Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

— Как видите, милый друг, — сказал д’Артаньян Атосу, — это война не на жизнь, а на смерть.

Атос покачал головой.

— Да-да, — ответил он, — я вижу. Но вы, значит, думаете, что это она?

— Я в этом уверен.

— А я должен сознаться, что все еще сомневаюсь.

— Однако же — лилия на плече?

— Это англичанка, совершившая во Франции какое-то преступление, за которое ее заклеймили.

— Атос, Атос, уверяю вас, это ваша жена! — повторял д’Артаньян. — Неужели вы забыли, как сходятся все приметы?

— И все-таки я думаю, что та, другая, умерла. Я так хорошо повесил ее…

На этот раз покачать головой пришлось уже д’Артаньяну.

— Но что же делать? — спросил он.

— Нельзя вечно жить под дамокловым мечом, — сказал Атос, — необходимо найти выход из положения.

— Но какой же?

— Постарайтесь увидеться с ней и объясниться. Скажите ей: «Мир или война! Даю честное слово дворянина, что никогда не скажу о вас ни слова, что никогда ничего не предприму против вас. Со своей стороны, вы должны торжественно поклясться, что не будете вредить мне. В противном случае я дойду до канцлера, дойду до короля, я найду палача, я восстановлю против вас двор, я заявлю о том, что вы заклеймены, я предам вас суду, и, если вас оправдают, тогда… ну, тогда, клянусь честью, я убью вас где-нибудь под забором, как бешеную собаку!»

— Я не возражаю против этого способа, — сказал д’Артаньян, — но как же увидеться с ней?

Одни воспоминания тянут за собой другие. В голове у Корсо вдруг сверкнул луч, и в памяти забрезжило что-то очень знакомое. На сей раз он не дал видению растаять: опять тот тип в черном, шофер «ягуара» перед домом Лианы Тайллефер, субъект, который сидел за рулем «мерседеса» в Толедо… Человек со шрамом. Именно мысль о миледи оживила память Корсо.

Он размышлял над этими фактами в некотором смущении — и тут все встало на свои места. Конечно же, миледи, леди Винтер, какой ее впервые увидел д’Артаньян: вот она выглядывает из окошка своей кареты перед гостиницей в Менге — в первой главе романа. Миледи, беседующая с незнакомцем… Корсо быстро перелистал страницы, отыскивая нужную сцену:

Он вперил гордый взгляд в незнакомца и увидел человека лет сорока, с черными проницательными глазами, с бледным лицом, с крупным носом и черными, весьма тщательно подстриженными усами.

Рошфор. Подлый агент кардинала, враг д’Артаньяна; тот, из-за кого гасконца поколотили в первой главе, кто украл у него рекомендательное письмо к господину де Тревилю и по чьей вине д’Артаньяну пришлось биться на дуэли с Атосом, Портосом и Арамисом… Вот такой пируэт сделала память Корсо, такие необычные ассоциации зародились у него в голове. Он растерянно почесал затылок. Но какая связь между соратником миледи и шофером, который намеревался сбить его в Толедо?.. Да еще этот шрам… В тексте ни о каком шраме не упоминалось; а ведь Корсо отлично помнил: эта метка всегда была у Рошфора на лице. Он снова полистал книгу и нашел нужный кусок в третьей главе, где д’Артаньян рассказывает господину де Тревилю, что с ним произошло:

— Скажите мне… — начал он, сам возвращаясь к происшествию в Менге, — скажите, не было ли у этого дворянина легкого рубца на виске?

— Да, как бы ссадина от пули.

Легкий рубец на виске. Вот оно, подтверждение. Но Корсо почему-то запомнилось, что шрам был больше, и не на виске, а на щеке, совсем каку шофера в черном. Он задумался и вдруг расхохотался. Теперь картина была полной и даже обрела цвет: Лана Тернер в «Трех мушкетерах» выглядывает из окошка кареты, рядом — классический злодей — Рошфор: но у него не бледное лицо, как в романе Дюма, а смуглое, широкополая шляпа с пером и большой шрам — да, большой шрам, пересекающий щеку сверху вниз. Так что воспоминание оказалось не столько литературным, сколько кинематографическим — это разом и позабавило, и разозлило Корсо. Проклятый Голливуд!

Итак, если не раздумывать над тем, при чем тут, собственно, кино, все более или менее встает на свои места: есть общая тема, которая хотя и подспудно, но управляет загадочной и сумбурной мелодией. Не случайно Корсо почувствовал смутную тревогу сразу после визита к вдове Тайллефер — теперь эта тревога обретала конкретные очертания, вырисовывались какие-то лица, обстоятельства, персонажи то ли живые, то ли выдуманные, и между ними существовали странные и непонятные ему связи. Дюма и книга XVII века, дьявол — и «Три мушкетера», миледи — и костры инквизиции… Правда, во всем этом было больше абсурда, чем здравого смысла, больше литературы, чем реальности.

Корсо погасил свет и лег в постель. Но заснуть сразу не смог. Ему не давал покоя некий образ — он словно парил в темноте перед его открытыми глазами. Что-то далекое, из прочитанного в юности, из мира теней — и теперь, двадцать лет спустя, оно возвратилось к нему, материализовалось в почти осязаемые формы. Шрам. Рошфор. Незнакомец из Менга. Агент его высокопреосвященства.

Здесь я во второй раз появляюсь на сцене, потому что Корсо решил снова встретиться со мной. И, насколько помню, было это дня за три-четыре до его отъезда в Португалию. Как он признался позднее, уже тогда у него зародилось подозрение, что рукопись Дюма и «Девять врат» Варо Борхи — лишь вершина айсберга, и, чтобы разобраться во всем этом, нужно было непременно распутать другие истории, которые переплетались между собой и образовывали узлы, похожие на узел галстука, связавшего руки Энрике Тайллефера. Дело трудное, предупредил я, ведь в литературе не бывает четких границ; одно опирается, наслаивается на другое — в результате получается сложная интертекстуальная игра, своего рода система зеркал или конструкция типа русской матрешки, где почти невозможно установить, что откуда берется. Только совсем уж глупые или очень самоуверенные критики посягают на это. Разве можно, например, сказать, будто в романах Роберта Грейвза заметен след «Quo Vadis» [52] Роберт Грейвз (1895–1985) — английский писатель, поэт, автор исторических романов. «Quo Vadis» («Камо грядеши?»; 1894–1896) — роман-эпопея польского писателя Генрика Сенкевича (1846–1916). , а не Светония или Аполлония Родосского? Что касается меня, то я знаю только то, что ничего не знаю. А когда хочу узнать, ищу в книгах, потому что книги забывать не умеют.

— Граф де Рошфор — один из самых важных персонажей второго плана в «Трех мушкетерах», — объяснил я Корсо, когда он вновь появился у меня. — Агент кардинала и друг миледи, а также первый враг, которым обзавелся д’Артаньян. Я могу даже указать точную дату, когда это случилось: первый понедельник апреля 1625 года, Менг-на-Луаре… Я, естественно, имею в виду романного Рошфора, хотя похожий персонаж существовал и в реальности; Гасьен де Куртиль в «Мемуарах д’Артаньяна» описывает его под именем Рознаса… Но именно такого Рошфора — со шрамом — в жизни не было. Дюма позаимствовал этого героя из другой книги — из «Memoires de MLCDR» (Monsieur le comte de Rochefort), по всей вероятности — апокрифических, их также приписывают де Куртилю… Некоторые полагают, что речь шла об Анри Луи де Алуаньи, маркизе де Рошфоре, родившемся около 1625 года, но это, право, уже такие тонкости…