтарной платформе.

Он поставил белый куль рядом с телом мертвой женщины.

– Помоги перенести ее.

Поморщившись – работа предстояла не из приятных – Селеста спросила:

– Перенести куда?

– С алтаря в ризницу. Не должна она здесь лежать. Это осквернение церкви.

– Но здесь уже не церковь, – напомнила Селеста.

– Скоро мы вернем ей прежний статус.

– О чем ты говоришь?

– Ты все увидишь сама.

– Мы не можем вновь превратить это здание в церковь. Для этого нужен епископ или, как минимум, священник, не так ли?

– Официально у нас такого права нет, но, возможно, этого и не нужно, чтобы вписаться в извращенную фантазию Пи-Джи. Может, для этого хватит простой имитации. Селеста, пожалуйста, помоги мне.

С неохотой она подчинилась, и вдвоем они сняли тело с алтарной платформы, унесли вниз и положили в углу ризницы – маленькой комнаты, где священники когда-то готовились к мессе.

В свой первый приход в церковь святого Фомы Джой обнаружил, что наружная дверь ризницы открыта. Тогда же он закрыл и запер ее. Теперь, проверив, убедился, что она по-прежнему надежно заперта.

Еще одна дверь открывалась на уходящую вниз лестницу. Джой несколько мгновений вглядывался в темноту, потом повернулся к Селесте.

– Ты ходила в эту церковь большую часть жизни, не так ли? Есть из подвала дверь на улицу?

– Нет. Там нет даже окон. Он целиком под землей.

Значит, Пи-Джи не сможет проникнуть в церковь через подвал. Ему останется только один путь – через парадную дверь.

Вернувшись с Селестой к возвышению, Джой пожалел, что не принес с собой карточный или какой-нибудь другой столик, который послужил бы алтарем. С другой стороны, эту роль могла выполнить платформа, на которой стоял настоящий алтарь.

Джой развязал простыню, выложил молоток, коробку гвоздей, красные и зеленые свечи, красные свечи-стаканчики, спички, распятие, статуэтку Девы Марии. Селеста помогла ему накрыть платформу двумя белыми простынями.

– Может, Пи-Джи пригвоздил ее к полу, пока... делал с ней, что хотел, – говорил Джой, не отрываясь от работы. – Но он не просто мучил ее. Для него это означало нечто большее. Он совершал акт святотатства, богохульничал. Скорее всего, изнасилование и убийство являлись частью церемонии.

– Церемонии? – содрогнувшись, переспросила Селеста.

– Ты говорила, что он силен и с ним трудно бороться, потому что он во что-то верит. В себя, сказала ты. Но я думаю, он верит в нечто большее. В темную силу.

– Сатанизм? – с сомнением переспросила она. – Пи-Джи – футбольная звезда, мистер Славный Парень?

– Мы оба знаем, что такого человека больше нет... если и был. Тело Беверли Коршак тому доказательство.

– Но он получил стипендию в Нотр-Дам [11], Джой, и я не думаю, что в Саут-Бенде приветствуют черные мессы.

– Может, все началось здесь, до того, как он уехал в университет, а потом перебрался в Нью-Йорк.

– Как-то не верится.

– Не верится сейчас, в 1975 году. Но в 1995 увлечение сатанизмом психически неуравновешенного ученика средней школы не такая уж редкость. Поверь мне. И такое случалось и в шестидесятых, и в семидесятых, только не столь часто.

– Не думаю, что мне понравился бы твой 1995 год.

– В этом ты не одинока.

– В школе Пи-Джи считался психически неуравновешенным?

– Нет. Но иногда людям с очень сильными психическими расстройствами удается мастерски их скрывать.

Джой и Селеста, как сумели, разгладили простыни. От большинства складок удалось избавиться. Белая хлопчатобумажная ткань вроде бы даже побелела с тех пор, как они накрыли простынями алтарную платформу. Даже начала светиться.

– Раньше, – напомнил он ей, – ты сама сказала, что его смелость и решительность объясняются одним: он думает, что за ним стоят высшие силы. Возможно, именно так он и думает. Возможно, он думает, что заключил сделку, которая защитит его, благодаря которой он в любой ситуации сможет выйти сухим из воды.

– Ты говоришь, что он продал свою душу?

– Нет. Я не говорю, есть ли душа и можно ли ее продать, если она существует. Я лишь говорю, что он может думать, будто заручился покровительством темных сил, и поэтому во всех его действиях чувствуется экстраординарная самоуверенность.