Наталья Тимошенко - Кошки-мышки

Лосев, детство которого пришлось на девяностые с их расцветом интереса ко всякого рода паранормальщине и популярности таких сериалов как «Секретные материалы», про самовозгорание хоть что-то слышал, а вот молоденький Саша, который в конце девяностых только родился, округлил глаза и непонимающе нахмурился:

— Про что?

— Самовозгорание человека, — повторила Лера. — На самом деле, эта теория не находит серьезного научного подтверждения, — вздохнула она. — Многие даже отрицают сами случаи самовозгорания, считая их не более чем мистификацией.

— Но у нас-то не мистификация, — осторожно заметил Лосев.

— Если все же принять за правду, что такие случаи бывают, то вот что известно на данный момент: чаще всего самовозгоранию подвержены люди со склонностью к алкоголизму. Обычно сгорает все тело, но иногда что-то остается: кисть, стопа, часть черепа. Вроде как у нас. Правда, никогда не слышала, чтобы оставались глазные яблоки. Окружающая обстановка чаще всего не страдает. Бывает, даже одежда остается.

— Как такое возможно? — удивился Сатинов.

Лера развела руками.

— Есть несколько теорий. Самая известная, хотя тоже объясняющая далеко не все, — так называемый эффект «человеческой свечи». Человеческий жир при определенных условиях плавится, и плавится медленно. Таким образом сгорают все внутренние органы, а одежда, если она произведена из малогорючих материалов, остается. Не страдает и обстановка, поскольку как такового пожара нет. Объясняет это и то, почему порой остаются конечности или череп — в них нет жира.

— А что, всегда сгорают толстые? — удивился Сатинов. — Я думал, бомжи голодают.

— В том-то и проблема, что самовозгоранию подвержены не только люди с лишним весом, поэтому теория и не общепризнана. Кроме того, чтобы жир начал плавиться, что-то должно его поджечь.

— А что может это сделать?

Лосев фыркнул. Участковый сейчас походил на ребенка, которому фокусник открывает секреты своего мастерства.

— На этот счет тоже есть разные теории, — пожала плечами Лера. Она, в отличие от Сатинова, говорила таким тоном, будто объясняла самое популярное в мире явление. — Одни говорят про статическое электричество, которое накапливает тело. Дескать, когда разница потенциалов становится слишком велика, происходит возгорание. Честно говоря, я не сильна в физике, могла что-то напутать, так что, если интересно, сам поищи информацию. Другие обвиняют во всем шаровые молнии. Но, на мой взгляд, объяснять одно неизученное явление другим неизученным явлением — не самая лучшая затея. Есть еще теория об «адском пламени», в котором и сгорают несчастные, но это уж точно не ко мне.

— Ты не веришь в ад? — хмыкнул Лосев.

— Я не верю в его пламя, — не осталась в долгу Лера.

Сатинов какое-то время молчал, внимательно глядя в темноту перед собой, а затем поинтересовался:

— Слушай, а откуда ты все это знаешь? Неужели в университете такому учат?

— Я просто люблю необычные смерти, — пожала плечами Лера. — Поэтому и стала не патологоанатомом, а судмедэкспертом. Но вообще это всего лишь полет моей фантазии. Может, Витя со своей лабораторией обнаружит здесь какое-нибудь горючее вещество, которое и объяснит произошедшее.

Лосев в подобное горючее вещество верил едва ли больше, чем в теорию самовозгорания, и по Лериному тону понимал, что она тоже. К тому же, кто-то должен был это горючее вещество пронести мимо эксперта… Но обсуждать дальше не осталось времени, поскольку по стене здания скользнул свет автомобильных фар и во двор въехали знакомые автомобили, с машиной следователя во главе.

Даша прилетела в три часа ночи. Пока получили багаж, пока добрались домой, пока выпили чаю, пока сестрица поделилась впечатлениями об отдыхе, наступило утро и ложиться спать стало уже некогда. Даша, конечно, пожелала хорошего дня, чмокнула в щеку и отправилась в свою комнату, а вот Никите пришлось принимать душ на несколько градусов прохладнее обычного и пить дополнительную чашку кофе, чтобы не уснуть уже на первой паре. Но к концу лекций сонливость наконец прошла, а потому, когда на дополнительное занятие пришла Яна Васильева, послать ее подальше и поехать домой спать Никите уже не хотелось. Тем более сам же ее и позвал.

Яна не сдала зачет. На самом деле любому другому студенту с тем багажом знаний, с которым она пришла, он бы зачет поставил, и ей собирался, уже даже руку над зачеткой занес, остановился в последний момент. Никита преподавал уже пять лет и давно научился отличать тех студентов, кому учиться лень и от кого требовать чего-то сверхъестественного не стоит, от тех, кому действительно интересно, кто приходит на лекции не поспать на заднем ряду, а получить знания и научиться применять их в жизни. И он видел, что тему Яна поняла плохо. На зачет хватит, конечно, но… Когда его рука зависла над зачеткой, Яна, очевидно, все поняла и сама спросила, когда прийти на пересдачу.

Когда Никита накануне рассказывал об этом Даше, объясняя, почему не сможет пойти с ней в кино после работы, та хохотала, что более двусмысленную ситуацию и представить сложно. И он, к собственному стыду, ни о чем таком не думавший раньше, прихода Яны ждал с опаской. Что, если она подумала так же, как и его сестрица? Яна ему нравилась. Не как девушка, романов со студентками Никита Андреевич Кремнев не заводил принципиально, а как человек и студентка. Она была любознательной, хваткой, целеустремленной, прямой как рельса, не лезла за словом в карман, но и в сарказме на окружающих не упражнялась. Мечтала стать следователем, что в некотором смысле их роднило, но у нее, в отличие от него, были все шансы добиться вершин в этом ремесле.

К счастью, Яна все поняла правильно и пришла пересдать зачет с помощью знаний, а не внешних данных и определенного досуга. Никакой чуть более открытой одежды, никаких намеков и взглядов. Никита незаметно выдохнул, в полной мере осознав, как напряжен был весь день. Он приготовил несколько методичек, которые хотел дать изучить Яне перед зачетом, а также кое-что объяснить по ним, чтобы она действительно разобралась в сложном для себя вопросе, а не просто заучила ради оценки, но его отвлекли: позвонил знакомый с просьбой встретиться. И не когда-нибудь, а прямо сейчас.

— Это быстро, — ныл он, — а я совсем рядом с твоим универом. Просто покажу кое-что, хочу услышать твое мнение.

И Никита не смог отказать, хоть и догадывался, что знакомый специально сначала приехал, а потом позвонил, не дав шанса отвертеться. Велев тому подходить, он выдал Яне конспекты, попросив пока изучить их самостоятельно.

С Алексеем Лосевым Никита познакомился еще в школьные годы, хоть тот и был на пять лет старше. Младший брат Алексея учился с Никитой в одном классе и был одним из тех, кто с ним вообще общался. Можно сказать, они дружили. Если только у школьного изгоя вообще могли быть друзья. Однако Никита теперь считал себя обязанным и Андрею, и всей его семье, а потому никогда не отказывал Леше Лосеву в помощи. А просил он не так уж и часто.