Стивен Кинг - Позже

Вместо того чтобы съежиться, я рванулась вперед и вытянул руку, чтобы остановить закрытие дверей лифта. Я не собиралась к нему садиться, - Господи, нет! - но и не собирался отпускать двери, пока не получу ответы на свои вопросы.

- У моей матери на самом деле рак?

И снова его лицо исказилось, как будто я причинял ему боль, и снова я надеялся, что это так.

- У моей матери рак?

- Я не знаю. - То, как он смотрел на меня… знаете старую поговорку о том, что взглядом может убить?

- Тогда зачем ты это сказал?

Он упал на сиденье в кабине, прижав руки к груди, как будто это я напугал его . Он повернул голову, показывая мне огромное выходное пулевое отверстие, но если он думал, что это заставит меня отпустить дверь и отступить, то ошибался. Как бы страшно мне ни было, я к этому привык.

- Зачем ты это сказал?

- Потому что я тебя ненавижу, - сказал Террио и оскалил зубы.

- Почему ты все еще здесь? Как такое может быть?

- Я не знаю.

- Уходи.

Он ничего не ответил.

- Уходи!

- Я никуда не уйду. Я никогда никуда не уйду.

Это чертовски меня напугало, и моя рука упала, как будто набрала вес.

- До встречи, Чемпион .

Двери лифта захлопнулись, но кабина никуда не поехала, потому что внутри не было никого, кто мог бы нажать на кнопки. Когда я нажал ту, что была на моей стороне, двери пустого лифта распахнулись, но я все равно спустился по лестнице.

Я к нему привыкну , - подумал я. - Я привык к дыре в его голове и к нему привыкну. Не похоже, чтобы он мог причинить мне боль.

Но в некотором смысле он уже причинял мне боль: двойка на тесте по математике и безвольное барахтанье в бассейне на соревнованиях по плаванию были всего лишь двумя примерами из многих. Я плохо спал (мама уже прокомментировала мешки под моими глазами), и небольшие шумы, даже упавшая книга в читальном зале, заставляли меня вздрогнуть. Я все думал, что открою шкаф, чтобы взять рубашку, и он будет там, мой личный Бугимен. Или под кроватью, а что, если он схватит меня за запястье или за болтающуюся ногу, пока я сплю? Я не думал, что он может схватить, но на сто процентов уверен не был, особенно если он становился сильнее.

Что, если я проснусь, а он будет лежать со мной в кровати? Может быть, даже держаться за мои причиндалы?

Это была идея, которая, однажды придя в голову, не могла быть неосмысленной .

А может, кое-что похуже? Что, если он будет преследовать меня - потому что это было именно так, - когда мне будет двадцать? Или сорок? Что, если он будет ждать меня там, когда я умру в восемьдесят девять, чтобы поприветствовать в загробной жизни, где он будет продолжать свои преследования даже после того, как я умру?

Если это награда за добрые дела , - подумал я однажды ночью, глядя в окно и наблюдая за тем, как Бомбила стоит через дорогу под своим фонарем, - то я больше не хочу их делать .

В конце июня мы с мамой навестили дядю Гарри, - данную процедуру мы проделывали ежемесячно. Он больше не разговаривал и почти не заходил в общую комнату. Хотя ему еще не было и пятидесяти, его волосы стали белоснежными.

- Джейми принес тебе рогалики от Забара, Гарри. Не хочешь парочку?

Я показал пакет со своего места в дверном проеме (мне очень не хотелось подходить ближе), улыбаясь и чувствуя себя немного похожим на одного из участников «Правильной цены».

Дядя Гарри сказал:

- Йиг .

- Это значит «да»? - спросила мама.

Дядя Гарри сказал «нг» и помахал мне обеими руками. Не нужно было быть телепатом, чтобы понять, что это значит - никаких гребаных печенек.

- Не хочешь прогуляться? День прекрасен.

Я не был уверен, что дядя Гарри в эти дни вообще имеет представление, что такое «прогуляться».

- Я помогу тебе подняться, - сказала мама и взяла его за руку.

- Нет! - закричал дядя Гарри. Не «нг», не «йиг», не «уг» - «нет». Ясно, как божий день. Его глаза стали большими и начали слезиться. Затем, также ясно, как божий день: - Кто это?

- Это Джейми. Ты же помнишь Джейми, Гарри.

Только он не помнил и смотрел вовсе не на меня. Он смотрел через мое плечо. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кого я там увижу, но я все равно это сделал.

- То, чем он болен, передается по наследству, - сказал Террио, - по мужской линии. Ты станешь таким же, как он, Чемпион. Не успеешь оглянуться, как станешь таким же, как он.

- Джейми? - спросила мама. - Ты в порядке?

- В порядке, - сказал я, глядя на Террио. - Со мной все в порядке.

Но это было не так, и усмешка Террио говорила о том, что он тоже это знал.

- Уходите! - крикнул дядя Гарри. - Уходите, уходите, уходите!

Так мы и сделали.

Втроем.

Я уже почти решил рассказать все маме - мне нужно было излить душу, даже если бы это напугало ее и сделало несчастной, - как вдруг судьба, как говорится, взяла меня за руку. Это было в июле 2013, примерно через три недели после нашей поездки к дяде Гарри.

Однажды рано утром, когда мама собиралась идти в офис, ей позвонили. Я сидел за кухонным столом, жадно поглощая хлопья «Чериос», и наблюдал за ней вполглаза. Она вышла из спальни, застегивая молнию на юбке.

- Вчера вечером с Марти Беркеттом произошел небольшой несчастный случай. Споткнулся обо что-то - наверное, когда шел в туалет - и повредил бедро. Он говорит, что все в порядке, и, может быть, так оно и есть, но, как мне кажется, он просто пытается играть в мачо.

- Да, - сказал я, в основном потому, что всегда безопаснее соглашаться с мамой, когда она суетится и пытается сделать три разных дела одновременно. Про себя я подумал, что мистер Беркетт слишком стар, чтобы быть мачо, хотя было забавно думать, как он играет главную роль в фильме типа «Терминатор: Выход на пенсию». Размахивая тростью и провозглашая: «Я вернусь». Я взял в руки свою миску и начал прихлебывать молоко.

- Джейми, сколько раз я говорила тебе этого не делать?

Я не мог вспомнить, было ли это когда-нибудь вообще, потому что довольно много родительских указаний, особенно касающихся манер поведения за столом, имели тенденцию пролетать мимо моих ушей.

- А как еще я могу съесть все это?

Она вздохнула.

- Забей. Я приготовила на ужин запеканку, но мы можем съесть гамбургеры. Если, конечно, ты не против прервать свой напряженный график просмотра телевизора и игр на телефоне и передать запеканку Марти. Я не могу, график встреч слишком напряженный. Не думаю, что ты захочешь сделать это? А потом позвонить и рассказать, как у него дела?

Сначала я не ответил. У меня было такое чувство, будто меня ударили молотком по голове. Некоторые идеи всегда таковы. Кроме того, я чувствовал себя полным идиотом. Почему я раньше не подумал о мистере Беркетте?