Энн Райс - Мэйфейрские ведьмы

Лайтнер медленно кивнул. Он выглядел смущенным, несколько сбитым с толку. В его глазах отчетливо читалось удивление, смешанное с облегчением, великодушием, добротой и — главное — надеждой…

— Что я могу для вас сделать? — с обезоруживающей простотой спросил он.

— Давайте зайдем в дом, — ответила Роуан. — И там поговорим…

Одиннадцать часов! Майкл сел на кровати и уставился на электронный будильник, стоящий на ночном столике. Как он мог столько проспать? Он специально оставил шторы незадернутыми, чтобы свет разбудил его, но кто-то плотно их задернул. А перчатки? Где, черт возьми, его перчатки? А, вот они! Натянув их на руки, он встал.

Портфель исчез. Майкл понял это, еще не успев заглянуть за спинку стула. Его одурачили!

Набросив на плечи халат, он прошел в гостиную. Никого. В воздухе витал резкий запах кофе и табачного дыма. Ему нестерпимо захотелось курить.

На кофейном столике стоял пустой портфель, а рядом двумя аккуратными стопками были сложены папки с досье.

— О Боже, Роуан! — простонал он.

Эрон никогда его не простит. Значит, Роуан прочла о Карен Гарфилд и о докторе Лемле и теперь знает, что они умерли после встречи с ней. Прочла она и все светские сплетни, записанные со слов Райена Мэйфейра, Беатрис и еще многих из тех, с кем познакомилась на похоронах. Об остальном даже подумать страшно!

Если сейчас он пойдет в спальню и обнаружит, что ее вещей там нет… Но их там и не было — все ее вещи оставались в ее номере.

Майкл растерянно почесал затылок. Что делать? Позвонить в ее номер? Или лучше Эрону? Или в отчаянии завопить и биться головой о стену?

И тут он увидел записку — листочек почтовой бумаги с грифом отеля лежал возле папок. Почерк был ровным и четким:

«Восемь тридцать утра.

Майкл!

Прочла досье. Я люблю тебя. Не волнуйся, В девять часов встречаюсь с Эроном. Пожалуйста, приезжай в особняк часам к трем. Мне нужно какое-то время побыть там одной. Жду тебя в три. Если не сможешь приехать, оставь сообщение в отеле.

Аэндорская ведьма».

Аэндорская ведьма… Это еще кто такая? А, вспомнил! Женщина-волшебница, к которой отправился царь Саул, чтобы та помогла ему повидаться с предками. Ладно, сейчас не до исторических экскурсов. Значит, она прочла досье… Умная девочка. Нейрохирург все-таки. Надо же — прочла досье! У него на это ушло два дня!

Стянув с правой руки перчатку, он коснулся пальцами листочка. Мгновенная вспышка, и… Роуан склонилась над письменным столом в соседней комнате… Горничная в униформе отеля кладет почтовую бумагу на тот самый стол… Это было давно, несколько дней назад. Потом он увидел еще массу каких-то образов — ничего существенного. Майкл чуть приподнял руку, подождал, пока дрожь в ней утихнет, и вновь коснулся листочка бумаги…

— Мне нужна Роуан, — прошептал он.

Она появилась перед ним снова. Майкл не чувствовал в ней гнева — только сосредоточенную уверенность, какую-то таинственность и… Что это? Роуан явно что-то задумала!

Он отчетливо ощутил возбуждение, дерзкую непокорность, а потом с удивительной ясностью увидел ее, но уже в каком-то другом месте… Однако образ почти мгновенно рассеялся и исчез. Майкл надел перчатку.

