Джек Кетчам - Девушка по соседству

Я смотрел, как она выкладывает кусочек реки. И отхлебнул пива.

– Ну и как дела? – спросил я.

Она не поднимала глаз.

– Хорошо.

Снизу донесся смех.

Сьюзан приложила другой кусочек. Не подошел.

– Тебя это беспокоит? – спросил я, имея в виду звуки.

– Да, – ответила она. Но произнесла это так, словно на самом деле это ее не беспокоило. Просто констатировала факт.

– И сильно беспокоит?

– Ага.

Я кивнул. Что тут было добавить? Я наблюдал за Сьюзан, прихлебывая пиво. Вскоре она собрала паренька и теперь работала над деревьями.

– Ты же знаешь, я не могу их остановить, – сказал я.

– Знаю.

– Во-первых, там Эдди.

– Знаю.

Я допил пиво.

– Я остановил бы это, если б мог, – сказал я. И тут же подумал, сказал ли я правду. Она подумала о том же самом.

– Да? – сказала она.

Она впервые подняла на меня взгляд. Глаза у нее были очень взрослые и вдумчивые. Почти как у ее сестры.

– Конечно, остановил бы.

Сьюзан нахмурилась и вернулась к пазлу.

– Может, они устанут, – сказал я и сразу понял, как жалко это прозвучало. Сьюзан ничего не ответила.

Но мгновение спустя звуки экзекуции прекратились, и послышался топот ног по лестнице.

Эдди и Вилли. Раскрасневшиеся, в расстегнутых рубашках. У Вилли на боках отвисали складки жира, делая его талию похожей на безжизненно бледный, уродливый и огромный бублик. Не обращая на нас внимания, они проследовали к холодильнику и взяли колу для Вилли и пиво для Эдди, после чего принялись рыться на полках в поисках съестного. Взять, видимо, было нечего, потому что они очень скоро захлопнули дверцу.

– Надо отдать ей должное, – сказал Эдди. – Почти не плачет. Нет, не трусиха.

Если я держался с стороне от всего этого, то Эдди вообще жил в другом мире. Лед в голосе. Да, Билли был уродливым жирдяем, но отвращение у меня вызывал Эдди.

Вилли засмеялся.

– Так она уже вся выплакалась, – сказал он. – А вот видел бы ты ее после того, как мы ее отдраили в душе!

– Ну наверное… Может, нам взять что-нибудь для Донни и Вуфера?

– А они ничего не просили. Захотят, пусть сами возьмут.

– Жаль, у тебя пожрать ничего нет, – сказал Эдди.

Они снова двинулись вниз. На нас, как и прежде, не обращали никакого внимания, что меня вполне устраивало. Я смотрел им вслед.

– Ну, и что собираетесь делать? – спросил Эдди. Его голос плыл ко мне, как струйка ядовитого дыма. – Убьете ее?

Я замер.

– Не, – ответил Вилли.

Он добавил что-то еще, но звуки их шагов заглушили его слова.

Убьете ее? Эти слова холодком скользнули по моему позвоночнику. Словно кто-то ступил на мою могилу , как говорила мама.

Оставьте это Эдди, подумал я. Оставьте это ему.

Так очевидно и так банально.

Я задумался, как далеко все может зайти и чем закончиться. Размышлял об этом отстраненно, будто решал задачку по математике.

Невообразимое постепенно стало вообразимым, и два подростка, с колой и пивом в руках, неспешно обсуждали это.

Я подумал о Рут, лежавшей в спальне с приступом мигрени.

Подумал о них, оставшихся наедине с Мег, – а теперь с ними был еще и Эдди.

Невообразимое могло случиться. О да, могло.

Это могло произойти быстро. Как бы случайно.

Я никогда не задумывался о том, почему я решил, что у Рут все под контролем. И задумался только сейчас.

Ведь она же взрослая, разве нет?

А взрослые не допустят такого, верно?

Я посмотрел на Сьюзан. Если она и слышала слова Эдди, то не подала виду и продолжала трудиться над пазлом.

Дрожащими руками я стал помогать Сьюзан, боясь прислушиваться к звукам, доносившимся снизу, но еще больше боясь что-нибудь пропустить.

После этого Эдди с неделю приходил к Чандлерам ежедневно. На второй день с ним пришла и его сестра Дениз. Вместе они насильно кормили Мег крекерами, которые она не могла проглотить, потому что кляп снова оставляли на всю ночь, не давая ей пить. Эдди внезапно психанул и врезал ей по лицу алюминиевым карнизом, согнув его и оставив на щеке Мег широкий красный след. Вдобавок удар рассек ей нижнюю губу.

Остаток дня они опять играли в «Щекочем манекен».

Рут почти не заглядывала в убежище. Приступы мигрени стали более частыми и мучительными. Она жаловалась на зуд, особенно сильный на лице и ладонях. Мне показалось, что она похудела. На губе у нее вскочил нарыв и долго не проходил. Даже с орущим телевизором можно было слышать, как она заходится глубоким грудным кашлем.

А без Рут запрет трогать Мег был забыт.

Началось все с Дениз. Она любила щипаться. Для девчонки ее возраста у нее были сильные пальцы. Она впивалась в кожу Мег и выкручивала ее, требуя, чтобы Мег плакала. Но Мег почти всегда сдерживала слезы. Это лишь заставляло Дениз удваивать усилия. Любимой ее целью были груди Мег, и цель эту она оставляла «на сладкое».

И тогда Мег плакала.

Вилли нравилось бросать ее лицом вниз на стол, стаскивать трусики и лупцевать ремнем по ягодицам.

Вуфер предпочитал насекомых. Он сажал сороконожку или паука на живот Мег и с восторгом наблюдал, как она корчится и извивается.

Но кто меня удивил, так это Донни. Думая, что никто не смотрит, он проводил ладонью по грудям Мег или легонько сжимал их, а то и совал руку промеж ее ног. Я видел это много раз, но ничем себя не выдал.

Он все проделывал нежно, как любовник. А однажды, когда ей вынули кляп, я увидел, как он ее поцеловал. Поцелуй был неуклюжим, но тоже нежным и даже целомудренным, учитывая тот факт, что он мог сделать с ней все, что угодно.

А потом Эдди притащил собачье дерьмо в пластиковом стаканчике, Мег уложили на стол, и Вуфер зажимал ей ноздри до тех пор, пока ей не пришлось открыть рот, чтобы вдохнуть, и Эдди вывалил дерьмо прямо ей в рот. С тех пор ее никто больше не целовал.

На той же неделе, в пятницу, я весь день проработал во дворе, а часа в четыре отправился к Чандлерам и, подходя, услышал истошно орущее радио. Я спустился в убежище и увидел, что в нашей команде появилось очередное пополнение.

Слухом земля полнится.

Там уже были не только Эдди с Дениз, но и Гарри Грей, Лу и Тони Морино, Глен Нотт и даже Кенни Робертсон, – дюжина человек, считая Мег и меня, набившихся в тесное убежище, – а Рут стояла в дверях и, улыбаясь, наблюдала, как все толкали Мег локтями и плечами, гоняя ее из стороны в сторону, как шарик в пинболе.

Руки у нее были связаны за спиной.

На полу валялись банки и бутылки из-под пива и колы. Сигаретный дым висел под потолком густыми серыми клубами. По радио заиграла старая песня Breathless Джерри Ли Льюиса, все засмеялись и принялись подпевать.

Мег, вся в синяках, лежала на полу и рыдала. А мы промаршировали наверх, чтобы чего-нибудь перекусить.