Павел Иевлев - Локальная метрика

Обратный путь быстрее и легче — наверное, потому, что иду прямо на фонари и не петляю. В какой-то момент показалось, что их что-то заслонило, и сердце моё ёкнуло — но, скорее всего, просто показалось от усталости — тащить волоком гружёную дровами дверь оказалось тем ещё удовольствием. Она зарывается передним краем в снег, поэтому верёвку приходится натягивать вверх, но тогда в снег зарываюсь я сам. Эту сотню метров я тащусь, кажется, вечность, вымотавшись до невозможности. Успел отвыкнуть от нагрузок, оказывается. Ну и, конечно, дышу как загнанная лошадь, так что холодный воздух на вдохе вымораживает тепло из-под одежды, а на выдохе покрывает льдом выпускной патрубок. Иней всё же по чуть забирает очки маски, несмотря на натирку стёкол и силикагель. Так что пока я добрался до своего спуска, опять почти ничего не вижу, и, что хуже, начал кашлять от пересохшего и подостывшего горла. Вот ещё чего не хватало — свалиться с какой-нибудь дурацкой ангиной. Так что дрова с волокуши я просто свалил вниз, как получилось, да и сам за ними ссыпался. Чай только с печеньем спустил аккуратно за пазухой, потому что трофей. Этим чаем и отпаивался остаток дня, позволив себе даже сто граммов коньячку из НЗ — в целях профилактики простудных заболеваний. Кажется, обошлось, не заболел — наверное, вирусы тоже вымерзли все к чертям.

Дров притащил не так уж и много, но на пару дней хватит. Это не просто так, это два дня жизни. Удачный, в целом, поход меня вдохновил, и в голове полно амбициозных планов по дальнейшей разработке окрестных ресурсов. Теперь главное — не обнаглеть и не зарваться, потому что любая ошибка может стоить мне жизни, а за мной — и семье. Подвернул ногу — и привет, не доползёшь по такому морозу на пузе, замёрзнешь раньше. Поэтому — только тщательное планирование и осторожность, никакого «авось».

С утра попили чаю с печеньками как аванс будущих благ — у семейства поднялось настроение, и даже объявилась некоторая бодрость. Казалось бы, ерунда какая, — кучка берёзовых поленьев, пачка чаю да кулёк печенья, а поди ж ты — позитив налицо. И дрова берёзовые пахнут иначе, и вообще первая перемена к лучшему с тех пор, как мир сломался. Я добавил хорошего настроения детям, запустив генератор — Старшая с Младшим немедля сбежали от постылых стен в виртуальные просторы, а я в мастерскую, готовить оборудование и снаряжение для следующего похода. На этот раз я собираюсь основательно — не на разведку, а на добычу ресурса. Дети счастливы — такого долгого «генераторного времени» у них давно не было. Топлива, конечно, пожгли лишку, но я прикинул, что это окупится.

То, что я заснул прямо сидя в кресле, понял только, когда в нём же проснулся, отлежав себе примерно всё. Камин потух, было темно и холодно. Я не то чтобы выспался, но мне стало лучше, даже нога почти не болела. Подсвечивая себе телефоном, выбрался на улицу с целью сброса избыточных жидкостей и поразился полной, какой-то запредельной темноте. Ни звезд, ни луны, ни фонарей — как на известной картине «Ночью афроамериканец незаконно присваивает неэкологичное топливо». Такое ощущение, что небо затянуло тучами из графитового порошка, и они как будто движутся там, чёрные на чёрном. Меня аж замутило. На землю падал и сразу таял лёгкий снежок. Ничего себе, как резко начался ноябрь… Пожалуй, если я хочу добраться до дома, то лучше поспешить. А то ляжет снег — и всё, без бульдозера не проедешь. А где теперь тот бульдозер? Не буду дожидаться утра, поеду.

Пока мотор прогревался, я перекидал вещи обратно в кузов, прикрыл брезентом от снега. Прикинул, нужно ли мне что-то ещё — и не сообразил. Вроде бы ничего. Осторожно выглянул в приоткрытую калитку, посветив найденным в комнате охраны мощным фонарем — никого. Откатил ворота, выехал, закатил обратно. Вчерашняя неудачная попытка сейчас представлялась мне случайностью — проскочил поворот, в темноте свернул не туда, объехал город… Глупо, но сознание сопротивлялось невозможному. Ну что же, солярки ещё три четверти бака и две канистры, кроме того, у той фуры в баке дофига осталось. Покатаюсь. В машине хотя бы тепло. Врубил дальний, «люстру» на крыше и этакой прожекторной платформой поехал из города. Теперь уж точно не пропущу указатели.

Город был тёмен и пуст, и выглядел ещё более неприятно, чем днем. Совершенно пиздецомски выглядел. Собаки не попадались, таинственные выпускатели их — тем более. Так и выехал на трассу без всяких приключений. Ехал не быстро — дорогу подморозило, резина нешипованная, привод задний. Через пятьдесят километров, когда вот-вот должна уже появиться развязка, сбросил скорость до городской, тщательно вглядываясь в указатели. На них было что-то совершенно не то — какие-то невнятные «Васильевки» с «Александровками», которых в любой области как опят на навозе. Не помню, чтобы такие были по пути ко мне. Въехав в город со стороны обратной выезду, удивился разве что тому, что в прошлый раз ехал заметно дольше. Постоял, покурил, выйдя из машины и глядя в освещённую фарами темноту. Семьдесят пять километров от знака до знака, я засек. Глобус «город и окрестности» получится небольшим. Вылил канистру в бак, развернулся, поехал в другую сторону. На этот раз вышло шестьдесят семь. То ли с севера на юг короче, чем с юга на север, то ли глобус уменьшается. Свернул на окружную, потом на трассу, ведущую на восток — и въехал с запада через сорок минут и шестьдесят два километра. Обратно обернулся за полчаса и пятьдесят шесть. Можно было попробовать ещё разок — другой, но меня преследовал иррациональный страх, что чем больше я буду кататься, тем меньше будет становиться доступное пространство. Интересно, конечно, проверить, что будет, если оно ужмется до самой городской черты — смогу ли я увидеть въездной знак сразу от выездного? Интересно — но страшно. Заехал в магазин с уже выбитой дверью, чтобы взять ещё бутылку — что-то подсказывало, что она пригодится. В психотерапевтических целях.

Перед входом лежали собаки. Много. Дохлые. Я остановился, не доезжая метров десять, так, чтобы фары светили на разбитую дверь, и взял в руки «шотган». Прождал пару минут — но никакого движения не было. В резком свете и контрастных тенях детали было не разобрать, и я вылез, тревожно водя стволом дробовика. Битое стекло присыпало снегом, и на нём отпечатался чей-то след. Рубчатая подошва «вездеходного» ботинка. Его владелец вошел внутрь, оставил пару грязных отпечатков на полу — что было дальше неизвестно, я не следопыт. Может, он просто проголодался, решил воспользоваться любезно вскрытой торговой точкой, а потом пришли собаки. Пришли — и тут остались. Чтобы определить причину их смерти криминалист не требовался — пулевые отверстия в мохнатых тушках говорили сами за себя. Неизвестный любитель пожрать сумел за себя постоять, уложив несколько десятков псин так быстро, что внутрь не попала ни одна. Вопрос — это тот, кто выпустил адского пса из машины, или кто-то другой? Что-то мне это не нравится. Мутный, судя по всему, тип. Впрочем, бутылку я все равно взял. Раз уж приехал.