Вик Джеймс - Санктуарий

Я заостряю серебряный серп на точильном камне. От одной мысли у меня зудит кожа, но это сделать необходимо.

Когда все готово, я надежно запираю лавку и накладываю сильные отвращающие чары на нее и двор. Они чересчур сильные. Салон груминга будет практически пустовать до тех пор, пока я не сниму их завтра, но я вспоминаю девиц, которые так охотно меня ругали, и давлю в себе чувство вины.

Теперь я проведу подготовку мест. Я кладу сумку, ставшую увесистой из-за серпа, на заднее сиденье. Эйра оборачивается вокруг нее, оберегая в пути, словно знает, что поставлено на кон.

В центре каждого места стоит дерево: они станут якорями моих чар. У дубов самая сильная связь с моей магической традицией. Лозой для поисков я вычерчиваю знаки на земле вокруг стволов. Я подвешиваю сетки с камнями на нижние ветки и расчищаю участок почвы, где будут гореть травы. Бриджит и Джулия знают, как пользоваться кремнями, которые ведьмы используют вместо спичек или зажигалок. Наконец я беру серп и провожу им по тыльной стороне предплечья.

Кровь усиливает магию. А эти чары должны раскинуть сеть на площади в нескольких миль, должны нашептывать разумные мысли в уши тысяч людей. Так что я стискиваю зубы и режу глубоко. Кровь течет по руке в подставленную ладонь, где я посвящаю ее работе, а потом разбрызгиваю каплями.

Когда я еду от третьего места, пальцы у меня на левой руке онемели и бессильно лежат на руле. Теперь остается только ждать. Зелье будет готово сегодня вечером, а утром я отправлюсь поговорить с Бриджит и Джулией.

Пока же нам с Харпер нужнее всего нормальность. Может, устроим совместный просмотр какого-нибудь фильма, устроившись на диване в пижамах, а Эйра будет мурлыкать рядом с нами. Я заезжаю за любимыми вкусностями Харпер.

Однако, когда я возвращаюсь домой, то вижу, что она даже не прикоснулась к оставленным сэндвичам. Мою записку не читали. В доме тихо. Я напоминаю себе: она спит. Тревожиться не о чем.

Но я не могу удержаться, чтобы не подняться наверх и проверить – и заранее догадываюсь, что именно увижу.

Ее постель пуста. Окно открыто: наверное, она думала, что я внизу.

А Харпер исчезла.

Ночью я несколько раз встаю, проверяя, не вернулась ли Харпер, но, когда я наконец поднимаюсь в последний раз в семь утра, ее кровать по-прежнему пуста.

Я снова говорю себе, что паниковать не стоит. При всех ее отважных заявлениях относительно запугивания, вполне понятно, что после того отвратительного эпизода в школе ей захотелось уехать из Санктуария. Я рада, что не надо рассказывать ей про девиц из салона груминга, отвратительные сообщения в автоответчике и яйца на витрине.

Пора вправить этому городу мозги, пока он не слишком сильно настроился против нас.

Я знаю, что Черил уходит на работу в семь тридцать, так что еду к Бриджит. Припарковавшись, я слышу невнятные голоса у них во дворе. Черил еще не ушла. Я иду к калитке, но, уже взявшись за засов, слышу нечто, заставившее меня замереть.

Мое имя.

– …Сара делала для тебя что-то, о чем ты мне не рассказываешь? – говорит Черил. – Раз она была готова сделать такое для Джулии, а ведь ты с ней дружишь со школы…

– Ничего. Честно, ничего.

Голос у Бриджит расстроенный. Мне хочется распахнуть калитку и сказать Черил, чтобы она не лезла не в свое дело. Однако жена моей подруги не отступается.

– Ты уверена? Насчет твоего бизнеса: он шел бы так же хорошо, не будь у тебя в лучших подружках ведьмы? Или моя прибавка к жалованью? У меня это вчера весь день из головы не выходило. Все, чего я достигла за последние несколько лет, ради чего так надрывалась и чем так гордилась… Хоть часть из этого заслуженна? А как насчет тех неожиданных денег, которые пошли на лечение Иззи и на эту твою нелепую машину? Это действительно была какая-то щедрая двоюродная бабка, о которой ты до этого даже не вспоминала?

– Ты же знаешь, что да. Это было наследство. Спроси юристов. А что до моего бизнеса, так я уже много лет рву жилы. Ты что, считаешь, что если я не кончала университетов, то настолько тупа, что не могу добиться успеха? Ты именно так обо мне думаешь?

Дальше – слезы. Не могу понять, кто из них плачет, хотя поставила бы на Бриджит. Моя мягкосердечная подруга!

– Бэбс, милая, – говорит Черил таким ласковым голосом, какого наверняка ни один ученик ее школы не слышал. – Не плачь. Прости. Просто… вчера. Ты их не видела. Харпер такая необузданная, а Сара… И та коп у них совсем ручная, что совершенно неестественно. Она даже не поинтересовалась версией Беатриз.

– Ты же знаешь, что Беа ревновала к Харпер чуть ли не вечность.

Черил хмыкает.

– Прекрасно знаю. Бридж, милая, мне очень жаль, что я все это сказала. Это было чересчур. Но пообещай, что не станешь дальше в это лезть. Эбигейл сбрендила, раздувает всю эту историю. Теперь и мужа Джулии в это втянули. Я не хочу, чтобы в этот ураган затащило и нашу семью.

Я ожидаю, что Бриджит начнет страстно меня защищать. Напомнит своей жене, что мы дружим уже тридцать лет. И, главное, заявит, что Харпер не виновата. Но она ничего из этого не делает. Она только шмыгает носом.

– Ненавижу, когда мы ссоримся.

– Я тоже. Тоже.

Они замолкают. Я представляю себе, как они обнимаются. Может, Черил гладит Бриджит, словно она пудель из ее салона.

– Ты с самого начала наших отношений хотела, чтобы я вышла из ковена, – говорит Бриджит. – Ты сейчас не просто воспользовалась этим как предлогом, правда?

– Ты же знаешь мое отношение к колдовству. Моя вера… Тут ничего не изменилось. Но я тревожусь за тебя, дорогая. Это – серьезные обвинения. Кто знает, какие темные делишки Сары всплывут дальше? Я не хочу, чтобы при этом пострадала ты или Иззи.

Бриджит молчит. Она думает о том же темном деле, что и я. О том, которое было сделано именно там, где сейчас стоят Черил и Бриджит, и которое не давало нам всем покоя с тех самых пор.

Но если я не признаюсь, никто об этом не узнает. Альберто при этом не присутствовал. А Эбигейл и Майкл вряд ли поведают всему миру, что их золотой мальчик был обязан своей жизнью чему-то настолько противоестественному.

Углубившись в воспоминания, я чуть было не пропускаю тихий ответ Бриджит.

– Хорошо, дорогая. Больше никакой магии – пока. Хотя я останусь Сариной подругой, что бы ни происходило. А теперь иди и ложись. Я не отпущу тебя с мигренью и аурой. Мы обе знаем, во что это выливается. Я позвоню в школу.

– Спасибо. Я понимаю, что это тяжело, но так будет лучше – на время.

«Навсегда, – с горечью думаю я, – если Черил своего добьется». Но я этого не допущу.