Алексей Калинин - Кардиограмма любви [СИ]

— Я? — Сергей садится на диване и морщится от головной боли.

— Ну, не я же. Ладно. Ты пока лопай, а я расскажу.

В процессе рассказа Сергей два раза давится и кашляет, один раз порывается вскочить и бежать, три раза роняет вилку. Леонид Михайлович показывает себя отличным рассказчиком, возможно, в нем возрождается дух Гомера. Подробности зашкаливают, пикантности обрисовываются, трагизм ситуации накаляется по мере повествования. К концу рассказа Сергей чувствует, что волосы шевелятся не только на голове.

— И что дальше, Михалыч?

— А дальше ты делаешь морду кирпичом, отправляешься на работу и выслушиваешь требования нашей Людмилы. Хорошо, если обойдемся малой кровью, но представь себе, какой удар по репутации будет нанесен, если она не согласится на твои условия? Что будет, если она направо и налево начнет трепать о твоих «маленьких шалостях»… И это в то время, пока жена лежит в коме. Партнеры вряд ли поймут такое поведение. Так что готовь чековую книжку и расписывай ручку. Тренируйся писать ноли.

— Круто. Не ожидал такой подлости от неё. Нет, видел, что она на меня посматривает, но на меня половина офиса так заглядывается… Ладно, Михалыч, дай мне полчаса и выезжаем.

Татьяна уже сидит на месте, когда Сергей проходит мимо неё. Она здоровается, но в ответ следует кивок — генеральный директор погружен в свои мысли. И мысли эти явно невеселые.

Андрюша сидит на краешке стола и пожимает плечами:

— Пока что ему не до тебя.

— Ладно, я подожду. Кстати, как ты думаешь — скоро появится Людмила?

— Думаю, что она выдержит театральную паузу. Она подождет, пока он сам её позовет.

— Да уж, жаль, что я не смогу услышать разговор. Но ты же мне расскажешь?

— Конечно, расскажу. Не зря же я столько сил потратил, пока слушал ваши задушевные разговоры за чаем.

— Ой, ты как все мужчины — не можешь подождать трех минут, пока женщины поговорят.

Татьяна замолкает, когда в приемную вплывает Людмила. Начальница отдела рекламы подмигивает Татьяне как старой знакомой:

— Сам вызывает. Ох, чувствую, что сегодня он доведет начатое до конца. Если что, то у него важное совещание.

Почему Татьяна не запускает в её лицо дыроколом? Как ей удается сдержаться? А никак — Андрюша наваливается на руку и заставляет растянуться Татьянины губы в улыбке.

— Держу пальцы скрещенными, надеюсь, что у тебя всё получится, — выдавливает новый секретрь.

Людмила снова ослепительно улыбается и легкой бабочкой влетает в кабинет Сергея. Андрюша отпускает руку Татьяны. На коже ладони остается след от дырокола. Татьяна глубоко вздыхает и благодарно кивает Андрюше.

— Спасибо, я уже в порядке. Чего ты стоишь? Мне же интересно, что там происходит!

— Держи себя в руках. В следующий раз я могу…

— Иди же! — хмурится Татьяна.

Андрюша проходит сквозь дверь легким привидением в красной тоге. Татьяне остается нервно грызть ногти и смотреть на монитор. «Косынка» даже не собирается складываться, хотя Татьяна загадывает то, что муж выкинет эту красивую стерву прочь из кабинета на второй минуте разговора.

А в кабинете Сергея разыгрывается настоящее театральное действие. Людмила Анатольевна с видом хозяйки подходит к стулу. К тому самому, на котором вчера Сергей исследовал её тело. Она садится в позу Шэрон Стоун из фильма «Основной инстинкт», и с такой же полуулыбкой превосходства смотрит на Сергея. Тот смотрит в ответ. Пауза затягивается.

— Скажешь «привет»? Или это недоступная роскошь?

— Я лучше скажу «зачем»? Людмила, зачем это всё нужно было? Ты же знаешь, что между нами ничего быть не может. Для чего ты это затеяла?

— Вчера ты меня об этом не спрашивал. Вчера тебя интересовало другое, — Людмила покачивает головой.

— Давай оставим эти ненужные разговоры.

— Конечно, давай оставим и перейдем сразу к делу… Как вчера.

— Перестань. Итак, что у тебя есть и что ты хочешь взамен?

Людмила задумчиво водит пальцем по экрану телефона. Она словно раздумывает — сколько попросить? Наконец, она улыбается Сергею.

— Посмотри почту. Вот это лишь малая часть того, что у меня есть. Остальные файлы на флешке, а флешка…

— Да-да, флешка в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, а заяц в сундуке. И если я не буду паинькой, то сундук раскроется, содержимое вывалится наружу и погребет меня под лавиной грязи. Что же ты хочешь?

— Мне не нужен миллион долларов и заправленный вертолет. Не нужна вилла и яхта на море. Мне нужен пакет документов на «Северсталь». Всего лишь маленький пакетик документиков. Это же не так сложно? Правда?

— Мда, за такое и в самом деле стоит отдать эту компанию, — Сергей в задумчивости рассматривает фотографии из почты. Невидимый никому Андрюша хохочет за его спиной. — Скажи, Людмила, это ты подговорила Дарью на воровство?

— Да какое там воровство? Всего лишь отдала бы мне документы, ты бы и не вспомнил об этом предприятии. Но небольшая неудача лишила её работы. Скажи, это ты выписал такой большой «золотой парашют»?

— О чем ты? Я не знаю, — Сергей… улыбается.

И эта улыбка очень не нравится Людмиле. Это проявление эмоций никак не вписывается в тот образ, который она себе представила. Сергей должен быть зол, рассержен. Он должен нервничать, грызть карандаши, но никак не улыбаться. Что же его так развеселило? Или он показывает, насколько у него крепкие яйца?

— Хорошо, Сережа…

— Не называй меня так. Так может называть меня только жена.

— Я думаю, что тоже имею право. Ведь то, что между нами было…

— А что между нами было? Ты меня парализовала какой-то дрянью и потом нащелкала компромат? Вот это между нами было? — Сергей улыбается ещё шире, когда листает фотографии из почты.

Людмила уже не та уверенная в себе стерва, которая зашла недавно в кабинет. В ней поселилось сомнение — что-то идет не так. Но вот что именно? Она ожидала, что Сергей тут же поднимет лапки вверх и пойдет на все условия, которые Людмила озвучит. Странно, что ей заказали только этот пакет документов, ведь после всей проделанной работы можно было потребовать гораздо больше. Но почему же он смеется?

— Кто же этому поверит? А тем более, что я могу обратиться в суд по сексуальному домогательству.

— Эх, Людмила, чего же тебе не хватало? Хорошая должность, я к тебе неплохо относился. Зарплата такая, что средний россиянин два года должен работать на то, что ты получаешь в месяц, — Сергей склоняет голову на плечо и пристально смотрит на Людмилу.

Это снова он — жесткий руководитель и человек сильной воли. Он же не должен быть таким! Он должен быть согласной на всё медузой. Он должен расплыться по столешнице и молить о пощаде.

— Не надо, Сергей, я хочу жить хорошо и не просыпаться с мыслью о том, что сегодня снова нужно идти на работу. Я хочу просыпаться в полдень и засыпать, когда мне заблагорассудится. Я не создана для работы. Ой, что я тебе объясняю? Это вы с женой трудоголики, а я обычная и у меня обычные запросы. Да что же ты смеешься?!