Йон Линдквист - Икс. Место последнее [litres]

С другой стороны, такие люди совершенно иначе относились к тому, что делалось по отношению к ним . В этом случае память работала идеально. Необдуманное слово или грубый толчок могли годами оставаться тикающей бомбой и внезапно взорваться в лицо тому, кто не выказал достаточного уважения. Если бы Хагге без причины укусил Янне, и над ним, вероятно, повис бы смертный приговор.

Янне разорвал штанину и изучил следы от зубов, которые все еще кровоточили. Он покачал бутылкой и сказал:

– Разве только в вестернах… эх.

Наклонил бутылку, полил рану виски и завопил:

– А-а-а, черт возьми! А-а-а-ай! Сука!

Выпрямившись, Янне выглядел бодрее, чем все это время, с тех пор, как открыл дверь: его словно привели в чувство. Это состояние длилось не дольше пары секунд, затем он словно вспомнил, как обстоят дела в реальности. Опустился в кресло, вздохнул и снова отхлебнул виски.

– Ты, Томми, думаешь, что знаешь все. Но не знаешь ни хрена.

– Не буду спрашивать, чего же я не знаю.

– И не надо. Любишь кататься… и так далее, да?

Томми показалось, он нашел стратегию, как справиться с переменчивым настроением Янне, и продолжил в том же духе:

– Не собираюсь спрашивать, о чем это ты.

– Я очень даже хочу рассказать тебе все, только чтобы посмотреть, как у тебя от удивления отвиснет челюсть вместе с твоим двойным подбородком.

– А я об этом и не прошу.

– Хочешь, чтобы Янне кончил так же, как тот мужик в Брункебергском туннеле, а?

– Я не…

– Какого хрена! Заело, что ли?

– Просто не хочу, чтобы ты снова вспылил. Может, в это и сложно поверить, но мне вполне нравится мое лицо.

– Слишком много разговоров об этом. Выпей и будь нормальным человеком.

Янне протянул бутылку, и Томми осторожно пригубил. Этот виски гораздо вкуснее, чем у Аниты, ее названия звучат как приступ кашля , эту формулировку он запомнил. Он отдал бутылку, и Янне покачал головой:

– Ты пьешь как баба. Я-то думал, все журналюги бухают.

– Как раз поэтому. Слушай, насчет биографии…

– Какой еще биографии?

– Твоей.

– Ах, этой . – Глаза Янне сузились. Томми догадался, что он вспомнил об истории со Златаном. Хагге задвигался у Томми в ногах. Затем, как показалось, Янне решил, что это не стоит усилий, и замахал рукой. – Все пошло прахом.

Томми воспользовался вариантом прежней стратегии:

– Можно спросить, что пошло прахом?

– Ну, знаешь, Жанетт, моя дочь.

– Да. Она собиралась замуж за врача. Какого-то аристократа.

– Угу. Вот это и пошло прахом. Его семья пробила меня. Или наняла кого-то, чтобы это сделать. К тому же этого парня лишили бы наследства, если бы он женился на Жанетт. А это его совсем не устраивало. – Янне медленно кивнул сам себе. – Похоже, придется уничтожить все их семейство.

Последнее Янне произнес без уверенности в голосе, так что Томми не придал этому значения. Хагге снова смотрел на Янне жалостливым взглядом.

– И поэтому тебе плохо? – спросил Томми.

– Кто сказал, что мне плохо?

Томми кивнул в сторону Хагге:

– Он.

Янне подался вперед, изучая Хагге, который все смотрел на него тем же взглядом.

– Когда он это сказал?

– Все время говорит.

Янне наклонил голову, словно пытаясь расслышать шепот. Ничего не услышав, потер глаз и сказал:

– Ты тоже безумец, Томми. Может, поэтому тебя можно стерпеть. – Янне взял со стола мобильник, старую «нокию» с диагональной трещиной через весь экран. – Какой у тебя номер?

Томми продиктовал телефон, и Янне, высунув язык в уголке рта, с трудом добавил его в список контактов, после чего дал Томми свой.

– Будешь звонить? – спросил Томми.

– Кто знает. – Янне погрузился в кресло и уставился на разбитый угол стеклянного стола. Прошло несколько минут, и Томми собрался уходить, но Янне вдруг произнес:

– Мне не плохо, Томми. Я просто уничтожен. Если бы ты только знал. Уходи отсюда. Пока я не начал рассказывать.

Сев в машину, Томми открыл бардачок и достал вафлю в шоколаде. Снял обертку, разломал вафлю на несколько кусочков и положил их перед Хагге, который недоверчиво смотрел на него с пассажирского сиденья. Томми погладил его по голове:

– Ты умный пес. Самый умный и смелый пес в мире.

Хагге прижимался головой к ладони Томми, и хотя похвала была ему приятна, казалось, до конца он ее не понимает. Доев традиционную четвертинку вафли, он вопросительно взглянул на Томми, и тот жестом показал на оставшиеся кусочки:

– Она твоя. Целиком. Ты заслужил сполна.

Хагге посмотрел на вафлю, словно не веря свалившейся на него удаче и не зная, с чего начать. Затем проглотил самый маленький кусок, в последний раз взглянул на Томми, после чего принялся за остальное.

Пока я не начал рассказывать.

Суть была в том, что даже намеками Янне рассказал немало. «Любишь кататься» , вероятно, указывало на то, что, однажды начав вести дела с Экисом, теперь он не мог соскочить. Я просто уничтожен . Игра, в которую ввязался Янне, приняла оборот, который его глубоко огорчил. Его вынудили или еще вынудят на что-то, чего он не хочет. У тебя отвиснет челюсть вместе с твоим двойным подбородком . А это еще как понимать?

У Янне случайно вырвалась конкретная деталь. Полицейский, которого пытали в Брункебергском туннеле, имел прямую связь с Экисом, которого самого нашли в системе вентиляции туннеля в восьмидесятые. Радиоинтерференция. «Со мною всегда небеса».

Томми дождался, пока Хагге доест вафлю, и выехал из порта. Только на подъезде к Гамла-Стану [68] Гамла-Стан – исторический центр Стокгольма, Старый город. его осенила мысль: « Черт, я снова в деле ». Около восьми часов Томми припарковался на улице Лунтмакаргатан на крутом холме, идущем к улице Туннельгатан. Поставил машину на ручник, вышел и некоторое время стоял, глядя на подъезд напротив, номер 14.

Как там было?

Тридцать лет назад он хотел взяться за работу, которая потом ушла к более опытному репортеру. Томми закрыл глаза: пусть пауки памяти плетут свои нити.

Убийство Пальме… камера… тела… кровь… пара… симбиоз.

Томми открыл глаза.

Господи, это же было прямо здесь . Тихая супружеская пара пыталась стать единым целым. Пробралась во все углубления друг друга и вырезала все новые и новые, чтобы пробраться еще глубже. Когда обнаружили их уже гниющие тела, они были забиты сильными болеутоляющими, без которых осуществить их замысел было невозможно.

Если память Томми не подвела, позже рядом с церковью Святого Йоханнеса нашли фрагмент видеопленки. Он лежал рядом с горкой пепла, указывавшей на то, что почти всю пленку сожгли, а сохранился только этот отрезок. На пленке были несколько секунд достижения физического симбиоза, и этого, видимо, хватало, чтобы внутри все перевернулось даже у самых закаленных.