Алексей Калинин - Кардиограмма любви [СИ]

— Посмотрим. Пока что загадывать-то? Говоришь, велел запереть девок в кабинете? Ну, это хорошо. Нам меньше ловить придется. Ты езжай вперед, а мы следом подтянемся. И не забывай про мою дружбу, — генерал-майор похлопывает по папке, в которой скрывается вытянутая «гусеница». — Лида, выпишите, пожалуйста, Сергею Павловичу пропуск на выход.

Сергей пожимает на прощание руку и с удивлением отмечает про себя, что генерал не потерял хватку. Ладонь оказывается твердой, как разделочная доска.

По пути назад он не встречает никаких препятствий. Даже заставляет себя улыбнуться дежурному на входе. Тот берет пропуск и отводит глаза, делает вид, что бежевая стена позади Сергея гораздо интереснее, чем стоящий перед ним человек в дорогом костюме.

Путь до офиса занимает не так уж много времени. Максим старается тактично молчать и не влезать в телефонные разговоры начальства. Сергей же узнает последние новости. Ещё один человек отказался от контракта.

Сергей не знает, что скажет женщинам, когда войдет в кабинет и увидит их. Возможно, спросит — за что? А может и не спросит, постарается найти ответ в глазах.

Увы, этому исполниться не суждено. Когда он заходит в кабинет главного бухгалтера, то видит, как возле Леонида Михайловича хлопочут женщины. Сам же заместитель генерального директора сидит в кресле и прижимает к голове мокрое полотенце. Из-под полотенца старается выползти красная струйка.

— Светочка, тебе пюре подогреть? — слышится мамин голос со стороны кухни.

— Да, мамочка, спасибо. Может, тебе помочь? — проявление любви и заботы так редко можно увидеть в наш жестокий век, что Света не упускает шанса лишний раз порадовать маму.

— Не надо, дочка. Отдыхай, — слышится голос с кухни.

У мамы едва сердечный приступ не случился, когда она узнала о происшествии на вечеринке в честь дня рождения генерального директора. Светлане стоило больших трудов убедить её, что это был несчастный случай. Галина Сергеевна Соколова вполне серьезно уговаривала дочь уйти с новой работы. Говорила, что никакие деньги не нужны, лишь бы дочка была в порядке, а не в смертельной опасности. Да уж, мама не знает, что на самом деле происходит. И пусть не знает — маму нельзя волновать.

По телевизору опять ссорятся на политические темы. Ведущий перебивает оппонентов в стремлении блеснуть харизмой и интеллектуальным превосходством. Пока же у него получается блеснуть только лысиной. Светлана сидит на диване и вышивает. Понемногу, крестик за крестиком у неё вырисовывается портрет. И лишь она одна знает — чей это портрет. Мама же думает, что дочка нашла фото на интернетовском пространстве и теперь коротает время за вышивкой. Штрих за штрихом проявляются знакомые черты.

— Светлана! — слышится далекий голос.

Рука вздрагивает, и иголка впивается в подушечку пальца. Светлана тихо чертыхается и сует уколотый палец в рот. Неужели начинают приходить галлюцинации? Мда, пора заканчивать с этими перемещениями из тела в тело. Уже среди ясного дня мерещится голос Татьяны.

— Светлана, — снова доносится издалека.

Словно человек кричит из одного конца коридора в другой. Кричит изо всех сил, надрывая связки.

Неужели Татьяна хочет докричаться до неё? В такое время? У них же сегодня была договоренность на три часа, после которой Светлана снова полностью овладевает своим телом… Одно тело на двоих, как это неудобно.

— Светлана, откликнись! — зовет голос и девушка уже уверена, что это не галлюцинация.

— Мама, я пойду прилягу, а то что-то голова закружилась! — говорит девушка в сторону кухни и ожидаемо слышит материнские шаги.

— Девочка моя, что случилось? Может, «Скорую» вызвать? Дай пощупать лоб.

Даже в своем домашнем бордовом халате мама похожа на королеву Елизавету. Только помоложе и повыше ростом. Сейчас её розовые тапочки шелестят по зеленому ковролину. Прохладная рука ложится на кожу лба.

— Светлана, ты мне очень нужна! — снова слышится голос в голове девушки.

— Мам, да всё нормально. Скорее всего это из-за перепадов давления, или из-за метеорологических бурь. Я сейчас полежу и всё будет в порядке.

— А как же обед? Может, я дам тебе таблеточку, покушаешь, а после ляжешь? Свет, какая-то ты бледная.

— Да мам, ну всё хорошо. Я полчасика полежу и встану. Не волнуйся, мам. А то опекаешь, как маленькую. Ну ма-а-ам, — Светлана морщится, когда материнские губы касаются её лба.

Ладонь проводит по темно-русым волосам. Как в детстве, когда мама успокаивала упавшую дочь. Как в школьном возрасте, когда вздыхала над тройкой в дневнике. Как в студенческую пору, когда первая любовь оказалась уродом и наркоманом.

— Ладно, иди. Я оставлю на плите, если надо будет, то погреешь. А я пойду схожу в магазин, а то макарон мало осталось, да и хотя бы полбуханки хлеба надо прикупить.

— Спасибо, мам. Ты лучшая мамочка на свете. Честно-честно, — также, как в детстве Светлана прижимается к сухонькому телу матери.

— Эх ты, подлиза, — материнская ладонь снова проходит по волосам Светланы. — Ладно, иди, я тут сама всё уберу, — Галина Сергеевна кивает на дочкино шитье.

Переход из комнаты в комнату не занимает много времени — обычная двушка-хрущевка почти на окраине Москвы вряд ли может похвастаться размерами. Светлана ложится в постель и старается сосредоточиться на зовущем голосе.

— Светлана, ответь мне! — снова долетает далекое эхо.

— Я слышу вас, Татьяна! — думает девушка в ответ.

Она слышит звяканье посуды на кухне, слышит звуки работающего телевизора, где ведущий в очередной раз прерывает «неудобного» докладчика. И в то же время она чувствует, как накатывает дрема. Как расплываются и уходят прочь детали комнаты. Исчезают привычные бежевые стены с цветочным орнаментом, пропадает потолок с небольшой трещиной по шву. Растворяется компьютерный стол с мерцающим ноутбуком.

Зато появляется темное помещение два на два. Привычное помещение. Вроде тамбура электрички. Из одного тамбура можно попасть в другой. Из своей комнаты она попадает в белое пространство, в котором уже парит Татьяна и мужчина за её спиной. Андрюша.

— Что-то случилось? — первый вопрос, который задает Светлана. — Почему вы меня позвали и как вообще такое возможно?

— Светлана, прости меня за такое вторжение. Я знаю, что просила у тебя тело всего на несколько часов, но на душе что-то неспокойно. Можно я ещё на пару часов позаимствую у тебя…

Женщина выглядит несколько смущенной, словно не привыкла просить в долг, и если бы не нужда, то ни за что бы не унизилась до просьбы. Андрюша молчит. Он смотрит на девушку и ждет её ответа. Светлана не раз спрашивала себя — а есть ли у неё такой же «Андрюша»? По всему выходило, что есть, но только невидимый и неслышный.