Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

Лукас Корсо позвонил два раза, но ответа не получил. Он глянул на часы, потом прислонился к стене и приготовился ждать. Ему были хорошо известны привычки Педро и Пабло Сениса: в это время они, по обыкновению, находились в двух кварталах отсюда — завтракали в баре «Коррида», где выпивали у мраморной стойки по пол-литра вина и спорили о книгах либо о бое быков. Два угрюмых холостяка, два неразлучных пьяницы.

Через десять минут они появились — оба в одинаковых серых плащах, которые ветер трепал, точно саваны на тощих скелетах, оба сутулые, так как всю жизнь провели согнувшись над печатным станком или гравировальными инструментами, сшивая листы и нанося позолоту на сафьян. Ни одному из братьев еще не исполнилось и пятидесяти, но каждый выглядел лет на десять старше своего возраста — впалые щеки, натруженные руки, утомленные кропотливой работой глаза и блеклая кожа. Казалось, пергамен, с которым они постоянно имели дело, передал ей свою бледность и мертвенную холодность. Внешнее сходство между братьями было поразительным: большие носы и прижатые к черепу уши, редкие волосы, зачесанные назад без пробора. Отличались они лишь ростом и манерой общения: младший, Пабло, был выше и молчаливее Педро. И еще: Педро часто заходился надсадным кашлем заядлого курильщика, и руки у него, когда он зажигал сигарету, заметно дрожали.

— Сколько лет, сколько зим, сеньор Корсо! Рады вас видеть.

Они повели его за собой по лесенке с истертыми от долгой службы деревянными ступенями. Дверь со скрипом отворилась, щелкнул выключатель, и Корсо оглядел мастерскую: главное место занимал старинный печатный станок, рядом стоял цинковый стол, заваленный инструментами, полусшитыми или уже собранными в блоки тетрадями, тут же — гильотина для бумаги, разноцветные куски кожи, бутылки с клеем, инструменты для отделки переплетов и прочие принадлежности ремесла. Повсюду лежали огромные стопки книг — в переплетах из сафьяна, шагрени или телячьей кожи — и книги, еще не переплетенные, а также готовые к отправке пакеты. На лавках и полках ждали своего часа пострадавшие от моли или сырости старинные тома. Пахло бумагой, переплетным клеем, свежей кожей. Корсо с наслаждением вдыхал этот запах, и ноздри у него трепетали. Потом он вытащил из сумки книгу и положил на стол.

— Я хотел бы узнать ваше мнение вот об этом.

С такой просьбой он обращался к ним не впервые. Педро и Пабло Сениса неспешно, чуть ли не с опаской приблизились. И, как обычно, первым заговорил старший:

— «Девять врат»… — Он потрогал книгу, не сдвигая с места; казалось, его костлявые, желтые от никотина пальцы ласково гладят живую плоть. — Красивая книга. И очень редкая.

У него были серые мышиные глазки. Серый плащ, серые волосы — и серая фамилия [64] Ceniza — пепел (исп.). . Он алчно скривил рот.

— Вы видели ее прежде?

— Да. Примерно год назад, когда «Клеймор» поручил нам почистить два десятка томов из библиотеки Гуальтерио Терраля.

— И в каком состоянии она попала к вам в руки?

— В отличном. Сеньор Терраль умел беречь книги. Почти все, что нам доставили, было в хорошей сохранности, кроме, пожалуй, Тейшейры [65] Бенту Тейшейра Пинту (1565—?) — португало-бразильский поэт, его эпическая поэма «Prosopopeia» (1601) — первый поэтический сборник, напечатанный в Бразилии. — с ним пришлось повозиться. Остальное, включая и «Врата», надо было только немного почистить.

— Это подделка, — выпалил Корсо. — Во всяком случае, есть такое мнение.

Братья переглянулись.

— Подделка, подделка… — сердито пробурчал старший. — Нынче все слишком легко берутся судить, где подделка, а где нет.

— Слишком легко, — эхом подхватил второй.

— Даже вы, сеньор Корсо. И это нас удивляет. Подделывать книги невыгодно: много труда и мало прибытка. Я, конечно, имею в виду настоящие подделки, а не всякие там факсимиле — они могут обмануть только полных профанов.

Корсо, словно извиняясь, развел руками:

— Я не сказал, что вся книга подделка, но что-то в ней может быть и ненастоящим. Скажем, когда в некоторых экземплярах недостает страницы или нескольких страниц, их заменяют копиями, снятыми с тех, что сохранились в целых книгах…

— Разумеется, это азбука нашего ремесла. Но тут бывают разные пути: добавить фотокопию, факсимиле или… — Он чуть повернулся к брату, не сводя при этом глаз с Корсо. — Скажи ты, Педро.

— …или сделать это по всем правилам искусства, — закончил его мысль младший Сениса.

Корсо понимающе заулыбался — прямо кролик, готовый поделить с друзьями свою морковку.

— А могло такое случиться с этой книгой?

— Сперва скажите, кто заподозрил неладное?

— Владелец книги. А он, ясное дело, уж никак не профан.

Педро Сениса пожал тощими плечами и прикурил новую сигарету от предыдущей. После первой же затяжки его начал сотрясать сухой кашель, но он продолжал невозмутимо дымить.

— И что, вы имели возможность сравнить этот экземпляр с подлинным?

— Нет, хотя вскоре смогу это сделать. Поэтому я и хочу прежде услышать ваше суждение.

— Это ценная книга. Но мы не занимаемся точными науками. — Он снова повернулся к брату. — Правда, Пабло?

— Мы занимаемся искусством, — с нажимом произнес тот.

— Вот именно! И нам было бы неловко разочаровать вас, сеньор Корсо. Вдруг мы ошибемся?

— Это вы-то ошибетесь? Ведь вы сумели скопировать «Speculum vitae» [66] «Зерцало жизни» (лат.). Возможно, имеется в виду сочинение Родерикуса Заморенсиса «Speculum vitae humanae» («Зерцало человеческой жизни»), напечатанное в 1475 г. в Базеле Мартином Флашем. , взяв за образец единственный сохранившийся экземпляр, да так, что потом ваша подделка попала в один из лучших каталогов Европы… Уж кто-кто, а вы-то всегда смекнете, что перед вами.

Братья дружно улыбнулись одинаковыми кислыми улыбками. Си и Ам, подумал Корсо. Два хитрых кота, которых ласково погладили по шерстке.

— Но ведь наше участие доказано не было, — промямлил наконец Педро Сениса. Он потирал руки, краешком глаза поглядывая на книгу.

— Не было, — подхватил его брат, чей голос прозвучал печально. Казалось, они сожалели, что не могут отправиться в тюрьму в обмен на публичное признание их талантов.

— Верно, — заметил Корсо. — Но никаких доказательств не было и в случае с Чосером — мозаичный переплет для него якобы выполнил Мариус Мишель, книга попала в каталог коллекции Манукяна. A «Biblia Poliglota» [67] Знаменитое издание Библии на древнееврейском, древнегреческом, халдейском и латинском языках, которое испанские эрудиты по указанию кардинала Хименеса де Сиснероса подготовили в 1517 г. в городе Алкала-де-Энарес (напечатана в 1520 г.). барона Бильке? Вы так искусно вставили в нее три недостающие страницы, что эксперты до сих пор не отваживаются оспаривать их подлинность…