Роберт Маккаммон - Слышащий [litres]

– Посмотри на меня, – велел ему спутник.

Кертис взглянул на морщинистое лицо уроженца Африки. Старый Крэб казался парню высоким и огромным, хотя на самом деле худой как щепка старик взирал на него снизу вверх.

– Что за бардак ты устроил? Куда смотрел? Зачем столкнулся с тем джентльменом?

– Сэй, все было не так… Я просто…

– Ты столкнулся с тем джентльменом… – перебил его Старый Крэб, и Кертис заметил, как глаза с желтоватыми белками беспокойно поглядывают в сторону конторки на втором этаже. За зеленоватым стеклом, уперев руки в широченные бока и настороженно склонив лысую голову набок, стоял начальник вокзала. – И устроил бардак, – сурово закончил чернокожий старик. – В моем доме бардак не нужен. Ясно?

– Ясно, сэй. Бардак не нужен, – повторил за ним Кертис.

– А теперь извинись.

– Простите, пожалуйста…

– Перед моим домом извинись. Перед этим величественным зданием.

– Прошу прощения, – произнес Кертис, обращаясь к вентиляторам у него над головой.

Старый Крэб кивнул, приложил морщинистую ладонь к уху и сказал:

– Слышишь? Вокзал говорит: «Хорошенько смотри по сторонам, и тогда ни один белый разиня не налетит на тебя и не выставит дураком». – Он глянул на конторку и просветлел лицом: начальник скрылся, удовлетворенный тем, что незадачливого носильщика отчитали; теперь жизнь может продолжаться дальше.

– Чуть живот не надорвал, глядя на ваше представление! – воскликнул проходивший мимо молоденький носильщик по прозвищу Умник и захохотал, толкая тележку, груженную двумя чемоданами. Рядом шествовал их владелец, мужчина в синем полосатом костюме из льняной ткани.

Под жужжание вентиляторов Старый Крэб и Кертис двинулись дальше, шагая по черно-белой мраморной плитке и не обращая никакого внимания на пассажиров, дожидавшихся своих поездов.

– Сколько выручил за сегодня? – спросил Старый Крэб.

– Доллар и двадцать центов. Один сэй дал мне аж тридцать центов!

– Неплохой улов. Смотри, не спусти все зараз на музыкальных автоматах.

– Ни в коем случае, сэй.

Старый Крэб, или мистер Уэнделл Крэйбл, всегда наставлял подчиненных, как оставаться вежливыми в любой ситуации. Это он научил Кертиса произносить «сэй» вместо «сэр»: не дай бог белому почудится неуважительное рычание. «Всегда говорите мягко и почтительно, – внушал носильщикам Старый Крэб. – Не разевайте лишний раз рта и не лезьте не в свое дело. А если кто-то вас и оскорбит, притворитесь, что не услышали. Понятно?» «Да, сэй. Понятно, сэй», – хором отвечали носильщики.

– Забудь ты этого белого задиру, – сказал Старый Крэб и посмотрел на настенные часы над билетными кассами: поезд из Иллинойса прибывал через час и сорок семь минут.

Вообще-то, эти двое вполне могли бы обходиться без часов. Проработав на вокзале два года, Кертис выучил расписание назубок. А Старый Крэб трудился тут аж с марта 1911 года, начав со скромной должности уборщика. За это время он успел вдоль и поперек изучить все волокна дубовых панелей на стенах, все трещины в мраморной плитке под ногами и все камни между железнодорожными путями, вплоть до пересечения с Южной Рампарт-стрит. Его белые начальники приходили и уходили, нанимали и увольняли уборщиков, носильщиков и кассиров – если те, конечно же, не умирали раньше, – а Старый Крэб бессменно оставался на своем посту. И если кто и мог по праву называть вокзал домом, так это был именно он, мистер Крэйбл.

После удара чемоданом в груди побаливало. Но такой пустяк не мог омрачить Кертису настроение: сегодня была суббота, и весь мир лежал у его ног. Юноша был счастлив вдвойне, потому что Старый Крэб поинтересовался его планами:

– Придумал, чем заняться нынче вечером?

