Валерий Роньшин - Девочка с косой и другие ужасные истории [litres]

– Слышу вас хорошо, – мысленно ответил Генка.

Они вернулись в пятьсот десятый.

– Мой позывной будет «Беркут», – продолжил объяснения Гвоздь. – Твой – «Сокол». Без особой надобности телепатическим каналом не пользуйся. У меня и так голова раскалывается от сообщений со всех сторон.

– Вы прямо как мобильник, – хихикнула Любка.

– Будешь тут мобильником, – проворчал майор. – Нечистая сила совсем обнаглела. Мы с Жорой сейчас расследуем одновременно двадцать пять дел, связанных с черной магией.

– Мало нам обычных преступников! – закипятился Кипятков. – Вдобавок еще всякая нечисть крутизну свою показывает!

– Не кипятись, Кипятков, – сказал Гвоздь. – Они крутые, а мы покруче. Все равно мы всю эту погань повяжем. – Майор смахнул невидимую пылинку со стола. – Проводи ребят.

– Слушаюсь! – козырнул капитан.

– До свидания, – попрощались Генка, Макс и Любка.

– Всего хорошего, орлы.

Ребята и Кипятков направились к выходу.

– Люба, – окликнул девочку майор. – Останься на минутку.

Крутая осталась.

Гвоздь, заложив руки за спину, расхаживал по комнате.

– С парашютом не страшно прыгать? – поинтересовался майор.

– Не-а, – жуя жвачку, ответила Крутая.

– А если не раскроется?

– Пару раз не раскрывался.

– И что?

– На запасном опускалась… Но вы ведь меня о другом хотите спросить?

– Точнее, о другой. Самокатов говорил, что ему снится сестра твоей бабушки.

– Ну и что?

– Она ведь была ведьмой?

– Колдуньей, – поправила Любка.

– А какой? Черной или белой?

– Конечно, белой, – сказала Крутая. – Такой же, как и моя бабушка.

– Ты уверена?

– Если бабушка белая колдунья, значит, и…

– Ничего это не значит, – перебил майор.

– А хотите, я звякну бабуле и узнаю, – предложила Любка.

– Звякни.

Крутая звякнула.

– Ба, привет!

– Ой, котенок, извини, я сейчас дико занята, – послышался в ответ бодрый и совсем не старый голос. – Я тебе позже перезвоню.

– Да я на секундочку, ба. Просто хотела узнать: твоя сестра Рита была белой колдуньей или черной?

– А почему тебя это интересует, котенок?

– Долго рассказывать… Ну так какой она была колдуньей? Белой, да?

– Нет. Черной.

– Черной?

– Да, черной… Ну все, пока-пока.

Связь оборвалась.

Крутая глянула на Гвоздя.

– Оказывается, она была черной колдуньей.

– Так я и предполагал, – сказал майор.

– Да какая разница, белая или черная? – не понимала Любка. – Она ведь давно умерла.

– Умерла, говоришь… – задумчиво повторил Гвоздь.

Генка с Максом ждали Любку на улице.

– Чего он тебе сказал? – спросили мальчишки, когда Крутая вышла из ФСБ.

– Интересовался, не страшно ли мне прыгать с парашютом. – Любке не хотелось говорить ребятам, что сестра ее бабушки была черной колдуньей.

– Ну что, орлы, – передразнил Гвоздя Горохов. – Айда к Петропавловке. Искупнемся.

Погода стояла великолепная: солнце сияло, небо синело…

– Много не накупаешься, – заметила Крутая. – Скоро ливень начнется.

– Это ты с помощью белой магии определила?.. – С тех пор, как Любка околдовала дежурного офицера на проходной, Макс поверил в ее сверхъестественные способности.

– Да какой там магии, – засмеялась Крутая. – У меня барометр дома висит.

– Бли-и-н! – вспомнил вдруг Самокатов. – Мне ж сегодня двойбан надо исправлять! Я с Нестеровой на час договорился. А уже без двадцати.

И Генка помчался в школу.

В учительской была только учительница младших классов. Та самая, у которой Генка и Макс узнавали про Марию Сергеевну Афонькину.

– Здрасьте, – поздоровался с ней Самокатов.

– Здравствуй, – улыбнулась ему учительница. – Ну что, ходили в гости к Марии Сергеевне?

– Да, ходили.

– Как она поживает?

– Хорошо, – односложно ответил Генка. И спросил: – А Екатерина Васильна сегодня будет?

Учительница перестала улыбаться.

– Нет, ее не будет.

– А когда она будет?

– Никогда… Она умерла.

Самокатову показалось, что он ослышался.

– Умерла?!

– Да. Позавчера.

– Но… но я же с ней позавчера разговаривал. Она собиралась в Москву ехать.

– А вместо Москвы оказалась на кладбище. – Учительница вздохнула. – Вчера похоронили.

Генка не знал, что и сказать. Как во сне вышел из учительской. Затем – тоже как во сне – вышел из школы. «Ни фига ж себе», – думал он, топая домой.

А дома его ждал еще один сюрприз.

В квартире не было никаких следов разгрома. Все стояло и висело на своих обычных местах. Даже яичница и та лежала на сковородке.

«А как же Черная рука?» – озадачился Самокатов. Она что, не прилетала?.. А за кем тогда Генка гонялся по всей квартире?.. Следовало немедленно сообщить обо всем майору Гвоздю.

Самокатов уже собрался связаться с майором по телепатической связи. Но Гвоздь сам с ним связался. По мобилке.

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… – заиграл мобильник.

– Алло, – ответил Самокатов.

– Гена?

– Да.

– Майор Гвоздь беспокоит. Я хотел узнать…

Генка возбужденно перебил:

– Здесь ничего нет!

– Чего – ничего? – не понял майор.

– Ну, все на месте… – И Самокатов объяснил ситуацию.

– Вот так номер, чтоб я помер, – сказал Гвоздь.

– Может, у нас был глюк? – предположил Генка.

– У нас с тобой? – снова не понял майор.

– Нет! У меня с Максом и Любкой. Они ведь тоже видели весь этот разгром.

– Не думаю, – подумав, ответил Гвоздь. – Это, скорее, похоже на серую магию.

– На какую еще – серую? Бывает же только черная и белая… – Самокатов начинал уже разбираться в магиях.

– Нет, есть еще и серая, – сказал майор.

– А она хорошая или плохая?

– Так, серединка на половинку. Зла от нее особого нет. Но и добра особого не жди… А я вот чего звоню. Ты говорил, что кроме Курочкиной в твоих кошмарах присутствовали еще учительница с директором. Верно?

– Верно. Нестерова с Купоросовым.

– А ты не помнишь, они как-нибудь друг друга называли?

– В смысле – по именам?

– Нет. В смысле – прозвища, клички…

– Да, называли! – вспомнил Генка свой самый первый кошмар. – Купоросов называл Нестерову Петлей, а она его – Бритвой!..

– Вот так номер, чтоб я помер! – воскликнул Гвоздь и отключился.

На улице между тем разразилась самая настоящая буря: дождь – хлестал, гром – гремел, молнии – сверкали… А Самокатов, чтобы отвлечься от серо-бело-черных магий, включил телик. Но по всем каналам показывали сплошную муру. Тогда Генка решил пойти на кухню и съесть утреннюю яичницу.

В эту минуту – тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… – снова заиграл мобильник.

– Алло, – ответил Самокатов.

– Добрый день, Геннадий, – раздался женский голос. – Это Екатерина Васильевна. Ты готов исправить двойку по русскому?