Наталья Тимошенко - Кошки-мышки

— Отлично, — обрадовался тот. — Тогда ты расспрашивай свои источники, а я возьму землю отсюда для экспертизы.

— Все еще думаешь, что это бомж-зомби убил остальных? — насмешливо поинтересовалась Лера.

— Все еще рассматриваю разные варианты, — невозмутимо поправил ее Леша.

После этого Никиту и Леру он отпустил, а с Сашей остался, чтобы опросить сторожа и бездомных о произошедшем ночью уже на правах полиции. Куда-то ведь делся тот, кто едва не ранил Сатинова. И Леша хотел знать куда.

С Савелием Павловичем Шевелевым Никита был знаком уже лет пятнадцать. На момент их первой встречи он был нескладным подростком в очках, замкнутым, агрессивным, только начинающим познавать собственный дар, а Шевелев — кандидатом наук, активно работающим над докторской диссертацией и помогающим таким, как Никита. Точнее, это тогда Никита думал, что Шевелев ему помогает, сейчас же понимал, что он просто изучал. И его, и таких, как он. Изучал и писал докторскую диссертацию. Впрочем, и тогда, и уж тем более сейчас Никите было безразлично, как это называется. Шевелев сделал главное: заставил его принять себя таким, какой он есть, научил не просто жить с даром, но и не стесняться его, не скрывать, не краснеть и не бросаться с кулаками, когда о нем узнают другие.

Диссертацию, кстати, Шевелеву завернули как антинаучную. Он после этого и вовсе бросил науку, ушел на телевидение и сейчас являлся популярным ведущим и автором цикла передач о сверхъестественном, в том числе и об экстрасенсах. Никита ни разу в этих передачах не участвовал. Шевелев позвал однажды, отказу не удивился и на Никиту не обиделся. Велел звонить, если что-то понадобится, на том и расстались. И вот Никите понадобилось, он и позвонил.

Шевелев ответил без особого энтузиазма, и впервые Никита задумался над тем, что его отказ Савелия Павловича все-таки задел. Впрочем, не так уж это и важно, главное, что сейчас от встречи не отказался, велел приезжать до обеда к нему домой, потому что потом у него съемки до позднего вечера, а то, может, и до самого утра.

Когда они встречались в последний раз, Савелий Павлович только купил огромным дом в пригороде и начинал делать ремонт, сейчас же богатый особняк утопал в зелени, несмотря на приближающийся Новый год. Никита припарковал машину у ворот, нажал на кнопку звонка у калитки. Долго никто не открывал, но наконец на пороге дома показался высокий худощавый молодой человек. Никита издалека узнал в нем младшего сына Шевелева — Павла. Павел был младше него на несколько лет, и они никогда толком не общались. Шевелев оберегал сыновей от тесного контакта с подопытными пациентами, но Никита его помнил. И только когда Павел сошел со ступенек и поторопился к калитке, Никита понял, что изменился тот очень сильно. Павел шел, подволакивая левую ногу и наклонив голову к правому плечу. Он вышел из дома без маски, поэтому видна была его улыбка, но Никита видел, что улыбка эта не столько приветливая, сколько вынужденная, как у инсультников. Павел был здоровым подростком, что же с ним случилось, раз он вырос в больного взрослого?

Младший Шевелев открыл дверь и улыбнулся уже по-настоящему. То есть улыбнулся здоровой половиной лица, больная так и осталась больше похожа на оскал. А Никита растерялся. Нет, не потому, что не знал, как общаться с больными людьми. Он не был уверен, помнит ли его Павел. Какую форму общения выбрать? Они и подростками-то не общались почти, а теперь, когда обоим третий десяток, не обидит ли его фамильярность? К счастью, эту проблему первым решил Павел.

— Привет! Ты меня, должно быть, не узнаешь? — и протянул ему руку.

— Почему не узнаю? — улыбнулся в ответ Никита. — Ты почти не изменился.

Рукопожатие у Павла оказалось неожиданно крепким, но Никита не успел этому удивиться. Едва только их руки соприкоснулись, как его обдало ледяным ветром и жутким, животным страхом. Уши заложило от свиста, а потом тело прошило такой острой болью, что Никита непроизвольно дернулся, выдернул руку из ладони Павла и отступил назад, едва не врезавшись спиной в столбик забора.

— Извини! — тут же повинился Павел. — Я забыл, что ты умеешь чувствовать переживания людей. Да и вообще не стоило руку давать, корона и все такое…

Никите очень хотелось спросить, что это было, но он не стал. И так понятно, что он почувствовал тот момент, когда Павел превратился в инвалида. Это не было похоже на автомобильную аварию, Никита не слышал визга тормозов и звука бьющегося стекла. Свист в ушах скорее был похож на шум ветра…

— Пойдем, отец уже ждет тебя, — Павел поманил его за собой и торопливо зашагал по дорожке к дому.

Никита последовал за ним.

Дом и снаружи выглядел неплохо, а внутри оказался вовсе с претензией на величественность. Очевидно, бывший психотерапевт, а нынче популярный ведущий и автор телепередач не бедствует. Сам Савелий Павлович ждал его в кабинете, сделанном в стиле богатых домашних библиотек прошлых веков: деревянные панели до середины стены, тяжелые зеленые обои выше, хрустальная лампа под высоким потолком. Большие стеллажи из массива дерева, за стеклянными дверцами которых прятались книги с одинаковыми корешками, огромный стол посередине комнаты. Впечатление портил только современный ультратонкий ноутбук на столе, но тут уж ничего не попишешь: без него человеку теперь никуда. Интересно, когда научатся делать компьютеры из натурального дерева?

Савелий Павлович за прошедшие годы почти не изменился. Ему было уже под шестьдесят, но он все еще оставался хорошо сложенным моложавым мужчиной с легкой проседью в каштановой шевелюре, спортивной фигурой и двумя рядами ровных белых зубов, обнажающихся при улыбке.

— Здравствуй, Никита! — немного отстраненно, но очень радостно поздоровался Савелий Павлович, поднимаясь ему навстречу. — Очень рад тебя видеть!

Все-таки он не обижался на тот отказ. Да и глупо это было бы с его стороны, не такие уж выдающиеся у Никиты способности, высокие рейтинги он бы ему все равно не сделал. Савелий Павлович кивком отпустил Павла, а Никите предложил место не за столом в кресле посетителя, а на мягком диване. Сам же сел напротив, закинув ногу на ногу.

— Ну, рассказывай! — велел он, снова добродушно улыбнувшись как понимающий психотерапевт.

— Дело в том, что я помогаю полиции расследовать одно дело… — начал Никита, но Шевелев замахал руками, перебивая его:

— Да не о деле! О деле мы потом поговорим. О себе рассказывай!

— А обо мне что? — удивился Никита.

— Как живешь, чем живешь. Ты не звонил года три-четыре, а не приходил и того больше.

Никита растерянно улыбнулся.

— Ничего не изменилось с тех пор. Все так же преподаю в университете. Вот, полиции иногда помогаю по старой дружбе.