– О да, сэй! Еще как придумал!

– Звучит так, будто у тебя все на мази, сынок.

Обычно Старому Крэбу не было никакого дела до того, чем его подчиненные занимаются в выходные и куда тратят заработанные деньги, но сегодня, по-видимому, был особенный день. Мистер Крэйбл настоятельно посоветовал юноше держаться подальше от музыкальных автоматов и не пропускать воскресную службу. Внезапное внимание к нему Старого Крэба изумило Кертиса, весь день мечтавшего хоть с кем-нибудь поделиться замечательной новостью. Он хотел рассказать о своем успехе другим носильщикам: Умнику, Сверчку, Нытику или новенькому Прэнтису – ему кличку еще не придумали, – но все они работали не покладая рук. Ни времени, ни желания слушать Кертиса ни у кого из парней не было. Поэтому Кертис выложил Старому Крэбу все как на духу.

– Сразу после смены я иду на день рождения, – с гордостью сказал он. – Эйве Гордон исполняется восемнадцать.

– Ого, так, значит, у нашего Кертиса появилась девушка?

– Ну, пока еще не совсем так… но я пытаюсь направить это дело в нужное русло, – просияв, ответил юноша. – Вы бы только ее видели! Очень хорошенькая! Я думаю, она…

– Рад за тебя, сынок, – прервал его излияния Старый Крэб и положил ему на плечо тяжелую ладонь. Кертис с сожалением понял, что дальше мистер Крэйбл слушать не хочет. – Ты впредь поостерегись этих белых, ладно? Смотри по сторонам… – Вдруг он увидел кого-то у входа и осекся. Лицо старика скривилось, а глаза превратились в узкие щелки: – Ох, сынок, кажется, это по твою душу пришли. Там твой бедовый дружок заявился.

Кертис обернулся и увидел Роуди Паттерсона: оранжевая рубашка в полоску, узкий черный галстук, светло-коричневые брюки-дудочки и двухцветные туфли с невероятно острыми мысками. Заметив Кертиса, Роуди расплылся в широкой улыбке, снял федору с оранжевым пером и развязной походкой направился прямо к другу, не спуская с него светло-карих глаз.

«О господи, – подумал Кертис, – только этого мне еще не хватало!» Он прекрасно знал, что Роуди пришел не на поезде прокатиться.

– Дурная слава бежит впереди парня, обгоняя его на десять шагов, – словно прочитав мысли подчиненного, скривил губы Старый Крэб. – Гони ты его отсюда в шею!

– Ну, как жизнь? – поприветствовал Роуди приятеля, а затем обратился к мистеру Крэйблу и тихо произнес: – Здрасте, можно вашего работничка на пару слов?

– Он сам себе хозяин, – ответил Старый Крэб и уставился на острые мыски двухцветных туфель. – Господи, парень, где ты только раздобыл этакое безобразие? Вырядился, как сутенер!

– Ну что за допотопные взгляды, – вздернув подбородок, возразил уязвленный Роуди. – Нельзя же быть таким старомодным. Новое поколение – новые стандарты, мистер Крэйбл.

– Я слыхал, стругать новые поколения – как раз твой конек. По мне, так шел бы ты лучше работать, сынок. Глядишь, и наряжаться некогда станет, да и у девчушек неприятностей поубавится.

– Танго – танец для двоих, мистер Крэйбл.

– С такими танцами недолго однажды ночью и пулю схлопотать, – парировал Старый Крэб и решил, что разговор пора заканчивать: дела Роуди Паттерсона и Кертиса Мэйхью его совершенно не интересовали. – Даю тебе пять минут. – Он показал Роуди пять пальцев. – У нас тут вокзал, а не танцплощадка. А ты держи ухо востро, Кертис, и не забудь завтра сходить на воскресную службу: после общения с Роуди тебе не помешает послушать проповедь. – Мистер Крэйбл с презрением глянул на главного гуляку Тримея [4] Тримей – один из районов Нового Орлеана. , по-военному развернулся на каблуках начищенных туфель и величаво удалился.