Павел Иевлев - Локальная метрика

До сих пор я был в каком-то рассеянном полуосознании, и происходящее не было для меня вполне реальным. Как будто я интерактивное кино смотрю. Даже укушенная нога воспринималась как досадная, но мелкая неприятность. Казалось, вот сейчас я уеду домой, и всё прекратится, мир вернётся на свое законное место… Но, глядя на обглоданный труп неизвестной женщины, я вдруг с пронзительной отчетливостью понял — не вернется. В нём что-то необратимо сломалось.

Я не знаю, почему мир сломался . Но знаю точно — когда. Это произошло в ночь на первое ноября, в понедельник, в пять часов сорок две минуты. Когда на втором этаже запищал бесперебойник, сообщая об отключившемся электричестве, я проснулся и посмотрел на светящиеся стрелки «штурманских» часов. Подождал пару минут, ожидая, что электричество включится обратно, но устройство продолжало противно пищать, и я поднялся наверх, чтобы его выключить. Выглянув в окно кабинета, я увидел, что света нет во всём посёлке, и даже фонари освещения трассы за лесом не светятся. Значит — авария большая и исправить её должны быстро. Это если на местном поселковом трансформаторе фазу выбило, то ремонтников можно и сутки прождать, а когда рубанулась линия в райцентре, то они бегают, как наскипидаренные. Поэтому я не стал запускать генератор и пошёл обратно спать, уверенный, что к утру электричество будет.

Однако когда я снова проснулся, по старой привычке в семь, не было не только электричества, но и утра. С совершенно чёрного неба крупными хлопьями падал снег.

Мы приехали в загородный дом с намерением провести тут осенние каникулы. В очередной раз обрезать деревья в старом саду, закрыть растения и клумбы, сгрести листья в компостный ящик — в общем, подготовить к зиме. Когда-нибудь дети вырастут, и мы переедем сюда жить совсем, но до тех пор школа и садик привязывали нас к городской квартире. Там уютно, но тесновато, и каникулам мы радовались чуть ли не больше детей. Младшему жизнь за городом пока в радость, Старшая уже начинала морщить нос. Провести неделю наедине с родителями — не лучшая с её точки зрения форма досуга. Альтернативы пока нет — слишком мала, чтобы оставлять её одну в городе. То есть, конечно, она так не считает, но ещё не набралась достаточно подростковой козлиности, чтобы упереться рогом до скандала. Очень скоро мы, если доживём, будем жрать полной ложкой все прелести пубертатного подросткового бунта (ох, я в своё время ураганил!) — но ещё не сегодня. Погода была прекрасная, последние солнечные деньки осени, плюс десять, ни облачка. В последний день гуляли по берегу реки, любовались прозрачной холодной водой, наслаждались тишиной — сезонные дачники разъехались, посёлок пуст. Поужинали, мы с женой выпили вина и легли спать. А утро следующего дня не настало.

В первый день мы даже не очень испугались. Удивились — это да, досадовали на долгое отключение света — тоже было. Старшая расстроилась из-за отсутствия интернета — он не появился, даже когда я запустил генератор и перезагрузил роутер. Сотовая связь пропала. Младший радовался внезапному снегу, и мы с ним, несмотря на темноту, слепили пару небольших снеговиков. Мы с женой не очень хорошо себя чувствовали, но отнесли это на счёт резкого изменения погоды. Выпили чаю с коньяком — стало легче. Я несколько раз поднимался на второй этаж и с тревогой смотрел в окна, выглядывая в снежной метели и темноте далёкие огни — но ничего не увидел. Да, было слишком темно, чтобы оправдать это погодой, такой темноты не бывает даже в полярную ночь. Но я всё равно считал, что это какое-то редкое атмосферное явление. Ну, не знаю, как двойное солнце, только наоборот. Антисолнце какое-нибудь. Ведь раньше мир никогда не ломался.