Несколько минут он сидел неподвижно, погруженный в собственные мысли, не в силах забыть о странном возбуждении и пытаясь понять его причину. Как отвратителен был ему этот невесть откуда появившийся дар! «Я научу вас пользоваться им, — сказал вчера Эрон, — но смысл ваших видений никогда не будет понятным до конца — они всегда будут вас смущать, приводить в замешательство». Господи, как он ненавидит эту свою пресловутую силу рук! Ему неприятно даже захватившее его целиком острое ощущение Роуан, которое никак не желает его покидать. Гораздо приятнее вспоминать то, что происходило в спальне, и ее бархатный голос, шепчущий нежные слова любви. Разве не чудесно — слышать их из ее собственных уст? Возбуждение!

Он набрал номер бюро обслуживания номеров.

— Пожалуйста, пришлите мне завтрак: яйца по-бенедиктински, овсянку… да-да, большую порцию овсянки, ветчину, тосты и кофе. Пусть официант воспользуется своим ключом — я буду одеваться. Прибавьте для него двадцать процентов чаевых. И еще. Принесите, пожалуйста, немного холодной воды.

Майкл еще раз перечитал записку. Роуан сейчас вместе с Лайтнером. Он никак не мог избавиться от дурного предчувствия. Сейчас он как никогда понимал беспокойство Эрона, когда тот позволил ему прочитать досье. А сам он тоже не желал слушать Лайтнера. Ему не терпелось приступить к чтению. Так разве может он винить в этом Роуан?

И все же тревожное чувство не проходило. Роуан не понимала Эрона. А тот, безусловно, не понимал ее. Она считала Лайтнера доверчивым и наивным. Майкл покачал головой, А Лэшер? Как отнесется к происходящему он?

Вчера, перед тем как Майклу уехать из Оук-Хейвен, Лайтнер сказал:

— Это был тот самый мужчина Я отчетливо видел его в свете фар и знал, что это всего лишь иллюзия. Но я не мог рисковать.

— И что вы намерены делать дальше? — спросил Майкл.

— Принять все меры предосторожности, — ответил Эрон. — Что еще остается?

И вот теперь Роуан просит встретиться с ней в особняке в три часа, потому что хочет побыть там какое-то время одна. Наедине с Лэшером? Майкл не представлял, как ему сдержать свои чувства и вытерпеть до трех часов.

«Но ведь ты вернулся в Новый Орлеан, старик, — уговаривал он себя. — И до сих пор не удосужился навестить старые места и старых приятелей. Так почему бы не отправиться сейчас туда?»

Майкл покинул отель в одиннадцать сорок пять и с наслаждением вдохнул теплый воздух. Приятная неожиданность! За годы, проведенные в Сан-Франциско, он привык к холоду и ветру, и сейчас, выходя на улицу, инстинктивно ожидал чего-либо подобного.

Он направился из центра к окраинам и вновь испытал радостное удовольствие от широких тротуаров, прямых улиц, отсутствия бесконечных подъемов и спусков, Казалось, в этом городе даже дышится легче и каждый шаг не требует напряжения и усилий. Теплый бриз вместо обжигающих лицо ледяных порывов с Тихого океана и зелень дубов над головой вместо слепящего блеска неба над побережьем.

Как и в прежние времена, он медленно брел по Филип-стрит в сторону Ирландского канала, не стремясь ускорить шаг, ибо знал, что скоро и без того жара станет почти невыносимой, одежда и обувь пропитаются влагой и сделаются тяжелыми и что рано или поздно ему придется снять с себя куртку цвета хаки и привычно закинуть ее через плечо на спину.

Вскоре, впрочем, мысли его приняли совсем иное направление — слишком многое напоминало вокруг о счастливых и беззаботных временах детства. Даже тревога за Роуан и опасения, связанные с Лэшером, отодвинулись на второй план. Покрытые зарослями плюща стены, тонкие побеги цветущего мирта, то и дело норовящие скользнуть по лицу, заставляли его вернуться в прошлое. Как хорошо, что многое здесь осталось неизменным! Викторианские особняки и дома в стиле королевы Анны по-прежнему мирно соседствовали с довоенными постройками, кирпичными, украшенными колоннами, массивными и прочными, способными, подобно особняку на Первой улице, простоять еще многие века.