Вик Джеймс - Санктуарий

– Скорую вызывать не стоит, – говорю я ей. – Его просто отвезут в местную больницу, а от Майкла я знаю, что статистика у них плохая. Очень плохая.

Мэри-Энн снова начинает завывать.

– Майкл дома. Давайте я ему позвоню.

Жена шефа тупо кивает: корова, настоящая корова! Мне трудно находиться в этом доме, где на каждой стене фотографии ее ухмыляющихся здоровых сынков, но упускать такой случай нельзя.

Майкл соглашается подъехать немедленно. Он понимает, что Джейк и его родители – наши союзники. Я быстро веду Мэри-Энн наверх, сказать шефу, что помощь скоро придет, и завести разговор об отстранении следователя и осуществлении должного судебного преследования этих двух ведьм.

Джейк лежит в постели, Тэд держит сына за руку.

– Мэри-Энн? – каркает он, не оборачиваясь.

– Это Эбигейл. Я позвала мужа, он будет здесь с минуты на минуту. Он поставит Джейки на ноги, – говорю я ему.

Тэд разворачивается на рабочем кресле Джейка, которое он подтащил к кровати. Его мясистые бока выпирают из-под пластиковых подлокотников, а его лицо приводит меня в шок. Тэда Болта нельзя считать мужчиной в расцвете сил, но он всегда полон энергии. Сейчас он смотрит на меня безучастно.

Видно, что болезнь сына его подкосила. Как это раздражает! Мне нужно, чтобы он работал в полную силу, иначе мы не добьемся нужного результата. И зачем это Джейку именно сейчас понадобилось заболеть?

И тут я леденею.

«Почему именно сейчас»? Почему сейчас, когда он владеет доказательством противозаконных действий Харпер? Когда он первый об этом заявил, стал лучшим и самым убедительным свидетелем преступления Харпер, источником статей Варли в «Сентинел»?

Что если тяжелое состояние Джейка – не результат мононуклеоза? Что если это Сара с помощью колдовства устраняет главного обвинителя своей дочери?

И даже если это не так, как удачно было бы, если бы Тэд и Мэри-Энн считали, что это так!

Мне надо осторожно посеять это зерно. Я говорю с Тэдом быстро, настойчиво – молясь, чтобы мои слова все-таки проникли в его мысли, занятые состоянием сына.

– Эта следователь привыкла иметь дело с коллективными изнасилованиями и поставщиками наркотиков, – говорю я. – Может, она даже хорошо с ними справляется, хоть я в этом и сомневаюсь. Но все это явно выходит за рамки ее компетенции. Колдовство – и то, как Сара и ее дочь злоупотребили своей силой. Кто знает, что еще они устроили?

Я позволяю своему взгляду грустно устремиться на Джейкоба и беру парня за руку, бессильно лежащую на одеяле. Пусть Тэд сам придет к напрашивающемуся выводу.

– Это – преступления против нашего города, – продолжаю я. – И как таковые должны расследоваться и судиться нашим городом. А это значит – вами, шеф. Вы нужны Санктуарию. Вернитесь к расследованию.

Тэда зацепило. Я читаю это по его несчастным глазам. Еще шаг – и он придет к такому же выводу. Может, в тот момент, когда медицинские фокусы Майкла не вылечат Джейкоба. Тогда все поймут, что сын шефа полиции – как и мой сын, как и Альберто – стал еще одной жертвой ведьм.

Пока мы дожидаемся моего мужа, мои мысли устремляются к Альберто. Как странно! Я так сильно его любила, а потом, когда он со мной порвал, не сказав ни слова, мне пришлось отучаться от этой любви. Привыкать вместо этого его ненавидеть.

И вот теперь я знаю правду – благодаря тому, что Джулия призналась, как она обязана Саре, не подозревая о том, что роман, который она попросила Сару прекратить, был со мной. Альберто отвернулся от меня не по своей воле.

Когда он это поймет, когда узнает о том, что я вчера сказала – что он будет делать? Может, это разрушит чары Сары и вернет его мне? Или я все испортила, выставив его таким мужчиной, которым манипулировали его прилипала-жена и ведьма?

А мне это вообще-то важно? У меня такое ощущение, будто мое сердце застряло на половине дороги от любви к ненависти, а потом смерть Дэна превратила его в пепел. Я теперь даже думать об Альберто не могу.

В дверь звонят – и я рада отвлечься от своих мыслей. За дело. Я оставляю Болтов у постели Джейка и иду впустить Майкла.

– Наверное, это просто мононуклеоз, – говорю я ему, – но как полезно было бы, если бы это оказалось колдовство.

Майкл встречается со мной взглядом – и я вижу их блеск. За последние два дня мы стали понимать друг друга лучше, чем за все последние годы, благодаря тому, что объединились, чтобы защитить память о Дэне.

Я смотрю, как он проводит стандартное обследование. Я уже видела, как он это делает – с нашим сыном, в тот день, когда он выпал из окна.

– Мне очень жаль, Тэд, Мэри-Энн, – голос мужа приобретает тот пугающий тон, каким врачи сообщают дурные вести. – То, что я вижу – очень тревожно, и я хотел бы немедленно ввести Джейки антибиотик.

Мэри-Энн с рыданием мнет свой фартук, и Тэд отрывисто кивает. Я стараюсь не ежиться, глядя, как Майкл достает из саквояжа тонкий шприц и ищет у Джейка вену. Кто знает, что находится в том пузырьке, который он перевернул? Я стараюсь подавить дрожь: мне страшно от того, что он с такой охотой подхватил мои слова.

– Его нужно срочно везти в больницу. Я бы хотел поместить его в мое отделение РИ, если вы не против. Мы начнем применять экстренные меры, чтобы стабилизировать его состояние и одновременно будем разбираться, что с ним. Тэд, вашей страховки на все хватит.

– РИ? – переспрашивает шеф.

– Редкие и инфекционные. Моя специальность, а команда в Йеле – лучшая. Джейку будут помогать лучшие умы страны.

– И вы все-таки не знаете, что это?

– Признаю, что ничего подобного не видел. Будь я склонен к суевериям… Но нет. Я – человек науки.

Он идеально отыгрывает свою роль. Но мы с ним оба это умеем: мы так долго притворялись идеальным семейством!

Первой наживку заглатывает Мэри-Энн.

– Вы говорите, что это магия? – испуганно спрашивает она. – Колдовство?

Майкл разводит руками:

– Не могу сказать, что нет.

Мэри-Энн стонет и крестится.

А Тэд? Тэд Болт возвращается к жизни, и в глазах у него вспыхивает гнев.

Мне не хотелось оставлять Харпер одну, но она поднялась к себе и легла. В такси по дороге домой мы напряженным шепотом переговаривались. Когда я спросила, не было ли ей страшно, то ответом стал хриплый смех.

– Эти лузеры меня не пугают.

– Но чувствуешь ли ты себя в безопасности здесь – после того, что вчера говорила Эбигейл? Может, нам уехать из Санктуария – перебраться куда-нибудь?

– Я убегать не собираюсь. Хочу посмотреть на их лица, когда они поймут, что я не виновата. Хочу услышать, как они будут просить прощения: за это расследование, за все, что нам устроили, и за то, что Дэн со мной сделал.