Была мысль съездить до райцентра или хотя бы до магазина на трассе, спросить у людей, что творится, но я уже выпил коньяка, да и ехать на летней резине в такой снег не хотелось. Решили — подождём до завтра, заодно и снегопад прекратится. Ну не может же он долго длиться, не зима ещё. Посмеялись насчёт глобального потепления и отметили с детьми Хэллоуин, специально тыквы завезли. В темноте без электричества праздник вышел даже романтичнее. Сидели при свечах, вставленных в тыквы, пили чай с клубничным пирогом, слушали, как на улице, шурша, падал снег. Это придавало происходящему привкус Нового Года. Я рассказывал детям про Самайн и кельтов, про сложную историю праздника, перевранного и присвоенного христианами, о традициях осенних праздников урожая и о язычестве. При свете тыкв это воспринималось особенно хорошо, даже скептичная по возрасту Старшая слушала, разинув рот. А был бы интернет — сразу уткнулась бы в телефон, пропуская всё мимо ушей. Ведь именно там происходит, по мнению подростков, настоящая жизнь.

На второй день проснулись от холода — печку на ночь не топили, только камин для уюта. В доме было плюс пятнадцать, на улице — минус пятнадцать. Снег все ещё падал, засыпав нас до середины окон, стояла кромешная тьма без единого проблеска. Ехать куда-то было уже поздно. С трудом проломившись в снегу по уши до сарая, достал лопату и с тех пор с ней не расстаюсь. Вот и сейчас расширил ей лаз на поверхность, чтобы не только голову высунуть, но и самому вылезти. Стараясь не смотреть вверх, пробежался по поверхности снега ярким лучом «тактического» фонарика — дома ближних соседей одноэтажные и над белым сверкающим покрывалом торчат только коньки крыш. Проезды можно определить по верхушкам столбов, идущим редкими параллельными пунктирами. Ага, мне примерно в ту сторону. Не удержался, поднял луч света в небо и опять моментально, до тошноты закружилась голова и навалилась тяжесть.

Пока валил снег, мы ещё рассуждали о причинах происходящего — почему темно, почему стремительно холодает, где люди, электричество, радиосигналы, в конце концов? Выдумывали извержение супервулкана, затянувшие всю Землю облака чёрного пепла, прочую ерунду — катастрофическую, но объяснимую. Но когда снег выпал весь, и мы впервые посмотрели туда, где было небо — больше не строили гипотез.

Просто мир сломался .

Смотреть в текучее чёрное ничто, которое нависло над нами, невозможно. Мы привыкли видеть над собой облака или тучи, луну или солнце, звезды или полярное сияние. Там, над головой, должно что-то быть. Когда там нет ничего, это не просто страшно, это непереносимо физиологически. Вестибулярный аппарат отказывается работать.

Пришлось спуститься обратно в тоннель и закрыть лаз листом утеплителя. Впрочем, я успел понять то, что хотел — снег наверху рыхлый, и я в нём проваливаюсь. Нужны снегоступы. Кроме того, надо что-то придумывать для дыхания. По житейскому опыту кажется, что, если при минус сорок у тебя уже звенят в штанах яйца, то при минус восемьдесят ты просто сразу треснешь, как стеклянный стакан. Однако это не так — в мороз опасна не сама температура, а влажность и ветер. Сейчас наверху воздух совершенно сух и неподвижен, ни ветерка, а значит, теплопроводность его мала. Да, если попробовать справить там малую нужду, скорее всего, станешь статуей писающего мальчика, но в хорошем тёплом обмундировании мгновенного переохлаждения не происходит. Организм вырабатывает тепло быстрее, чем оно уходит через одежду. Тут, скорее, важно не вспотеть — влага приводит к потере теплоизоляции. Я одет в комплект термобелья, поверх него шерстяные штаны и флисовая кофта, потом зимний рабочий комбинезон на синтепоне, а сверху полярная куртка-канадка с капюшоном, из толстой овчины мехом внутрь. На ногах термоноски, шерстяные носки и унты с дополнительным тепловым вкладышем. На голове, кроме капюшона — шапка-маска из толстого флиса и дополнительно намотан шарф, плюс горнолыжные очки на носу. Встретишь такое в темноте — испугаешься, но встретить некому. Слабое место — дыхание, такой холодный воздух буквально обжигает носоглотку. Некоторое время спасают шарф и маска, но они быстро обмерзают, превращаясь в кусок льда. Требуется техническое решение. Тут бы автономную систему с подогревом, как в космическом скафандре, или хотя бы изолирующий противогаз типа КИП-5… Но чего нет, того негде взять. Хотя идея насчёт противогаза требует осмысления.