Наталья Тимошенко - Кошки-мышки

Крик разбудил не только ее саму, но и всех домашних. Послышался топот ног, хлопанье дверей, а затем по глазам ударил яркий свет, заставивший Яну зажмуриться. Первым к ней успел Никита Андреевич, поскольку спал в гостиной, ближе всех расположенной к ее комнате. За ним торопились и папа с Элизой. Но пока последние соображали, что к чему, Никита Андреевич уже оказался у ее кровати и взял за руку. Рациональной частью сознания Яна отметила, что это очень правильное решение. И даже не потому, что сразу после пробуждения она будет помнить все детали сна, которые затем ускользнут из памяти, а потому, что сейчас, когда она еще не отделалась от страха, мысленные процессы ее заторможены и увидеть то, что видела и чувствовала она, ему будет гораздо легче.

Никита Андреевич поймал ее взгляд, и Яна снова провалилась куда-то, но в кошмар не долетела. Кремнев будто оттеснил ее в последний момент, упал в него один, захлопнул перед ее носом дверь. И теперь Яна видела только светло-карюю, как дубовая поверхность двери, радужную оболочку, а что за ней — не могла разглядеть. Папа и Элиза то ли догадались, что происходит, то ли просто растерялись, но стояли на пороге и молчали. Никита Андреевич, что странно, тоже молчал. Обычно он вслух произносил то, что чувствовал, но сейчас сосредоточенно смотрел Яне в глаза, сжимал ее руку чуть сильнее обычного. И молчал.

По ощущениям, прошло несколько минут, прежде чем его взгляд изменился. Будто он аккуратно распахнул перед ней дверь, за которой прятался, но, когда Яна заглянула внутрь, ничего страшного там уже не было. Рука выскользнула из ее ладони, и Никита Андреевич поднялся с кровати, оглянулся на папу и Элизу.

— Не принесете ей воды? — буднично спросил он. — Кажется, Яне снился очередной кошмар.

Элиза молча выскользнула из спальни, а папа подошел ближе, занял место Никиты Андреевича на ее кровати, погладил по голове, как маленькую. Но если раньше Яну бесило, когда он вел себя, будто ей десять, то сейчас страшно захотелось прижаться к его груди и спрятаться в объятиях от всех страхов мира. Она позволила себе только улыбнуться, не маленькая уже.

— Все в порядке, — заверила она.

— Ты так кричала, что в этом у меня есть сильные сомнения, — покачал головой папа.

Элиза принесла стакан воды, и Яна, хоть и не хотела пить, медленными глотками осушила половину. Это дало время и ей, и всем остальным успокоиться.

— Почему сон пришел так быстро? — задалась справедливым вопросом Яна, когда сердце, настоящее, живое, перестало биться так сильно, пытаясь выскочить из груди даже без помощи маньяка.

— Не знаю, — резче, чем того следовало, сказал Никита Андреевич, но тут же добавил уже гораздо мягче, будто извиняясь за резкий тон: — Это странно, ведь только вчера вам приснилась четвертая жертва.

— Очевидно, маньяк собирается ускориться, — покачала головой Элиза, забирая у Яны стакан.

— А что вы почувствовали? — Яна снова повернулась к Никите Андреевичу.

— К сожалению, ничего такого, что нам помогло бы, — отмахнулся тот. — Если с четвертой жертвой была такая хорошая подсказка, то тут мимо цели.

— Я ничего не чувствовала, — призналась Яна. — Ни страха, ничего.

— Я тоже. Но, кажется, пятую жертву он убьет не сразу. Мне показалось, что он держит ее где-то. В подвале.

— Что ж, тогда стоит поискать среди тех экстрасенсов, кто перестал выходить на связь, — посоветовал папа. — Быть может, жертва уже у маньяка, поэтому Яне и приснился сон так быстро.

Яне эта версия показалась очень правильной, а Никита Андреевич только неопределенно качнул головой, но затем тоже согласился.

— Утром позвоню Лосеву, — сказал он.

— Почему не сейчас? — удивилась Яна. Конечно, часы показывали начало четвертого утра, но ведь дело важное!

— Или сейчас, — исправился Никита Андреевич, но Яне показалось, что мысли его где-то далеко и никому сейчас звонить он не станет.

— Хочешь, я лягу с тобой? — предложила Элиза.

Яне страшно хотелось согласиться, но в этот раз она не рискнула. И перед преподавателем неловко, и папе не хотелось давать лишний повод думать, будто она еще маленькая.

— Нет, — Яна уверенно качнула головой. — Кошмар уже приснился, больше не повторится. Никогда не повторялся. — Но затем все-таки добавила: — Только ночник оставьте.

Звонок Никиты в общем и целом не испортил Лешины планы на воскресный день уже хотя бы потому, что никаких планов у него не было. Погода за окном стояла препаршивая, с самого утра зарядил мелкий дождь, который и на дождь-то не походил. Просто в воздухе висела мокрая взвесь, раскрашивающая мир в тускло-серые цвета, снижающая видимость на дороге и вгоняющая в ступор всех, кто собирался выйти из дома. Леша и не собирался. Но и сидеть в крохотной квартирке вместе с Анютой, которая все еще дулась на него за то, что он не явился на фотосессию, тоже было сомнительным удовольствием. Поэтому, когда позвонил Никита, Лосев воспользовался поводом, чтобы уйти из дома.

— Ты куда? — мрачно поинтересовалась Анюта, когда он вышел в коридор и зашуршал куртками на вешалке, выбирая, в какой будет тепло, но какая при этом не промокнет в первые же десять минут при такой погоде.

— На работу, — лаконично ответил он, но потом добавил: — Новая срочная информация появилась.

— Ты свою работу любишь больше, чем меня!

Кто бы говорил! Сама полдня валялась на диване с телефоном в руках! То на комментарии ей надо ответить, то контент-план составить, то к прямому эфиру подготовиться. Вместо завтрака у них был кофе с тостами, а вместо обеда — ничего. Ну не мог Лосев считать салат из травы обедом! Он чисто физически не в состоянии был наесться рукколой и кедровыми, мать их, орешками.

— А ты свой блог, — спокойно заметил он, всовывая ноги в ботинки на толстой подошве и хватая с полки ненавистную маску. — Так что мы квиты.

Ответила ли что-нибудь Анюта или предпочла его проигнорировать, он уже не узнал: вышел на лестничную площадку и хлопнул дверью. На самом деле искать этого слепого экстрасенса можно было бы и дома, будь у них нормальная квартира. Но где спрячешься в студии? Звонить по телефону неудобно, у Анюты то прямые эфиры, то просто разговор мешает ей сосредоточиться. Из ванной тоже не позвонишь: абонент всегда хорошо слышит эхо и думает, что ты звонишь ему, пардон, сидя прямо на толчке. Тоже такое себе…

По дороге в контору Лосев заскочил в чебуречную, купил полдесятка чебуреков и кофе. Все лучше, чем кедровые орешки.

— Лосев, чего тебе дома не сидится в воскресный денек? — поддел его дежурный.

— Работа для меня — всегда праздник, — хмыкнул тот.

В кабинете, который он делил с еще двумя сотрудниками, было тихо и темно. Лосев включил свет, быстро вытащил из пакета чебуреки и жадно набросился на них. Надо есть, пока не остыли, холодные будут уже не такие вкусные, а звонки подождут. Пока он обедал, как раз загрузился старенький компьютер, и Лосев, сыто щурясь, принялся за работу.