Александр Матюхин - Восхищение [сборник litres]

– Возможно. Но здесь я счастлив… пусть ненадолго. А с тобой, думал, стану счастлив навсегда… Теперь моя очередь, солнце. Я точно знаю, что ты изменила. Расскажи – как? С кем? Когда? Понимаешь, я предложение хотел сделать. Чтобы любовь до гроба, свадьба, детишки, все дела. Мне даже в голову не могло прийти, что ты солжешь. Я только что там, на поляне, понял, что могу тебя потерять.

Она попыталась улыбнуться, но ее губы дрожали. Взгляд сделался капризным.

– Ты ревнивый очень, – сказала Аленка. – Тебе же ничего нельзя рассказать. У тебя любой парень в радиусе ста метров – потенциальный любовник. Я в кафешке не на того посмотрю – ты уже злишься. Злишься ведь?

Сеня смахнул капли пота со лба.

– С кем спала?

– Ни с кем. Идиот.

– Тогда что?

– Ты правда веришь в сказку про Лешего?

– Я хотел задать один вопрос, там, на поляне, и задал! Это существо на ложь реагирует, как на удар током.

– Заладил… – Аленка выдернула ладонь и пошла вдоль извивающегося ручья, пиная ногами листья.

Она всегда так себя вела, когда обманывала. Давала время для маневра. Сеня заторопился следом, отмахиваясь от тучи мошкары, кружащейся в звенящем закатном мареве.

– Пойми, дурочка. Я с тобой сейчас! Я тебя с поляны только что увел.

– Это важно?

– Это мой выбор, понимаешь? Плыл сюда и думал, что вот ты скажешь правду, я буду точно, на сто процентов, уверен, что не лжешь.

– Если бы хотел счастья, не спрашивал бы.

Сеня упорно мотнул головой.

– Как объяснить-то? Я все еще хочу быть счастливым. Мы будем вместе. Просто нужно было знать правду. Чтобы не было тайн.

Она остановилась, и Сеня остановился тоже. За глазом у виска продолжала пульсировать боль.

– Мальчик на работе, из соседнего офиса, – сказала Аленка негромко, не оборачиваясь. – Ухаживал за мной. Пару раз цветы подарил. И мы с ним как-то выпили кофе после работы. Ну, посидели пару часов, поболтали. Я ему ясно дала понять, что между нами ничего не может быть. У меня есть любимый человек. В общем, один раз посидели и все. Больше не ухаживает.

Сене вдруг сделалось нестерпимо душно. Захотелось окунуться в воду, в ту самую мутную жижу, под завитки ледяного течения.

– И это все?

– А что ты еще хотел? Я что – дура?

Сеня помолчал с минуту, размышляя. Подошел, подхватил Аленку за ладонь и повел сквозь лес.

– Куда мы теперь торопимся?

– Уплывем отсюда, и дело с концом. Если до заката управимся, то, думаю, все будет хорошо. Хрен с ним, с Лешим. Покормился, и хватит. За десять лет-то. Отпустит, никуда не денется…

Сеня сообразил, что бубнит под нос, будто оправдывается, а потом вдруг остановился, чувствуя, как внутри живота что-то болезненно задрожало. В полуметре от него стояла ель, закрывая обзор густыми ветками с голубоватыми иголками.

Он раздвинул ветки, ощущая покалывания иголок о кожу. В глаза брызнул яркий свет.

– Мы вернулись? – тихо спросила из-за плеча Аленка. – Как это случилось?

За елью оказалась поляна. Та самая. В центре – дерево, вокруг мохнатой и рваной шапки которого все еще кружились встревоженные маленькие птицы.

– Кажется, он не любит, когда кто-то пытается сбежать.

Много лет назад Сеня привел к Лешему Нину.

После полутора лет любовной лихорадки, со страстью, упреками, домыслами, обманами, бурными ссорами и не менее бурными примирениями, Сеня понял, что смертельно устал от отношений. Нина начала его раздражать. Сначала в мелочах, потом во всем сразу. Ему не нравилось, как Нина чистит зубы, как режет хлеб, как улыбается, обнажая зубы, и даже как носит челку. Он мог вспылить от этих ее глупых смешков в несмешных моментах фильмов или устраивал скандал из-за того, что Нина разулась не на коврике, а чуть дальше, оставив грязь на паркете.

В конце концов Сеня стал подозревать, что у Нины кто-то есть. Эта мысль не давала ему покоя. Он даже несколько раз проверял ее телефон. Ничего не нашел, но остался при своем мнении. Нина была хитрой, могла удалять сообщения и переписываться вне дома.

Незадолго до июля он стал все чаще думать о том, что хочет взять Нину с собой в деревню. Поляна с деревом его манила. Истории, накопленные за год, томились и желали, чтобы их рассказали. Это были странные и противоестественные ощущения. Хотелось прикоснуться к стволу, ощутить тягучее напряжение древней силы, что копилась внутри годами и никак не могла высвободиться.

Сеня дождался лета, купил билеты в деревню и устроил Нине сюрприз. Он никогда не вывозил ее за пределы города, а тут на две недели на природу! Лес, ягоды, домашняя еда, шашлыки, река – красота! Кто бы отказался? Вот и Нина не отказалась.

Сеня терпел ее икающий смех, отвратительный запах духов, то, как Нина гладит пальцами по его груди во сне, и все время думал о том, как приведет ее к Лешему и задаст Нине самый главный вопрос.

Если Леший чувствует ложь, то и Сеня почувствует.

Через несколько дней, когда Нина освоилась в деревне, он посадил ее в лодку и повез по давно выученному маршруту, к тишине и покою таинственной поляны. Сеня как сейчас помнил, что у Нины был темно-синий купальник, а еще капли воды падали ей на лицо, и в ярком солнечном свете губы и нос блестели. Сеня торопился, потому что нечего ему было здесь делать с кем-то посторонним. Свидания с Лешим всегда происходили один на один.

Однако дерево встретило спокойно. Птицы с его веток взвились к небу и закружились над головами. Нина рассмеялась («Посмотри, как их много! Я в жизни столько воробьев не видела!»). Хотя это были не воробьи.

Сеня попросил ее положить руку на ствол, прислонился сам. Он почувствовал, как древнее нечто под корой замерло в ожидании, напряглось. Будто разряды тока пробежали по пальцам, а в сознание проникли новые, неизвестные ранее ощущения.

Тот, кого звали Лешим, ждал и облизывался. Сеня почувствовал многолетний, едва сдерживаемый голод. Он исходил откуда-то из-под земли, поднимался по стволу, к веткам. От напряжения дрожали листья, а мир вокруг налился тяжелым тусклым светом, словно готов был вот-вот лопнуть и исторгнуть из себя нечто страшное и неизвестное современному миру.

– Ты что-то хотел спросить? – Нина снова засмеялась противным смехом.

Сеня поморщился. Он прислушивался к ощущениям, которые связывали его с узником внутри дерева. Животный голод, желание полакомиться историями – все это давило и не давало сосредоточиться.

Мир дрожал, переливался и потрескивал от напряжения.

А если скормить ему ложь прямо сейчас? Это как шарахнуть водой на раскаленные угли.

Лопнет. Как есть лопнет. Одна реальность ворвется в другую. И что же будет потом?

– Знаешь… – пробормотал Сеня. – Пойдем отсюда. Прогуляемся. Смотри, вон ежевика спелая. Говорят, она здесь самая вкусная.